Читать книгу "Серебряная ветка - Розмэри Сатклиф"

— Может, без Гезориака даже и лучше. Отдаленный пост всегда таит опасность.

Караузий резко захохотал:

— Ну, надо быть смельчаком, чтобы утешать императора из-за прошлогоднего поражения.

— Я не утешал, — спокойно возразил Флавий. — Просто сказал что думаю.

— Вот как? Что ж, твоя правда, — сказал император, и Юстин словно увидел в темноте его усмешку, раздвинувшую губы в прямую линию. — Но у этой правды два лица: одно для того, кто хочет укрепить только одну свою провинцию, и совсем другое, — для того, кто думает укрепить и расширить свою власть.

Он умолк и повернул голову в сторону мыса, где раньше светилась искорка, но ничего не увидел, так как над морем пронесся новый шквал снега. Караузий заговорил снова, на этот раз задумчиво, как бы рассуждая вслух:

— И все-таки, с какой стороны ни посмотри, главное сейчас — могущество на море, а этого Рим никогда не понимал… Нужен большой флот, нужны корабли с хорошими моряками. Спору нет, легионы тоже нужны, но самое главное — власть на море, ведь мы на острове.

— Да, но кое-какую власть на море мы уже имеем, и Максимиан убедился в этом на собственном опыте. — Флавий прислонился плечом к оконной раме и заглянул вниз. — И Морские Волки под черными парусами, кстати, тоже.

— Верно. Но Волки собираются снова, — возразил Караузий. — Этой весной Констанцию едва ли удалось бы снять свои войска с границы с германцами, чтобы отогнать меня от Гезориака… Волки всегда собираются на границах и выжидают… Стоит только на один миг отвести глаза — и они тут как тут, только косточки останутся. Риму приходит конец, дети мои.

Юстин быстро взглянул на императора, но Флавий не шелохнулся. Он словно уже знал, что скажет Караузий.

— Нет, до конца еще далеко, я его не унижу, — продолжал тот, — моей власти на мой век хватит, да и вы тоже, думаю, не увидите конца. И все-таки сердцевина у Рима сгнила, и однажды он рухнет. Сто лет назад, наверное, казалось, что Рим вечен, ну а что будет через сто лет… одни боги знают. Если мне удастся укрепить хотя бы одну эту провинцию, укрепить настолько, чтобы она устояла, когда падёт Рим, тогда, может, что-то и уцелеет от гибели. Если нет, значит, маяки Дубриса, и Лимания, и Рутупий потухнут. Потухнут все маяки. — Караузий отступил назад, отодвинул складки занавеса и постоял на фоне освещенной комнаты, по-прежнему не отводя глаз от несущихся серебристо-серых туч. — Если мне удастся избежать ножа в спину до окончания моих трудов, я сделаю Британию сильной, настолько сильной, чтобы она могла устоять в одиночку. Вот такая у меня цель.

Входя в освещенную комнату, Флавий сказал быстро и настойчиво:

— Пусть цезарь знает, чего бы мы ни стоили, оба мы — с цезарем, на жизнь и на смерть.

Караузий постоял немного, все еще держась за драпировку, потом внимательно посмотрел на юношей и ответил:

— Цезарь знает это. Да, цезарь знает, дети мои.

Он опустил руку, и тяжелые складки скрыли выскользнувшую из-за туч луну.

Глава 4. Морской волк

До наступления весны Юстин и Флавий несколько раз охотились на болотную дичь в окрестностях Рутупий. Эта странная местность, лежавшая между сушей и морем, обладала особой притягательностью для Юстина именно потому, что была не сушей и не морем, а чем-то посредине.

Их обычным местом охоты был Танат, большой болотистый остров по ту сторону судоходного пролива, напротив Рутупий.

Примерно в середине марта пронесся, однако, слух, будто в открытых водах близ Рутупий появилось судно саксов, чудом ускользнувшее от патрульных галер, поэтому Танат исключили из границ крепости, опасаясь, что одинокие легионеры, охотящиеся на болотах, могут оказаться отрезанными от своих. Вот почему в предрассветных сумерках мартовского дня Юстин и Флавий отправились на охоту не на остров, а и сторону заброшенной рыбачьей деревни, находящейся на самой южной заболоченной оконечности материка.

Они притаились в тростниках с подветренной стороны старой дамбы, которая в прежние времена сдерживала море, предохраняя деревню от наводнений. Луки их были натянуты, а маленькие дротики для охоты на птиц воткнуты перед ними в землю.

Близился рассвет. Об этом возвещал запах пронизывающего ветра, который стонал в косматой траве, шевелил ее, забирался за крошащиеся земляные стены заброшенной деревни; об этом возвещали крики кроншнепов и перевозчиков, и едва заметное бледное сияние на востоке, и угасание красного языка пламени — сигнального огня в Рутупиях. Медленно-медленно рассвет набирал силу, сгущался, теперь в любую минуту могло послышаться хлопанье крыльев дикой утки — мерные удары крыльев, начинающие утренний полет.

Но вместо этого их ушей коснулся совсем другой звук — такой тихий, так быстро заглушённый, что, казалось, его могло и не быть вовсе. И тем не менее звук был, и, бесспорно, человеческого происхождения, ибо его заглушили намеренно, и это отличало его от других болотных звуков.

Флавий насторожился и вгляделся влево от себя сквозь редкую завесу тростников, отделявшую их от остального мира.

— Что это? — шепнул Юстин.

Флавий быстро сделал знак молчать, а затем, приурочив движение руки к порыву ветра, чуть раздвинул высокие тростники. И вот что они увидели. Неподалеку, не дальше броска копья, стоял человек, повернув голову в сторону ивовых зарослей, откуда в этот момент показался другой человек. Бледный свет, который о каждой минутой разгорался все ярче, заметил жесткие золотисто-желтые волосы и бороду первого, его небольшой круглый щит за плечами, а на боку — короткий меч в ножнах из волчьей шкуры: оружие саксов. Тут второй подошел ближе, и Флавий беззвучно присвистнул.

— Разрази меня гром! — прошептал он. — Аллект!

Но шедший рядом с ним Юстин не испытал ни малейшего удивления. Как будто на наперед, что так и будет. Аллект подошел вплотную к саксу. Тот что-то злобно буркнул, Аллект возразил чуть громче:

— Да, знаю, после пения петуха ходить пето. Если б мог, я бы пришел раньше — ради собственной же безопасности. В конце концов, я рискую большим. Тебе же нужно только залечь и ждать, пока за тобой не явится «Морская колдунья»… Хорошо, передай тем, кто тебя послал…

Но тут оба они отвернулись в другую сторону, и разговор их превратился в невнятное бормотанье.

Юстин изо всех сил напрягал слух, но разобрать ничего не мог. У него даже возникло впечатление, что с латыни они перешли на незнакомый ему язык. Он отчаянно озирался вокруг в поисках хотя бы какого-нибудь укрытия, чтобы подобраться поближе к беседующим, но по ту сторону тростников не нашлось бы укрытия и для кроншнепа.

И вдруг переговоры закончились. Сакс кивнул, словно в ответ на приказание, и Аллект зашагал обратно к ивняку.

Сакс некоторое время глядел ему вслед, потом пожал плечами и, пригнувшись пониже, чтобы не выделяться на фоне серого неба, двинулся вдоль старых посадок терновника, направляясь к западу — в сторону наиболее дикой и пустынной части болота.