Читать книгу "Посланник - Александр Прозоров"

Вовремя получая предупреждения о возможных препятствиях и поворотах, Найл шел спокойно и уверенно, словно по полуденной улице, и вскоре попал в зал под огромным стеклянным куполом. Сквозь многочисленные слои паутины пробивалось не так уж много солнечного света, и в обители Смертоносца-Повелителя царил вечный полумрак.

Хозяин жуков-бомбардиров уже находился здесь. Он щедро излучал недоумение по поводу своего приглашения на встречу, однако прихватил внушительную свиту из четырех жуков и шестерых слуг, из числа которых Найл знал только Доггинза. Со стороны хозяина дворца присутствовали шестеро пауков и четыре замершие, словно изваяния, стражницы — похоже, смертоносцы и впрямь начинали почитать людей за разумных существ.

И только правитель города явился один.

— Мы рады видеть тебя, Посланник Богини, — прозвучало безмолвное приветствие Смертоносца-Повелителя.

— Мы рады видеть тебя, Посланник Богини, — повторил следом Хозяин, и на мельчайшую долю секунды сознание бомбардира приоткрылось. Найл только-только успел ощутить его уверенность в принятом решении, как жук уже опять спрятался за ширму нарочитого недоумения.

«Эх, Тройлека бы сюда!» — подумал Найл и тут же услышал вопрос повелителя пауков:

— Кто такой Тройлек?

— Сейчас расскажу.

Найл решительно вымел из сознания все мысли и догадки о странном поведении Хозяина, сосредоточился и начал неторопливо, тщательно припоминая малейшие детали, «рисовать» историю своего пленения, плести узорную мысленную ткань из ярких картинок, в полной мере демонстрируя то, что на языке пауков называется талантом шивада.

Он повествовал об издевательствах захватчиков, об общении с переводчиком иноземного князя, о планах врагов по захвату города, о разгульном праздновании победы, о варварском пари на свою жизнь — переживания Посланника Богини, стоящего с петлей на шее, больно ужалили весьма чувствительных при обоюдном телепатическом контакте смертоносцев, — о пяти брошенных на песок картах и, наконец, о своем освобождении.

— Да, тебе пришлось пройти трудный путь, Посланник Богини, — признал Смертоносец-Повелитель, проявляя нечто похожее на сочувствие. Впрочем, и это вполне могло быть всего лишь данью вежливости.

— Нам всем пришлось пройти трудный путь, — ответил Найл, излучая искреннее сожаление по погибшим смертоносцам, и решительно перешел к делу: — Дравиг сказал, что рядом с озером Дира остались несколько пауков. Так ли это?

— Да.

— Хоть кому-нибудь из них виден лагерь захватчиков?

Смертоносец-Повелитель помедлил с ответом — наверное, «разговаривал» со смертоносцами у озера, — потом с беспокойством сообщил:

— Вчера они покинули свою стоянку.

— Вчера…

Воду и пищу они несут с собой, прикинул правитель, ни скорпионы, ни сколопендры им не помеха, значит…

— Значит, у нас в запасе не больше пяти дней.

Найл еще не успел до конца сформулировать свое предложение, как остановить врагов, но Смертоносец-Повелитель, почувствовавший самую суть, запротестовал:

— Мы не можем использовать жнецы! Это слишком жестоко! — По натянутым нитям телепатического контакта разбежалась дрожь давнего ужаса перед холодной, бесчувственной смертью, истекающей из маленького механического устройства; колыхнулась память о предсмертной муке тысяч и тысяч пауков, об их невероятной боли, потрясшей весь мир, и яркая по сей день картина усеянных мертвыми телами полей.

В ответ Посланник Богини стиснул зубы, и все собравшиеся увидели ровные ряды всадников. Сверкающие в солнечных лучах длинные наконечники копий со специальными зубчиками — чтобы причинить как можно больше мучений, — серебристые шлемы, прочные кирасы, высокие рыжие насекомые, взнузданные и оседланные. Потребовались считанные мгновения, чтобы всадники одолели узкую полоску песка.

Шипастые копья впились в мягкие тела, и смертоносцев захлестнула такая волна боли, что даже перепоясанные ремнями пауки, успевшие удрать до гребня холма, свалились в жестоких судорогах.

Всадники промчались почти до стены, оставляя за собой омерзительное месиво — Найла чуть не вытошнило, — развернулись и разделились на две части, чтобы добить уцелевших пауков. Они неслись, беспощадно затаптывая раненых, сминая стоящих на ногах, уничтожая все живое, и лишь считанным сотням смертоносцев удалось спастись.

А потом Найл показал то, что осталось после сражения: широкое поле, устланное рваными телами смертоносцев; обрывки лап, обломки хелицер, клочья голов с черными влажными глазами. Толстый — почти по колено — слой из того, что еще вчера жило, дышало, думало…

— Ну как, ты все еще боишься использовать жнецы? — холодно поинтересовался Посланник Богини. — Они идут сюда. Им не нужны свободные смертоносцы. Они собираются жить здесь сами. Поставить на центральной площади столб, на котором сидит паук с человеческим лицом, а потом веселиться — насиловать женщин, убивать всех остальных, а созданное нами забирать себе, продавать, превращать в деньги…

Смертоносцу-Повелителю неведомо было ни что значит «насиловать», ни что значит «продать» — смертоносцы вообще не знакомы с понятием личной собственности, — однако по пропитывающим Найла эмоциям он догадался, что это так же ужасно, как и «убивать».

— Какой же злобой нужно обладать, чтобы изобрести сразу две муки, равные смерти! — дало трещину хваленое спокойствие повелителя пауков. — Против таких мокрых врагов можно применить любое оружие.

Для человека слово «мокрых» не несло того смысла, который вложил в него Смертоносец-Повелитель: пауки не умеют плавать, совершенно беспомощны в воде и ненавидят широкие водные поверхности на том неосознанном уровне, на каком некоторые женщины боятся маленьких, вкусных и совершенно беспомощных перед человеком крыс. Непереносимость смертоносцами воды настолько велика, что даже во времена неограниченного владычества над людьми пауки, пересекая море на кораблях, отдавали всю власть и вверяли жизни людям-морякам, впадая в состояние, напоминающее ступор.

Думая о захватчиках, правитель пауков излучил такую эмоцию, будто попал в воду на самом глубоком месте самого широкого моря. В человеческом языке для такого ощущения названия попросту нет.

— Нужно собрать все оставшиеся силы в новую армию, усилить ее жнецами и выставить в пустыне, там, где я вышел к полям, — предложил Посланник Богини и замолк, с интересом наблюдая, как работает фасеточное сознание Смертоносца-Повелителя над возникшей задачей.

Какой-то небольшой кусочек его разума прикидывал, откуда еще можно наскрести бойцов, другой — где назначить им точку встречи, третий беспокоился о том, что войско противника может просто обойти выставленную армию, не принимая боя, а потому хорошо бы встать не в пустыне, а на дороге, перед входом в город…

Тут Найл вмешался, послав картинку цветущих крестьянских хозяйств, какими они выглядят сейчас, и вид обугленных равнин, в которые они превратятся после прохода врага. Даже уничтоженные в конце концов, захватчики нанесут слишком большой урон городу и определенно посадят жителей на голодный паек. Смертоносец-Повелитель подумал и согласился. Одновременно — откуда-то из другой фасетки — пришла справедливая мысль: если враг попытается их обойти, пауки могут просто ударить ему в спину. Не решатся же пришельцы на столь явное самоубийство? План битвы в пустыне, предложенный Найлом, был признан единственно правильным, утвержден, и одновременно из другой, совершенно самостоятельной ячейки паучьего разума выскочил и был направлен к исполнению приказ о регулярном запуске разведывательных шаров — каждые четверть суток начиная с послезавтрашнего дня.