Читать книгу "Любой ценой - Николай Дмитриев"

— Ты чего? — Думитраш внимательно посмотрел на своего полуротного. — Серьезно?

— А хрен их там разберет! — выругался Древницкий. — Вроде как шутят, но, похоже, у них там через ваше пари в мозгах полный карамболь вышел.

— Карамболь!… Мать их!… — Думитраш принялся натягивать поданную Денисом рубаху. — Ты эти шуточки брось, по делу что?

— А по делу, беспокоятся, куда Щеголев подевался? Спрашивают, не видать ли нам отсюда чего?

Древницкий заглянул через бруствер, повернулся к поручику, молча развел руками и, ругнувшись вполголоса, снова полез в блиндаж. Думитраш проводил его взглядом и негромко, для одного себя заметил:

— Увидишь тут что, как же… — потом, обращаясь к Денису, быстро спросил: — Охламон, ты про мадемуазель Зи-Зи знаешь?

— А как же, вашбродь… — Денис понимающе ухмыльнулся. — Всенепременно… Я ж тогда вас, почитай, всю ночь дожидался…

Поручик оценивающе посмотрел на своего денщика и, коротко усмехнувшись, приказал:

— Сегодня ночью записку ей свезешь. Ответ живой ногой мне. Похоже, у авиаторов и впрямь какой-то карамболь вышел… Да еще и в штабе том наболтают черт те чего… — доверительно закончил Думитраш и вслед за Древницким полез в блиндаж…

* * *

Падение сбитого самолета прямо на графский двор учинило всеобщий переполох. Сначала дворня, испуганная полыхавшим как свечка «ньюпором», попряталась, со страхом ожидая немедленного взрыва, но потом, по мере затухания пламени, любопытство пересилило, и первым делом возник вопрос, куда же подевался летчик? Обнаружение же прапорщика Щеголева прямо в спальне у графской дочери вызвало немедленные кривотолки среди слуг и шок у достопочтенных родителей девицы.

Но, как бы то ни было, потерявший сознание прапорщик со всем бережением был перенесен в другую комнату, положен прямо в авиаторском облачении на кушетку и окружен всеобщим вниманием. Вокруг толпились чада и домочадцы и, пока спешно вызванный графский доктор глубокомысленно осматривал Щеголева, а сам граф, сокрушенно вздыхая, поглядывал через окно на все еще дымящиеся остатки «ньюпора», уже целиком одетая барышня, рдея, как маков цвет, в который раз пересказывала примчавшейся позже всех бонне подробности утреннего происшествия:

— Ах, мадам, мне так неудобно, так неудобно, но господин офицер со своего аэроплана перелетел прямо в мою кровать…

— О-о-о… — от удивления глаза бонны полезли на лоб, но она, подавив чисто женское любопытство, тут же занялась воспитанием: — Надеюсь, господин офицер вел себя прилично?

— О да… — барышня скромно опустила очи долу и, стыдливо затеребив оборку платья, добавила: — Но прежде чем потерять сознание, он успел назвать меня ангелом…

— Да, да, конечно… — важно кивнула безукоризненной прической бонна. — Настоящий офицер всегда галантен.

И она со вздохом устремила на Щеголева взгляд, в котором явно читалось сожаление, что удачливый прапорщик влетел не в ее постель. Однако скошенный глаз барышни мгновенно уловил это невысказанное желание, и графская дочка тут же ревниво одарила только что пришедшего в себя летчика взглядом, каким смотрят на законную собственность…

Суматоха в хозяйском доме так отвлекла дворню, что графу даже не сразу доложили, что во двор въехала немецкая автоколонна. Пока длинно-серые легковые автомобили, фырча, останавливались возле главного входа, прибывшая на грузовиках штабная охрана приметила догорающий «ньюпор» и подняла тревогу. Команда: «Ахтунг! Алярм!…» — вызвала решительнейшие действия.

Срочно останавливаясь где попало, грузовики охраны судорожно задергались, и солдаты, попрыгав через борта, вмиг разбежались по всей усадьбе, одновременно заполонив дом.

Только теперь узнав о внезапном вторжении, старый граф всплеснул руками и, в отчаянии воскликнув: «Езус Мария!…» — в сопровождении бонны и доктора помчался встречать незваных визитеров.

На какое-то время всеобщее внимание с русского летчика переключилось на прибывших немцев и, воспользовавшись моментом, барышня подошла к Щеголеву поближе и тихонько спросила:

— Вы на меня не сердитесь?…

— Помилуйте, сударыня, за что? — Щеголев расплылся в улыбке. — Это вы меня извините… Но я, ей-богу, не виноват!

— У меня к вам просьба… — от смущения барышня потупилась. — Пожалуйста, не рассказывайте никому про то… Ну, какая… Я…

— Сударыня! — с жаром воскликнул Щеголев и даже, пересилив себя, чуть приподнялся на кушетке. — Ваш образ навсегда запечатлен в моем сердце! Но об этом, я клянусь вам, не узнает никто!…

Но тут, как назло, сердечные излияния были внезапно прерваны немецким унтером, который бесцеремонно ворвался в комнату и оглушительно заорал:

— Ахтунг!… Руссише офици-ир!…

Перепуганная барышня отскочила в сторону, бравый унтер в избытке рвения чуть было не вцепился в Щеголева, но его тут же поставил на место примчавшийся сюда же начальник колонны, за которым растерянно семенил сам граф.

— Гут морген, — небрежно оттолкнув унтера, начальник колонны, лощеный гауптман, присел на край кушетки. — Кажется, это ви недавно падать на землю?

— Какой там гут морген… — Щеголев приподнялся, посмотрел вокруг себя и обреченно кивнул. — Да, это я свалился…

— И как ви себя чуйствовать? — натянуто улыбнулся гауптман.

— Да вроде ничего… — Щеголев снова опустился на кушетку.

— Очен карашо… Но я, понимайт, это «нитшево», понимайт… — на лице гауптмана даже возникло что-то похожее на сострадание. — Однако служба требовайт задать один, чисто дружеский вопрос… Ваши части уже готови наступайт, правда?

— Мы всегда готовы наступать! — Щеголев вскинул голову.

— О, я, я… — расплылся в улыбке гауптман. — Я ждать на такой ответ и я фсе понимайт. Ви будете доставляйт гофшпиталь, потом лагерь фюр официрен.

— Позвольте, позвольте… — неожиданно вмешался старый граф. — Герр гауптман, тут есть некоторые щекотливые обстоятельства…

— Что есть «обстоятельства»? — гауптман резко встал и строго посмотрел на графа.

— В некотором роде прапорщик найден в постели моей дочери, и ее доброе имя, и наша честь… В общем, я бы просил на некоторое время оставить господина прапорщика здесь… Вы понимаете?

На лице гауптмана отразилось полное непонимание, и он несколько растерянно спросил:

— То есть ви утверждайт, что руссише официр падать на землю и сразу полез к ваша дочка?… Так?

— Да не так, не так! — замахал руками граф. — Просто, когда самолет ударился о землю, господина прапорщика выкинуло из аэроплана, и он через окно влетел в спальню моей дочери.

— И альзо… — физиономия гауптмана расплылась в скабрезной улыбке. — Прямо кровать?

— Именно… Именно так… — сокрушенно вздохнул граф.

— Колоссаль!… — глаза гауптмана загорелись неподдельным восторгом, но он тут же попытался изобразить прежнюю строгость. — Гут. Я все объясняйт генералу. Я думайт, герр генерал разрешает руссише официир оставаться дом до некоторый выздоровлений. Но только под крепкий замок. Ви понимайт?