Читать книгу "Дни изгнания - Катарина Керр"

– А это безделушка от Брина Торэйдика. Он велел передать тебе, что, поскольку она старше, чем вы оба, вместе взятые, это само по себе чудо.

Адерин засмеялся и взял золотую чашу, сделанную из чеканного металла и украшенную узором, совершенно не похожим ни на что, сделанное человеком или эльфом. Джилл поймала себя на том, что изучает старика; он не выглядел старше или слабее, чем обычно, но она все равно тревожилась за него. Он понял, о чем она думает.

– Мое время еще не настало. Я еще должен обучить Гавантара, а он только начал занятия.

– А. Я просто… ну, подумала…

– После ухода Невина жизнь сделалась для тебя сложной. – Это не прозвучало, как вопрос.

– Да. Дело не только в том, что я по нему тоскую, хотя одно это уже тяжело. Я чувствую себя настолько несовершенной, чуть толковее, чем обычная ученица, и совсем не подходящей, чтобы считаться Мастером эфира.

– А, вот в чем дело! Мы все через это прошли. Ты привыкнешь к работе. Я думаю, когда становишься капитаном войска, ощущения такие же. Вся эта ответственность поначалу захлестывает человека – все время думаешь о жизнях, которые зависят от твоих решений.

– Хорошо сказано. Но я еще должна завершить дело Невина. И все время чувствую, что ради него я обязана сделать все абсолютно правильно.

– Погоди минутку! Это дело не больше его, чем твое. Не позволяй ощущению тщетности овладеть собой, иначе тревога захлестнет тебя. Это наше общее дело, а также дело и воля Великих. Думай об этом, как об огромном гобелене. Каждый из нас должен соткать небольшой кусочек и передать работу следующему. Ни одна живая душа не сможет завершить всю работу самостоятельно.

– Ты совершенно прав, верно? – Джилл улыбнулась, чувствуя, как мрачное настроение покидает ее. – Вот за это я и выпью! Как раз идет твой Гавантар.

Гавантар, несший в руках влажную кожаную бутыль, пахнувшую бардекианской корицей и гвоздикой, наклонился и вошел в палатку.

Разлив напиток по чашам, он уселся на страже у выхода и, застенчиво качнув головой, отказался присоединиться к ним, как ни уговаривал его Адерин. Джилл предположила, что он был еще новичком у мага и до сих пор благоговел перед тем, что считал странной и могущественной силой. Очень скоро, увидев, какой естественной по сути была магия Адерина, он почувствует себя свободнее.

– Что, Родри все еще с Калондериэлем? – спросила она.

– Да, о мудрейшая. Весь лагерь желает поговорить с ним.

– Это хорошо. В таком случае, в ближайшие несколько часов неприятностей не предвидится. – Она снова обернулась к Адерину. – Родри относится к тем явлениям в жизни, которые волнуют меня.

– О. И он до сих пор любит тебя?

– Думаю, да, но это не главное. В основном меня волнует, что же теперь с ним произойдет. Нет, я тревожусь за него, сильно тревожусь. Мы вырвали его из всего, что он знает и любит, и это уже жестоко, но помимо этого существует его вирд. Столько лет жизнь его управлялась этим пророчеством, а теперь он исполнил его, и что станется с ним теперь?

– Пророчеством?

– Тем самым, которое Невин получил так давно. Ты что, не помнишь этого? Вирд Родри – это вирд Элдиса, так оно гласило.

– Ах, это! Разумеется – и в указанное время он сделался гвербретом, верно?

– Похоже, ты относишься к этому чертовски легко, но именно это с ним и произошло. Если бы Родри не прибыл в Элдис, чтобы унаследовать ран, там разразилась бы долгая и ужасная война.

Адерин кивнул.

Джилл решила, что он прожил так долго и видел столько войн, что еще одна ровным счетом ничего для него не значила.

– Кроме того, это кольцо с розами, – продолжала она. – Я переживаю из-за этой драгоценности уже несколько месяцев. Именно поэтому я хотела поговорить с Девабериэлем, понимаешь, чтобы спросить его про это кольцо и про то странное существо, которое его подарило. Держу пари, это не был обычный эльф.

– Ты совершенно права. – Голос Адерина звучал странно и напряженно. – У меня есть собственные догадки о том, кем был таинственный благодетель.

– Я хочу их услышать. А что насчет дурацкой надписи? Если бы мы знали, что она означает, то сумели бы полностью раскрыть тайну.

Она ждала, что Адерин поделится своими мыслями или хотя бы даст понять, что услышал вопрос, однако он замолчал и долго сидел, уставившись в пространство. Когда же, наконец, заговорил, голос его был похож то ли на шепот, то ли на вздох.

– Кольцо, это проклятое кольцо! Работа гномов, и живет собственной жизнью, как и все их безделушки. Но это кольцо самое странное из всего, что я видел, и могу поклясться, его таинственное действие еще продолжается. – Он покачал головой, потом сказал своим обычным голосом. – Да, и пророчество… и человек с эльфийской кровью стал правителем Элдиса! Только подумай об этом!

– Ты же знаешь, что и у сына его в жилах течет изрядная доля эльфийской крови. У молодого Каллина. – Джилл улыбнулась, увидев его выражение лица. – Слушай, Адерин, ты выглядишь потрясенным до глубины души!

Старик пожал плечами и отвернулся, и в этот миг показалось, что вёсь груз и печаль прожитых лет придавили его к земле.

Дикий народец столпился вокруг, они похлопывали его по рукам, забирались к нему на колени и с осуждением смотрели на Джилл, которая причинила столько боли их другу.

Даже робкий Гавантар чуть приблизился, переводя взгляд с одного мастера на другого и встревоженно нахмурившись.

– Что ж, эта земля когда-то принадлежала людям, – продолжала Джилл. – Я бы хотела вновь видеть их там. Неужели это так плохо, если кровь людей и эльфов перемешается?

– Ну, что ты. – Пожав плечами и махнув рукой, Адерин будто стряхнул с себя тяжелое настроение, а заодно и половину дикого народца. – Будет просто замечательно, если люди получат право сказать свое слово, управляя Элдисом. Мне тяжело думать обо всем, что случилось за эти годы. Между моими двумя племенами, Джилл, было много враждебности, просто очень много. Теперь я всегда думаю об эльфах и людях, как о моих племенах, а ведь было время, когда мысль о моей принадлежности к человеческому роду казалась мне непереносимой. А Родри попал в ловушку между двумя мирами. И легко ему не будет. Уж это я могу сказать совершенно точно, по собственному опыту. – Он помолчал. – Честно говоря, ему еще придется очень плохо. С ним многое происходило в других жизнях, и теперь все это обрушится на него. Это одна из причин, по которой я хотел оказаться на границе к его появлению.

– В самом деле? А что с ним происходило?

– О, право же, это история долгая и непростая, и говорят, тянется она уже сотни лет, хотя мне кажется, что мы наконец-то приближаемся к ее завершению. Ты ведь помнишь, что его душа в другом теле была моим отцом? – Старик усмехнулся. – Если, конечно, кто-нибудь сможет вспомнить те далекие и туманные времена когда я родился на свет.