Читать книгу "Берсерк - Ольга Григорьева"

Всю дорогу мы с Реасом молчали. Говорить было не о чем. Мы оба понимали, что Олав ушел навсегда, и я останусь в усадьбе Реаса, но это понимание не радовало ни меня, ни эста.

Мы отъехали уже довольно далеко от Хьяллы. Темные, нависшие над дорогой ветви орешника скрывали от нас преследователей, когда сзади раздался топот копыт и кто-то крикнул:

– Эй, стой!

От резкого окрика я вздрогнула, а Реас пугливо заозирался и хлестнул лошаденку:

– Вперед! Пш-ш-шла!

Я понимала его тревогу. Здесь, вдали от обжитых мест, случайные встречи приносили мало хорошего. Верно приняв нас за удачно поторговавших в Хьялле купцов, лесные тати вышли на охоту.

Вцепившись в низкие борта телеги и вздрагивая, когда Реас подхлестывал и без того мчащуюся во весь опор пегую, я испуганно уставилась на дорогу.

– Эй, стойте! – вылетел из-за поворота всадник.

Как бы не так! Стараясь рассмотреть преследователя, я изо всех сил вытянула шею, но стоило ему показаться, как дорога делала петлю, и он вновь скрывался в зарослях. «Хорошо, что здесь так много кустов и поворотов, – думала я. – А то еще стали бы стрелять…»

Мне представились страшные лесные разбойники, их тяжелые луки и летящие в мою грудь стрелы с длинными, не ведающими жалости наконечниками… Я закусила губу и устыдилась: "Струсила, а вот Олав ничего не боялся! Как он сказал там, на площади? «Я сумею защитить тех, кого люблю».

Воспоминание шевельнулось в душе теплой птицей и тут же спорхнуло, оставив после себя щемящую боль. Любовь Олава оказалась недолгой, а память короткой…

– Эге-гей! Фьюить! – Окрик Реаса слился с посвистом хлыста, и от этой двойной угрозы лошадь рванулась из последних сил. Мои пальцы скользнули по борту телеги и внезапно ощутили под собой пустоту. Земля метнулась навстречу.

– Мама! – рухнув в пыль, взвизгнула я и кубарем покатилась по дорожным ухабам. Топот конских копыт разорвал уши, а грохот удаляющейся повозки с орущим на пегую Реасом сдавил сердце страхом и болью. Вскочив на четвереньки и стараясь не обращать внимания на кровоточащие ссадины, я поползла в лес.

Всадники нагнали меня раньше. Большие круглые копыта с белыми отметинами посередке преградили путь, и незнакомый голос выкрикнул:

– Тут девчонка! Сама вывалилась!

– Бери ее, – отозвался другой. – Не тяни! Сильные руки оторвали меня от земли. Потные лошадиные бока промелькнули мимо, грива коснулась лица, а нос ткнулся в подрагивающую конскую шею.

– Шевелись! – поторопил моего похитителя кто-то невидимый.

Бесцеремонно подбросив меня еще раз так, что лука седла воткнулась в бок, а перед глазами замаячило обтянутое шелком чужое колено, похититель саданул коня пятками в подбрюх:

– Вперед, Вихор!

Земля качнулась, а в рот дунуло пылью. «Вот и меня забрали, – как-то отрешенно подумала я. – Как же теперь Рекон?» Но ни страха, ни искреннего огорчения за эстонку я не испытывала. Пожалуй, без Олава мне было безразлично, где и кому служить. Лишь бы не убили. А убивать, похоже, не собирались…

– Приехали. – Грубая рука шлепнула меня пониже спины и, перехватив поперек живота, сбросила с лошади. От тряски у меня глазах потемнело, а лицо похитителя превратилось в белое размытое пятно.

– Ты что, заснула?! – рявкнул он. Я помотала головой. Земля качнулась и поплыла под ногами.

– Худо ей, не видишь?! – Второй похититель подхватил меня под мышки и куда-то поволок, приговаривая сквозь зубы: – Не было бабе забот – купила баба порося…

– Не ворчи, не ворчи, – спеша следом, посмеивался тот, что меня вез.

Спотыкаясь и подворачивая ноги, я кое-как добрела до дверей полуразвалившейся избы. Это была даже не изба, а хлев для скотины, с прохудившейся навесной крышей и хлипкой дверью.

Темное, как перед дождем, вечернее небо разогнало поздних прохожих. Иногда мимо проскальзывали спешащие, закутанные в теплые плащи фигуры, но никому не было дела ни до меня, ни до моих похитителей.

«Закричать, что ли?» – устало подумала я, но покосилась на своих спутников и отказалась от этой мысли. Они обращались со мной осторожно, не били, как Трор, и кто знает – может, на мой крик сбегутся куда как худшие хозяева?

– Проходи, – ткнул меня в спину невысокий темноволосый похититель с горбинкой на носу. Это он вез меня, чуть не тыча в лицо плотно прижатым к боку скакуна, шелковым коленом.

Я толкнула дверь и вошла в длинную и темную клеть. В углу пахла дымом старая каменка, разбросанные по полу охапки сена заменяли лежанки, а на единственном, похожем на обыкновенное обтесанное бревно столе сидел… Сигурд!

От неожиданности я заморгала и попятилась. Зачем здесь киевский воевода? «Олав!» – вспомнила вновь, но не верилось, что Сигурд станет потакать прихотям вновь обретенного родича. Нет, киевлянин задумал что-то хитрое, понятное лишь ему одному, и мне придется смириться с его решением. Сигурд – не Реас, с ним не поспоришь…

Воевода встал. Его плащ длинными складками соскользнул к высоким сапогам из мягкой кожи, и свет упал на строгое, красивое лицо.

– Ты не боишься? – оглядывая меня, спросил Сигурд.

– Нет. – Я действительно не боялась. То ли оставила весь страх на корабле Орма, то ли растеряла его по дороге, мотаясь животом по потной лошадиной спине…

– Это хорошо, – сказал он и коротко махнул рукой своим дружинникам. Те поспешно скрылись за дверью.

– Ты удивлена?

Я кивнула. Сигурд отвернулся, подошел к печи и шумно фыркнул, отплевываясь от забившегося в нос дыма.

– Олав просил за тебя.

Он лгал. Может, я была мала и глупа, но чтобы киевский воевода стал марать руки из-за блажи родича-малолетки?!

– Не веришь, – понял Сигурд и одобрительно скривился. – Олав говорил, что ты умна.

«И уродлива», – мысленно добавила я.

– Подойди.

Я шагнула вперед, шатнулась и едва устояла на ногах. Отблески огня пробежали по моим ободранным коленям и грязному лицу.

– Я же не приказывал бить тебя! – нахмурился Сигурд.

– Меня не били. Я упала…

– Упала?

– Да. Реас испугался твоих людей и погнал лошадь, а я вывалилась из телеги… – Значит, Реас не получил за тебя денег?

В недоумении выпучив на воеводу глаза, я промолчала. Разве он предлагал за меня плату?

– Ты хотел купить меня? Зачем?

Сигурд поморщился:

– Я же сказал – Олав просил! – И, заметив мое протестующее движение, пояснил: – Олав – сын моей сестры, и я могу исполнить любое его желание. Ты станешь моей рабыней.

От недоумения я поперхнулась. Я – рабыня Сигурда? Разве у знаменитого воеводы мало рабынь? Или он и впрямь решил оставить меня при Олаве?