Читать книгу "Научи его плохому, или Как растлить совершеннолетнего - Каролина Клинтон"

– И что с ним случилось? – спросила я, втайне желая ускорить повествование.

– Я ваше нетерпение, Машенька, понимаю, – внимательно глянул на меня Александр Васильевич. – Только не ради праздной болтовни я это рассказываю. Я ведь до вас в милиции был, – не взяли у меня заявление, и связи не помогли. Говорят – мол, он взрослый мужик, имеет право.

– На что? – терпеливо спросила я. Как же люди любят тянуть кота за хвост, а у меня время не резиновое!

– Так продал он квартиру, Алешенька мой, – вздохнул дед. – Фирму свою и квартиру.

– И какой в этом криминал? – нахмурилась я, поглаживая черную шерстку Бакса.

– Но ведь мы же с ним не ругались, золотая вы моя, – торопливо начал старичок, понимая, что я его не понимаю. – Мы всегда были в отличных отношениях, а тут я уехал погостить к сестре в Киев на месячишко, возвращаюсь – а квартира продана.

– Квартира ваша, что ли? – начала я проникаться ситуацией.

– Нет, – покачал он головой. – Я в Заречном микрорайоне живу, а он в центре. Его квартира продана, его, со всей обстановкой. А знали бы вы, Машенька, как он эту квартирку лелеял и холил. Все каких-то дизайнеров нанимал, интерьер разрабатывал, столько денег в нее угрохал…

– Может, задолжал кому, вот за долги его и…, – начала я.

– Ну о чем вы! – замахал старичок руками. – У него крыша ментовская была, а это вам не бандиты, согласитесь.

Хм… И правда, если ментовская крыша – то это меняет дело. Менты на счетчик не ставят, имущество за долги не отбирают.

– Так враги, завистники – мало ли их, – снова пустилась я в предположения.

– Думал, – отозвался старичок. – Но тогда отчего я ничего про это не знал? Отчего его проблемы после его побега не отразились на мне?

– Вероятно, у парня просто изменились планы, – терпеливо разъяснила я. – Он у вас совершеннолетний, и посему имеет право продавать по своему усмотрению свою собственность. Это к юристу не ходи. Продал и переехал в другой город. Ждите письма и конфет в посылке.

– И вы меня не понимаете, Машенька, – покачал головой дед. – Ну вот сами-то представьте, как бы вы продали свою квартиру, фирму, переехали в другое место и матери ничего не сказали? Даже записочки не оставили? Даже друзьям ничего не сказали?

«А это вариант!» – воодушевился внутренний голос, давно подбивавший меня свалить от матери подальше.

Я слегка усмехнулась. Вот как раз это я однажды и сделаю.

– Так, Александр Васильевич, – подвела я итог. – Мое мнение – это только мое мнение. Вы ко мне не за этим пришли, верно? Что от меня требуется?

– Разыскать Алешеньку, – твердо ответил дед. – Пусть даже он просто уехал и не пожелал со мной общаться, что невероятно, но тогда пусть он мне об этом сам скажет.

– Разыскать – не гарантирую, – поморщилась я. – За этим пожалсте в детективные агентства. А я могу просто посмотреть что с Алешей, определить причины его побега и что с ним теперь.

– Но позвольте, – старичок от волнения аж привстал, – позвольте, Машенька, мне говорили, что вы однажды делали вызов в подобной ситуации – человек через несколько дней с другого конца страны приехал! Ноги сами его принесли!

– Тогда я помоложе была, – твердо отреклась я. – Сейчас силы уже не те.

Вызов делать я не стану никому. Потому что для этого надо неделю поститься до, и три дня в течение ритуала. Поститься – это не только не есть, но и в телесном плане. Да Денис за полторы недели воздержания от меня сбежит! Вызов хорошо оплачивается, но так рисковать Дэном я не могла. Ну получу я за вызов десятку – и что, утешат меня эти баксы потом?

Простите, но Дэн для меня приоритетнее.

– Что же делать? – устало посмотрел на меня Александр Васильевич.

Я задумалась, после чего сказала:

– Давайте так. Я сейчас посмотрю на картах, все запишу, и договорюсь с кем-нибудь из наших, чтобы они вам помогли. Это в случае, если действительно вызов требуется.

– Как не требуется, конечно требуется, – вскинул он на меня глаза.

Я промолчала. Если Алешенька его, допустим, мертв – то тут только некромант поможет. Но все это только мои предположения, так что, взяв из ящичка первую колоду, я протянула ее Александру Васильевичу.

– Молча перетасуйте, думая о сыне, потом отдадите мне, – велела я.

Он взял, принялся неумело перемешивать карты, они валились из его рук, он суетливо пытался их поднять, но я быстро выхватила их сама. Нервозность какая-то в старичке была.

В конце концов он сдался, отдал мне карты и сказал:

– Да я бы и сам карты поднял, что же вы…

А я уже разложила выпавшие карты и внимательно их смотрела.

«То ли я дура, то ли карты врут», – подумалось мне.

Я вскинула глаза на Александра Васильевича. Он пристально смотрел на меня.

Нахмурившись, я подала старичку другую колоду.

– Перетасуйте-ка, – попросила я.

Его руки принялись споро мешать карты, а сам он с видимым безразличием спросил:

– Машенька, голубушка, а что вы уже увидели?

– Надо уточнить, – задумчиво сказала я и взяла у него колоду.

Прикрыв глаза, я принялась за раскладку на тринадцать. Не глядя вытаскивала карты, выкладывала их полукругом, после чего отложила колоду и принялась анализировать картинку.

– Что-то видите? – нервно спросил дед.

– Вижу, – спокойно ответила я. – С сыном вашим вы расстались пятнадцать минут назад, он вас сюда привез, и ждет на машине неподалеку. Оплатите мне сеанс и убирайтесь на все четыре стороны. Нормальную вы мне сказку рассказали, браво. Я даже поверила.

Дед набычился:

– Да с чего это ты так решила? Я к тебе как к человеку пришел, погадать, а ты мне такое говоришь!

Переход на «ты» меня добил.

– Еще раз говорю – оплатите сеанс и уходите! – железным голосом велела я.

– Погодите, – дед снова перешел на «вы», обмахнул платком лоб и продолжил: – У меня к вам деловое предложение. Это, так сказать, была проверка…

А вот этого ему говорить не следовало. Знал бы он, сколько идиотов видели эти стены, которые хохмы ради приходили сюда. Чтобы унизить меня в моем же доме. Чтобы посмеяться…

– Никаких предложений, дедушка, – холодно сказала я. – И говорите спасибо, что я сегодня в хорошем настроении. Раньше я за такие сказки наказывала.

– Да что ты можешь? – запальчиво крикнул дед.

– За такие сказки у меня наказание одно, – не обращая на него внимания, продолжила я. – Я их реальностью делаю. Придет ко мне такой шутник, пожалуется на несуществующие болячки, и заранее радуется – ах, как я над ведьмой – то посмеюсь! Ужо я ее проучу, как людей дурить. А то не знает, как мне все это тяжело дается. И уносит тогда сказочник все, чего он себе нажелал. Вы, я так понимаю, хотите сына лишиться?