Читать книгу "Суд над победителем - Олег Курылев"

— Почти все мои документы сгорели в Дрездене, герр оберлейтенант.

— А почему вы не сгорели вместе с документами?

— Видите ли… так вышло, что они находились в кармане шинели, которую…

— За что вы получили крест две недели назад? — не стал слушать дальнейшие оправдания адъютант, увидав в солдатской книжке Шеллена дату последнего награждения.

— За участие в обороне Хемница, герр оберлейтенант.

— Вы прибыли вчера с полковником Нордманом?

— Так точно.

— Что ж, полетайте, — адъютант вернул Алексу солдатскую книжку. — Отработайте прежде всего взлет и посадку, а я за вами понаблюдаю.

Не помня себя от нахлынувшего волнения, Алекс помчался назад. Помогая механику отвязывать растяжки маскировочной сети, он лихорадочно соображал, хватит ли ему топлива, чтобы долететь до Швеции.

— Сразу, как только пригнали «длинноносого», я заменил магнето и поставил просушенные пиропатроны, — докладывал Эрвин, помогая Алексу надеть парашют. — Вам приходилось отстреливать фонарь?… Тогда вы знаете, что лучше это делать в шлемофоне…

Забравшись в кабину, Алекс вытащил из-за голенища сапога инструкцию и еще раз просмотрел в ней параграф, касающийся топливной системы. Так и есть — четверть бака для «Доры» — это около двухсот километров. Примерно столько же от северного побережья Узедома до южной оконечности Скандинавского полуострова, то есть до ближайшей точки Швеции. Нет, удирать прямо сейчас очень рискованно. А ну как в баке не четверть, а одна пятая? Падать во второй раз, да еще в холодное как лед море, очень не хотелось. И хотя каждый лишний день под чужим именем был чреват опасностью разоблачения, Алекс решил отложить намеченное им мероприятие и нажал кнопку стартера.

Его полеты, в общем и целом, удались. Первый раз он сел слишком жестко и, если бы не фантастический запас прочности «длинноносого», на этом, собственно говоря, все бы и закончилось. Зато следующие касания земли были выполнены им вполне прилично. По сравнению с «Фоккером», на котором Алекс пытался бежать в феврале, «длинноносый» был тяжелее и на тангаже — при работе рулями высоты — более инерционен. Однако особых неудобств это не доставляло. Шеллен также ощутил заметно выросшую мощность мотора и оценил преимущества герметичной кабины, когда при резком снижении не так плотно закладывало уши.

Вечером окончательно воспрянувший духом Алекс изучал карты и копался в навигационных справочниках. Особое внимание он уделил таблице девиации своего магнитного компаса. Он по-прежнему старался ни с кем не заводить более близкого знакомства, чтобы не попасть впросак во время завязавшегося разговора. В ту ночь Алекс долго не мог уснуть. Он знал, что завтра вместе с остальными должен будет вылететь на задание и, значит, завтрашний день может стать днем его окончательного освобождения.

Наступило 10 апреля. В восемь часов утра 4-я эскадрилья «охотников» в полном составе поднялась в воздух. Небо над аэродромом было чистым и почти по-летнему синим. На небольшой высоте самолеты пронеслись над песчаными пляжами острова Узедом, после чего, круто повернув на север, ушли километров на пятнадцать в море. В их задачу входило, пройдя над судоходным фарватером, атаковать в случае обнаружения советские подводные лодки, для чего под крыльями у всех самолетов были подвешены ракеты, а два «Мессершмитта» оснащены бортовыми локаторами. В районе Вентспилса или Либавы им предстояло дозаправиться на одном из уцелевших аэродромов, принять группу морских транспортов и эскортировать ее в обратном направлении, на запад, крутя над кораблями восьмерки. Потом, сдав корабли по пути к Килю или Фленсбургу другой эскадрилье, они должны были заправиться на ближайшем аэродроме и ждать очередной партии судов, идущих на северо-восток за новой группой беженцев. И так до тех пор, пока не поступит другой приказ или пока их одного за другим не перебьют русские истребители, чье господство в том районе становилось все более очевидным.

Самолет Алекса шел восьмым, замыкая группу. Впереди него на новеньком «Курфюрсте» летел сосед по комнате Эрих Дитмар. Временами низкое утреннее солнце слепило глаза, так что не помогали защитные очки. Еще на Гарце Шеллен приметил на северо-востоке гряду высоких кучевых облаков, которые сегодня были ему как нельзя кстати. Достигнув их и поднявшись выше, он рассчитывал под покровом белого тумана тихо улизнуть, взяв курс на север. Основные баки, заполненные на этот раз «под крышечку» синтетическим бензином «Буна», а также стодвадцатилитровая канистра с водометаноловой смесью для форсажа вселяли чувство уверенности. В случае погони (а это было маловероятно) никакие «Мессершмитты» его не достанут.

Да, теперь определенно все должно получиться!

Накануне поздно вечером, запершись в туалете, Алекс долго рассматривал карту Балтийского региона, позаимствованную им у штурмана пассажирского «Хейнкеля». Он попросил ее под предлогом более детального изучения незнакомого ему театра военных действий. От остальных эта карта отличалась тем, что содержала часть шведской территории в районе островов Готланд и Эланд и была достаточно подробной. Он долго прикидывал где лучше осуществить посадку во время побега. Из разговоров Алекс узнал, что на западном побережье Готланда в районе города Висбю есть небольшой аэродром. Некоторое время назад там совершил вынужденную посадку один из самолетов эскадры «Зеленое сердце». Пилот, разумеется, был интернирован, а среди летчиков на Гарце тогда возник тихий спор: вынужденной ли была эта посадка? Нехорошие подозрения усилились, когда еще один летчик, назначенный командиром 8-й эскадрильи взамен погибшего накануне, вылетел на Узедом с аэродрома Розенборн, что в тридцати километрах от Бреслау, но к месту назначения не прибыл. Его самолет был опознан системой «свой-чужой» одной из зенитных батарей недалеко от побережья, после чего пропал, не послав никаких сигналов бедствия. Летчика звали Вильгельм Визе. На его счету было двадцать личных побед.

— Визе нечего бояться, — сказал кто-то в столовой за завтраком, — его жена и сын погибли, а, кроме них, у него никого нет.

Шеллен смекнул, что речь идет о карательных действиях гестапо в отношении тех, кто бежит к нейтралам или чья вынужденная посадка на их территории внушает подозрения. В Хемнице Эйтель рассказывал о случае с экипажем «Хейнкеля», который, сбившись с курса, да еще с поврежденным передатчиком, во время снегопада залетел в Швейцарию. В информационных листках люфтваффе было сообщено, что все члены семей этих летчиков, включая младенцев и стариков, арестованы.

Алекс, конечно, знал, что возле каждого более или менее крупного шведского города имеется взлетно-посадочная полоса. Прекрасными аэродромами оснащены Мальмё и Гётеборг, а, к примеру, стокгольмский Бромма считается одним из лучших в Европе. Но он знал также, что слишком долго барражировать в небе нейтрального государства очень небезопасно. Сорок пятый год — не сорок первый и не сорок второй, когда это нейтральное государство, скрепя сердце, мирилось не только с полетами люфтваффе над своей территорией, но и пропускало по своим дорогам тысячи немецких солдат в сторону Норвегии и обратно.