Читать книгу "Пепел Снежной Королевы - Эля Хакимова"

Ему же, жалкому бастарду, не на что было рассчитывать, кроме как на громкое имя матушки, проигрывавшей за один вечер целые состояния, всепобеждающую самоуверенность и врожденный лоск придворного джентльмена до кончиков отполированных ногтей.

К тому же рано или поздно Корки расплачивался с какой-то частью долгов, причем не преминув сделать новые. Но расчетливые кожевники или королевские парфюмеры скрепя сердца ссужали ему опять и опять – полагая, что лучше понемногу, но соскребать с паршивой овцы по клоку шерсти, чем раз и навсегда содрать всю шкуру целиком.

Доехав до гостиницы, покинутой этим утром открыто самим господином и тайно его камердинером, они расположились в том же номере, предварительно заплатив трактирщику за постой и обед.

Скрипя зубами, мистер Ролли вынужден был расплатиться за предыдущий день и отправился наверх следить за сменой постельного белья и проветриванием шкафов и матрасов. Это была его маленькая месть хозяину гостиницы за несправедливые поборы.

Корки, устроившись внизу в кресле у камина в пустом зале, дожидался ужина, листая от скуки книгу, заказанную матушкой. «Что ей, право, дались эти пыльные алхимики?» – морщился он, с отвращением разглядывая подозрительные картинки, изображавшие людей с вывернутыми наружу внутренностями. В иллюстрациях были грубейшие ошибки, свидетельствующие о позорном неведении элементарной анатомии.

Доподлинно зная о расположении жизненно важных органов в так легко смертном человеке, умея с первого раза делать точечные уколы шпагой именно в них, Корки презрительно читал подписи под картинками, пояснявшими «тройственную жизнь внутреннего человека».

Сколько раз он пронзал человеческое сердце, имея возможность убедиться, что никакого дерева из него внутри человека не произрастает. А все, напротив, заполнено мягкой пульсирующей массой и кровью, толчками выбрасываемой из ран.

Впрочем, Корки предпочитал убивать с наименьшими кровопотерями. Чисто и красиво. Почти не повреждая кожи, он прокалывал сердца, печени или головы своих соперников, нимало не нарушая кровеносных сосудов.

Потратив уйму часов в анатомических театрах, он с легкостью мог видеть все, что было скрыто от глаз одеждами или бледной кожей. Анатомия – единственное полезное для человечества знание. И, пожалуй, еще математика.

Отложив скучнейший том о символизме человеческого тела, молодой человек с видимым наслаждением принялся за «Теоретическую арифметику» Тейлора, захваченную по пути из спальни милорда в кабинет секретаря.

Завернув в библиотеку, в которую спустя всего лишь несколько минут суждено было прийти секретарю за «Теософией», Корки, зная наверняка, в каком шкафу может находиться искомое, в мгновение нашел то, что нужно было ему самому.

Что может быть увлекательней таинственного космоса цифр! Идеальные, безгрешные, точные и всегда одинаковые, они внушали ему восхищение своей логикой и однозначностью.

Лишенный, в отличие от скучного мира людей, понятий несправедливости или благородства, мир цифр представлялся ему единственно достойным изучения. Открыв Пифагора, Корки уже не мог уйти от очарования его философии.

Отвлекшись ненадолго для ужина, он продолжил чтение. В камине потрескивали дрова. Камердинер, с жадностью уничтожив остатки трапезы своего господина, ушел наверх дожидаться его в спальне.

Простых посетителей, торговцев и шотландцев из горских кланов, не допуская в эти комнаты, поили и кормили в трактире, спать же предоставляя в конюшне или сеннике. Ничто не мешало Корки предаться числам в ожидании позднего посетителя.

Незадолго до полуночи в дверь постучали. Вскинув голову, молодой джентльмен спросил:

– Кто там?

– Господин, здесь к вам пришли, – неуверенным голосом глухо ответил из-за дверей хозяин гостиницы.

– Пусть войдет. – Корки убрал руку с эфеса шпаги и снова вытянул ноги к решетке камина.

Дрова почти выгорели, оставив тлеющие угли. Кровавые отблески скакали по стенам, наполнив комнату багровыми всполохами, густо замешанными на угольно-черной тьме, выползающей из углов.

В помещение просочился посетитель. Держа шляпу в руках, молодой человек нерешительно топтался у порога. Длинные волосы сосульками свисали с его лба, глубоко посаженные глаза горели на бледном, без следа пудры, лице. Тонкий нос с горбинкой странно смотрелся в сочетании с неожиданно мягкими и полными, как у юной девицы, губами.

– С вашего позволения, милорд. – Он стоял у дверей, пока Корки не махнул ему, позволив приблизиться.

– Итак? – скучливо поинтересовался Корки, всем видом показывая, сколь тягостно для истинного джентльмена общество вошедшего.

– Было сложно, ваша милость изволили прибыть без предупреждения… К тому же сейчас сезон большой охоты, вся округа наводнена гостями и их прислугой. Но я справился, – поспешил заверить Корки говорящий. – Все подготовлено.

– Возраст?

– Тринадцать, записано в приходской книге.

– Ее рождение регистрировали в церкви, – зловеще тихим голосом уточнил Корки.

– Это простая служанка из ближайшего поместья, – заикаясь, пояснил гробовщик. – Всех дворовых регистрируют… Но это простолюдинка. Всего лишь грязная маленькая девчонка.

– Имя, – еще более тихим голосом потребовал Корки.

– Ка… Кажется, Анна, – проблеял скорчившийся ответчик.

Глава 7

– Куки! Куки, – уже в который раз окликнул ее недовольный Питер, – ты сегодня рассеянна. Больше чем обычно, я имею в виду.

– Я вас слушаю, Питер. – Куки старательно изобразила полнейшую внимательность. – Два венка с белыми и красными розами. Что еще?

– Все. Это было последнее. Не опаздывай, – подняв указательный палец с безупречным маникюром, внушительно повторил ей гробовщик, уже в двадцать первый раз за сегодняшний изнурительно нескончаемый день.

Проводив взглядом девушку, Питер запер двери и поднялся в жилые комнаты к скрывавшейся там вечно больной жене. Удовлетворенно осмотрел попутно жирно зеленевшие пальмы и листья Ficus benjamina в кадках, которые оживляли выставку гробов в зале. Что у Куки действительно получается, так это ухаживать за растениями. Но все-таки она слишком странная девочка, даже для этого бизнеса.

Пробираясь по мокрым улицам, под огромным черным зонтом похожая на черепаху, Куки шла домой. Она от всей души надеялась, что отец еще не вернулся из паба. Пусть бы его там задержал очередной чемпионат по дартсу или первенство на звание «самой крепкой башки» – все что угодно, лишь бы не встретить его мощную гривастую физиономию. Лучше вообще успеть спрятаться у себя до его возвращения, притворившись спящей.

На одной из узких улиц ей навстречу вышла Голубая Фея. Возможно, каждый приличный город имеет местного сумасшедшего, но в их городе была, наверное, самая романтичная сумасшедшая из всех.