Читать книгу "Старьевщик - Терри Биссон"

Вечером узнаю. Утром все казалось не таким уж и мрачным. Приду домой и один раз послушаю пластинку, потом положу ее обратно в сумку Бюро, чтобы сдать на учет в пятницу, потом посажу в проигрывателе цветы, и все снова будет хорошо. Я почти слышал в голове песню, визжащий звук, будто машина отъезжает.

Я поднялся и проверил расписание. Всего три изъятия. В Бюро дела шли медленнее и медленнее – может, потому, что удаления (и соответственно изъятия) заканчивались, или люди стали более благоразумными и приносят старье добровольно. Мне, впрочем, плевать, моя зарплата нормирована.

Я почти опустил Вильямса в сумку, потом передумал. Вечером придется снова его вытаскивать. Ходили слухи, что все, что бы ни попадало в сумку Бюро, просматривалось невидимой электрической плазменной мембраной, соединенной со спутником, передающим информацию на Достойную улицу. Я не обращал внимания на слухи в Академии и еще меньше беспокоился о них по окончании. Но зачем рисковать? Я оставил альбом болтаться на стене и двинулся в путь.

Грейт-Киллс был окутан зловонным туманом. Хотя мне и сказали, что анализы займут несколько дней, я все равно позвонил в Корпус домашних животных. Хотел, чтобы Гомер каким-то образом узнала, что я думаю о ней. Мне удалось только послушать сигнал «занято».

Первое изъятие происходило на Франт-стрит, в старом квартале св. Георгия. Юная чета, работавшая на Уолл-стрит и регулярно ездившая на пароме. Они купили дом шесть месяцев назад (что объясняли очень подробно) и так забегались, что даже не заметили маленькую библиотеку бумажных книг в твердых переплетах в подсобке под ванной. А потом занимались домом, подбирали цвета и так далее и забыли проверить авторов – хотя это, конечно, необходимо по закону. Нельзя ведь браться за все сразу. Вы понимаете?..

– Я понимаю, – сказал я.

Даже кивнул. Я не собирался ни с кем ссориться. Дипломатия – суть моей работы. Была сутью. Есть суть.

– Поэтому, как только мы прослышали, что Гришэма стерли, сразу позвонили, – сказала она.

Они, естественно, также «интересовались бонусом». Я покачал головой. Бонусы, по моему мнению, предназначены для людей, нуждающихся в них.

– Ваш бонус – чувство исполненного гражданского долга. После первого года бонус теряет силу и в права вступает штраф.

– Штраф?

Я позволил слову на несколько мгновений повиснуть в воздухе. Оглядываясь назад, я точно понимаю, что мое собственное преступление, как в мыслях, так и на деле, заставило меня дразнить их. Может, поэтому говорят о тонкой грани между полицией и преступниками, они (мы?) действуют на одной и той же темной половине мира.

– Штрафы за удержание широко известны, – наконец произнес я, – и названы на сайте Бюро. Наверняка вы просматривали его.

– У нас нет времени просматривать всю информацию, – сказал мужчина. – Знаете, Интернет денег стоит.

Я напомнил им, что незаконно даже упоминать о бутлегерстве, положил две книги в сумку и ушел. Я не сказал, что они держали собаку? Неприятный, мелкий, тявкающий экземпляр.

Уже почти наступило время ленча. Я успешно убил утро. Опять попробовал дозвониться до Корпуса домашних животных и услышал еще один сигнал «занято». Хотя и не по пути к «Уткам и селезням», я все же заехал на квадратный уступ горы. Корпус домашних животных находился на триста метров выше, укутанный облаками. Я проехал мимо, но увидел только знак, забор и тень, которая могла быть зданием.

Нажал на телефоне кнопку дозвона и на сей раз получил ответ.

– Корпус домашних животных, ваш заботливый центр заботы заботится о вас.

Я схватил трубку и одновременно нажал кнопку ответа, едва не свалившись с узенькой дороги.

– Здравствуйте! Пожалуйста, информацию о пациентах.

– Имя и номер?

– Да, да, да…

Я сказал свое имя и номер.

– Рада соединить вас. Пожалуйста, не кладите трубку.

Я не положил трубку.

Пока в трубке играла музыка, я ехал по горе к «Уткам и селезням». В баре положил телефон на стойку рядом с бутылкой, приглушив звук.

– Ну и как? – спросил Данте из своего темного угла.

– Что как?

– Подпольный клуб.

– Я федеральный служащий и не вправе посещать подпольные клубы, – заявил я.

Мне казалось, что очень умно избегать лжи, говоря правду. Но Данте только фыркнул в свою бутылку.

– Как Хэнк Вильямс? – спросил Лоу.

– В сумке, – сказал я, надеясь, что он не станет смотреть.

Чтобы сменить тему, я сказал ему, что моя собака в больнице и я жду звонка «доктора». Кивнул в сторону телефона. Лоу сочувственно протер стойку вокруг него. Я затягивал ленч, ожидая услышать вместо писклявой музыки тоненький голос. Но ничего не происходило.

Вечером мне предстояло два изъятия. Первое в «Солнечных коридорах», привилегированном доме для престарелых Тодд-Хилл. Дом снаружи выглядел первоклассно, однако запах внутри стоял жуткий. Старик, чье имя значилось у меня в расписании, носил галстук и залитую супом рубашку. Он очень мне удивился. Я пришел за старым компактом давно вычеркнутого и давно забытого певца по имени Джордж Джонс, о котором сообщил аноним.

Когда я бросал компакт в сумку, у Галстука на глазах блестели слезы или что-то очень на них похожее. В то же время старушка в глубине комнаты довольно ухмылялась. Месть. Я против воли увидел себя в старике, которого она провела. Он не занимался бутлегерством, хотя закону все равно. С удовольствием понимая, как будет разочарован информатор, я не только не оштрафовал старика, но и выдал ему бонус.

В машине я обнаружил, что телефон все еще в режиме ожидания. Но только на несколько секунд. Выезжая из-под парящих листьев, я услышал крошечный голос:

– Мистер Шапиро?

– Да! Я на проводе. Корпус домашних животных? Информация о пациентах?

– Прежде вам придется поговорить со Скорбным советом.

– Что? Что происходит?

– Стандартная процедура. Вам понадобится номер, чтобы дозвониться до Скорбного совета.

– Мне не нужен Скорбный совет!

– Пожалуйста, не кладите трубку.

Пошли они все к черту! Я подумал и повесил трубку.

Последнее изъятие оказалось томом в твердом переплете, «Лучшие американские рассказы, 2014». Бонусы на антологии не распространяются, пока не вычеркнут половину авторов, а здесь удалили только семь из девятнадцати. Но я не обратил внимания. Не мог выкинуть из головы Гомер. Я проделывал положенную работу как зомби: улыбка, расписка, карточка, деньги, книгу, в мешок, обратно на позднее вечернее солнце – даже и не догадываясь, что это последнее изъятие в моей карьере, последнее на Островах – просто последнее для Бюро на сегодня, насколько я понимал.

Тогда я только знал, что успешно убил вечер. Отправился домой, чтобы поужинать и стереть еще пару часов. Пришло два сообщения. Грубый голос, в котором я распознал замаскированную Генри, сообщил: