Читать книгу "Метро 2033. Муос - Захар Петров"

Наконец уновцы вошли в необычно теплое помещение, и им разрешили снять повязки. Радист ахнул. Они находились внутри ангара размером с четверть средней станции метро. В одну сторону пол ангара подымался, как будто туда уходил какой-то мост. В центре стояла гигантская, по его понятиям, машина. Она напоминала толстую серебристую лепешку в форме овала с обрубленной задней частью. Длиной метров пятнадцать, шириной — около пяти. Нос обтекаемой формы. Спереди и сзади по два нароста, заканчивающихся мощными четырехлопастными пропеллерами. «Похоже на вертолет», — подумал Игорь, вспоминая картинку в энциклопедии. Вертолет стоял на четырех шасси. Сбоку зиял люк, из которого спускался пожилой мужчина в кожаной куртке. Один из военных поздоровался с незнакомцем и представил его:

— Летчик Алексей Родионов. Имел боевой опыт в Чечне. Можете ему доверять.

Летчик поздоровался со всеми за руку. Внешность у него была совсем не героическая: щуплый мужичок с редкими седыми волосами, зачесанными назад, и такой же седой бородкой, которая делала его старше своих лет. Летчик вроде бы и не улыбался, но имел такое счастливое выражение лица, говорил и двигался так бодро, что казалось, будто он только что сорвал главный куш в какой-то игре. Он сразу решил ввести всех в курс дела.

— Это одна из последних предвоенных моделей. Была строго засекречена. Изготовлено всего несколько экземпляров, незадолго до Удара. За свой характерный внешний вид вертолет был прозван «камбалой» — водилась такая рыба на глубине… хотя это неважно. Снабжен ядерным двигателем. Реактор рассчитан на двадцать лет бесперебойной работы. Время полета ограничено только износом основных частей. Скорость небольшая — двести пятьдесят километров в час, но зато вертолет очень устойчив к погодным условиям, прост в управлении, имеет повышенную степень надежности. На борту больше трех тонн разного вооружения: ракеты, две самонаводящиеся пушки с боеприпасами. Все управляется компьютером, при необходимости — вручную. Этот экземпляр разработан для правительственных нужд. Все в отличном состоянии благодаря герметичности этого ангара. Внутри комфортно: система кондиционирования, полная изоляция салона от радиации. Управление относительно простое. Я на таких не летал, но, думаю, справлюсь. Я тут уже две недели.

Военный строго глянул на него:

— Ну что ж, хватит лирики. Давайте погружаться, через два часа закат. Вам пора.

«Камбала» плавно тронулась и покатилась по дуге вверх. Ангар был спрятан на глубине приблизительно пятнадцати метров. Гермоворота автоматически открылись при приближении вертолета. Машина оказалась снаружи, на бетонной площадке какого-то предприятия. Родионов склонился над клавишами, вертолет загудел, вздрогнул и стал плавно взлетать. Они подымались над МОСКВОЙ.

Радист на минуту забыл обо всех своих несчастьях. Никогда не испытанное чувство полета и невиданная панорама колоссального города поразили его. Все прильнули к смотровым щелям. Город был неоднороден. Кое-где виднелись язвы кратеров от ядерных взрывов, а вокруг них — огромные безобразные «пятна» разрушений. Хотя в большей части городские строения сохранились. Зелень захватывала пространство: взламывала асфальт, скрывала руины, пробивалась на крышах многоэтажек. Пройдет лет пятьдесят, и на месте города будет сплошной лес.

Масштабы бывшей столицы просто ошеломляли. Невозможно представить, что в каждой такой коробочке-доме жили сотни людей. Они пролетели над кольцом МКАДа и устремились на запад, догонять закат. Внизу расстилались безбрежные равнины лесов. Игорек, мир которого до сих пор был ограничен несколькими станциями и туннелями, с трудом воспринимал новое измерение и пытался представить планету в целом. Получалось плохо.

Под ними проплывал враждебный лес, давно уже принадлежащий другим существам. Вряд ли человек сможет когда-нибудь покорить его снова. Радист посмотрел вперед — на багровое небо, залитое закатным пожаром. Они летели прямо в этот пылающий ад. Кроваво-красное сияние ощущалось как кошмарный предвестник того, что их ждет впереди.

Игорь с трудом отвел взгляд от этого зрелища и посмотрел на своих спутников. О чем думают эти люди? Вот Расанов, вечный оптимист, верящий в законы и возможность все решить мирным путем. Он явно надеется наладить международные контакты и вернуться в Москву героем. Втайне он боится провала своих планов, но старается держаться уверенно.

Вот погруженный в себя Ментал. Его несуразно большая грушевидная голова качается в такт вибрации вертолета. На уродливом лице нет страха, а только предельная концентрация на чем-то, ему одному доступном, и осознание неминуемых испытаний…

Дехтер… Маска, как всегда, скрывает его лицо, но и так понятно, о чем думает командир. Он солдат, а солдат должен быть всегда готов к бою. Хотя Дехтер тоже боится — боится за своих людей, которых он должен вернуть домой живыми. Радист не был зол на командира, несмотря на то что тот его чуть не убил. Он был зол только на свою никчемность, на свой страх, на боязнь подвести весь отряд. Комиссар — вот кого понять невозможно. Вытянутое, неподвижное, как будто вырезанное из дерева лицо с длинными бороздами-морщинами на щеках, неподвижные бесцветные глаза, длинный плащ и руки, которые он, кажется, никогда не доставал из его глубоких карманов, делали коммуниста похожим на истукана с древнего капища. Что движет этим человеком: коммунистический морок, личная выгода, преданность вождям или жажда приключений? Нет, не понять.

А вот Бульбаш летит домой. Полноватый, розовощекий, он похож не на спецназовца, а на добродушного фермера. Наверное, Бульбаш тоже боится…

Все боятся этой небывалой вылазки. Но каждый согласился в ней участвовать добровольно…

«А чего мне бояться? — думал Радист. — Мне-то вроде бы и терять нечего, а нет же, жалкая душонка все равно боится… Хочет домой… В сытую теплую безопасность…»

Мысли Кудрявцева и других уновцев прервал Дехтер. Тоном, не допускающим возражений, он произнес:

— Так. Через несколько часов будем на месте. Я не знаю, что нас там ждет, но надо быть готовым к худшему. Всем спать.

* * *

Родионов, Расанов и Дехтер смотрели на мигающий во тьме огонек, переводя взгляды с иллюминатора на обзорный монитор и обратно. Даже при максимальном увеличении объект, излучавший свет километрах в десяти слева по борту, был не различим, однако не оставалось сомнения, что свет исходит от фонаря или прожектора. Соразмерив последовательность включений-выключений света, Родионов уверенно сообщил:

— Азбука Морзе. Они просят помощи, это — сигнал «S.O.S.»!

— Это уже Минск? — уточнил Расанов.

Родионов еще раз глянул на электронные карты и отрицательно покачал головой:

— Нет, даже не пригород.

— Значит, летим дальше, — потребовал Дехтер.

— Как дальше? Мы не можем пролететь мимо поселения людей. Я думаю, ты не сомневаешься: сам по себе фонарь не отбивал бы призывы о помощи морзянкой.

Родионов, прокрутив запись одной из камер наблюдения назад, уточнил: