Читать книгу "В омут с головой - Михаил Март"

Вернулся он минут через двадцать, но уже не один, а в сопровождении «доктора». Высокий худощавый мужчина лет сорока, блондин с небольшими залысинами, прямой нос, ямочка на подбородке, впадины на щеках и яркие светлые глаза, цвет которых назвать с ходу трудно.

— Вот ваш «доктор». Зовут его Антон Бартеньев. Лучший механик в городе. Сейчас он заканчивает ремонтировать «Фиат», а потом может взяться за вашу машину. Придется с ней повозиться дня три. Устраивает?

— Конечно. Я остановился в отеле «Кедр». Готов подождать. Нет проблем.

Бартеньев стоял рядом и молчал, за него говорил хозяин. Зимин не отрывал от него глаз, будто механик был женщиной, в которую он влюбился с первого взгляда. Он искал этого человека пять лет. Искал и нашел, но не думал, что это произойдет так просто и неожиданно. Бартеньев не знал Зимина и никогда не видел. Если только мельком, когда Антон сидел на скамье подсудимых, а Зимин — в зале, среди зрителей, и оба они выслушивали приговор суда. С тех пор минуло восемь лет, однако Зимин никогда не забывал этого человека. Он его искал. Искал и нашел. Для того, чтобы убить!

5

В закусочной, что напротив автомастерской, Зимин провел часа три, наблюдая за воротами автосервиса. Он все еще не верил в удачу, подспудно его грыз червь сомнений. Почему беглый зек не изменил своего имени, находясь в федеральном розыске? Зимин помнил рассказ Виктора Плетнева, который с лёгкостью превратился в Степана. Что мешало Бартеньеву стать, скажем, Петровым? Если думать, будто он решил отсидеться в Тихих Омутах несколько лет, а потом вернуться на Большую землю, то имело прямой смысл сменить имя. В то, что Бартеньев решил бросить здесь якорь навсегда, поверить невозможно. Он слишком свободолюбив и независим. Известный в свое время автогонщик, участник ралли Париж-Дакар, объехал полмира, известный альпинист, взбирался на Эверест и Килиманджаро. Человек, живущий в состоянии полета над миром и его земными благами. Такого в клетке не удержишь. Побег из зоны тому подтверждение. Три года выдержал и упорхнул, а сидеть бы ему по приговору все пятнадцать. И того мало. Будь воля Зимина, он бы его расстрелял. Что, собственно, и готов сделать. Бартеньев не догадывается, что за ним смерть пришла. Копаясь в машине своего палача, он лишь ускоряет приведение приговора в исполнение, сколачивая себе эшафот.

Зимин в своих черных планах видел только одну проблему: убийство в Тихих Омутах — дело слишком рискованное. О местных сыскарях он уже наслышан. Задачу надо решать по-другому. Выманить Бартеньева из города в такое место, где юрисдикция местного Шерлока Холмса заканчивается. Но как? Все ранее задуманное ни к черту не годилось. Он и понятия не имел, где найдет своего главного врага. Теперь придется плести паутину заново.

Сидя у окна закусочной с пятой чашкой кофе в руках, Зимин увидел подъехавший к дверям мастерской серебряный джип. Вряд ли такой монстр нуждался в ремонте, их делают один раз и на всю жизнь. Из машины вышла шикарная дама в брючном костюме с темно-каштановой шапкой роскошных волос. Зимин достал из кармана фотоаппарат и положил его на стул. Улицы выглядели пустынными, в забегаловке не было ни одного посетителя. Бармен у стойки смотрел телевизор, подвешенный к потолку, и не обращал внимания на клиента, реагируя только на редкие выкрики: «Хозяин, еще чашку кофе».

Минут через пять-семь дамочка вышла вместе с Бартеньевым. Зимин не растерялся, сделал пару десятков снимков за пять минут. Женщина села в джип и уехала, Антон направился к машине, стоящей у ворот. Определить марку автомобиля Зимин не. смог. Похоже, его собирали из разных машин, и получилось что-то среднее между «Феррари» и «Порше». Значит, не остыл еще парень к высоким скоростям. Только где он их развивать будет? В тайге? Или на трех десятках улиц Тихих Омутов? Трудно поверить, что такая свободолюбивая амбициозная птичка добровольно заточила себя в клетку в свои сорок два года. Что это за возраст для мужчины с широким размахом!

Бартеньев уехал следом за женщиной, выдержав паузу в три-четыре минуты. Зимин убрал фотоаппарат в карман и подошел к стойке.

— Странный тип этот механик, — начал он так, словно их разговор продолжался уже вечность. — На кой черт ему гоночный автомобиль, если здесь улицы не превышают трех километров в длину.

В Тихих Омутах к клиентам относились с почтением и терпением. Тут коробок спичек можно покупать час, подбирая по своему вкусу картинку на этикетке. Это и есть настоящее обслуживание. Магазинов, лавочек и забегаловок было не меньше, чем жителей. За клиентуру приходилось бороться. И то, что, услышав вопрос

Зимина, хозяин выключил телевизор в самый ответственный момент, когда в ворота забили гол, — лишнее тому подтверждение.

— До переселения сюда я был летчиком. Здесь летать не на чем. Теперь я мастерю макеты самолетов и в выходные запускаю их в воздух. Антон был гонщиком, ему проще. Машины ездят по земле. Автодрома здесь нет, но ты можешь сесть за руль и пофантазировать. Призвание похоже на неизлечимую болезнь. А вы, как я понял, сдали машину в ремонт?

— Не повезло. Надежда только на Антона.

— А лучше вам все равно никто не сделает. Он парень совестливый. Не для вас делает, для себя. Ему доверяют новые заводские машины, он разбирает их до последнего винтика и собирает заново. В итоге получается совершенно другая машина.

— Такая работенка стоит приличных денег.

— Семен Ракитин, хозяин мастерской, имеет с этого немало. А Антону на деньги плевать. У него жена — главбух Домстроя. Денег у них куры не клюют. Для Антона машины, как для меня модели, — увлечение.

— Вот вы сказали, аэродрома здесь нет. А я видел самолеты, летящие на небольшой высоте. Если учесть, что крупных городов на тысячу километров в округе нет, то почему они в ясную погоду так низко летают?

Хозяин скривил губы в какую-то странную ухмылочку.

— А вы человек внимательный. Тут много чего увидеть можно странного и непонятного, но говорить об этом не принято. Каждый сверчок знает свой шесток. Конечно, где-то рядом есть аэродром. Вы человек пришлый, сегодня здесь, завтра там. В самолетах я толк знаю. Это тяжелые транспортные самолеты. Все они летят на запад и возвращаются с запада. Лес, уголь на них возить не будут. Возможно, рыбу. Но ее не так много, чтобы по пять самолетов в день взлетали в небо. И дорого, да и не нужно. Рыба же консервируется на нашем комбинате, а консервы — продукт не скоропортящийся. Воинских частей поблизости нет. А потом, военные самолеты имеют соответствующую символику. Аэродром для меня лично — загадка. Будь он местным, меня бы позвали. Опыт у меня большой, и возраст еще позволяет. Власти знают о моей профессии, но предложений не поступало.

— Что же вас заставило ехать в эту дыру?

— За единственной дочерью поехал. Я вдовец. А она вышла замуж за местного. Хороший мужик, но наотрез отказался переселяться к нам в Новосибирск. Работает в рыбоохране, а дочка обзавелась двумя закусочными. В одной сама хозяйничает, а в эту меня посадила. Живем, не тужим.

— Спасибо за кофе. — Зимин положил деньги на стойку. — Завтра опять загляну. Понятно, процесс ремонта это не ускорит, но деваться-то все равно некуда. Может, мое присутствие Антона подстегнет. А то он взял и уехал сейчас. Какая-то рыжеволосая красавица его с места сдернула.