Читать книгу "Веревочник - Питер Дикинсон"

Когда мама вечером проснулась, то не помнила даже этого. Помнила лишь, как отвезла ячмень в лес и рассыпала его под кедрами, как подошла ближе к воде, чтобы начать петь. Потом — темнота.

Прошло еще много времени, прежде чем к ней вернулись силы, но уже через несколько дней она встала и начала хлопотать по дому. Трудно сказать, была ли она молчаливее обычного, потому что и так не отличалась разговорчивостью, не то что ее мать и дочери. Но замкнутости в ней точно прибавилось. Иногда она вдруг застывала на полпути и ее взгляд становился пустым, обращенным внутрь.

Любая работа давалась ей с усилием, поэтому Тилья и Анья делали все, чтобы помочь ей. Однажды они отправились в лес — проверить ловушки, поставить новые и насобирать хвороста. Тилье понадобился топорик, но оказалось, что он пропал, хотя она точно помнила, как аккуратно положила его в сани.

Это было серьезной неприятностью. Металл в Долине ценился на вес золота. Монеты изготовляли из тяжелой темной древесины одной породы дерева, которое росло только в ущелье между отрогами гор. Деньги использовали редко, обычно люди обменивались товарами. Еду готовили в глиняных горшках. В давние времена железо привозили из Империи, но с тех пор, как Долина оказалась отрезанной от внешнего мира, приходилось бесконечно переплавлять старые изделия, дрожа над каждой крупицей. Из железа делали только самые необходимые инструменты. Даже потеря топорика была большим убытком.

Тилья привязала Калико к дереву, и они пошли обратно по следу от полозьев саней, но он часто терялся, потому что снег лежал лишь местами, и вскоре Тилья уже не знала, куда идти. Она была зла на себя.

— Подожди, — сказала вдруг Анья. — Надо послушать.

Тилья остановилась и посмотрела вокруг. Нет, здесь они не проходили. Должно быть, вот там…

— Туда, — сказала Анья и указала направление.

Тилья медленно пошла за ней, ища на земле следы полозьев. Анья опять остановилась под кедром и, склонив голову набок, прислушалась. Прежде чем сестра подоспела, она снова ушла вперед.

И тут Тилья увидела следы полозьев. Она медленно двинулась по ним. Вдруг ей навстречу выскочила Анья, держа в руке топорик.

— Зацепился за ветку остролиста, — выпалила она. — Кедры мне сказали.

— Очень мило с их стороны. — Тилья с облегчением рассмеялась.

Вдруг ее сердце замерло. Прогулка к озеру прошлым летом… И то, что сказала Анья, когда она уходила искать маму…

— Анья! Ты знаешь, где озеро?

— Конечно. Вон там. Но мы не успеем вернуться к обеду. Хочешь сходить туда?

Анья, которая даже толком не знает, где бабушкин дом…

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. И всегда знала. А что?

— Ничего. Только ты слышишь, что говорят кедры. Я нет. Ты знаешь дорогу к озеру. Я не знаю. И когда-нибудь ты будешь петь кедрам вместо мамы, а не я. И Вудбурн будет принадлежать тебе, а не мне.

Анья уставилась на сестру. Конечно, она знала о своих способностях, но не понимала, что это значит.

— Но ты же старшая, — сказала она.

— Тетя Грэйн тоже старше мамы. Я никогда раньше об этом не задумывалась. Что ж, по крайней мере при первом снегопаде я смогу нежиться в уютной постельке, а тебе придется плестись в лес… — Она выдавила из себя улыбку. Но Анья осталась серьезна.

— Нет, всего этого больше не будет.

— Как «не будет»?

— Что-то происходит. Кедры все время говорят об этом, но… Тилья, мне нельзя никому рассказывать… Только маме…

Она разревелась и никак не могла успокоиться.

На следующее утро, когда они умывались, Анья сказала:

— Это ничего не значит. Я не допущу, чтобы ты ушла. Это ведь и твой дом.

— Нет, не мой! — огрызнулась Тилья. — Больше не мой. И хватит об этом.

Она знала, что Анья не виновата, но ничего не могла с собой поделать. Когда сестра расплакалась, она просто стояла и хмуро смотрела на нее.

Прибежала мать — узнать, что случилось, и, хотя Тилья взяла с сестры слово никому ничего не рассказывать, та все выболтала. Мама опустилась на колени между ними и обняла обеих, пытаясь их успокоить, — впрочем, довольно неуклюже. Тилья вырвалась и убежала. Даже не позавтракав, она пошла чистить лошадей. Девочка выбрала Калико, потому что та уж точно пребывала в настроении не лучшем, чем у нее самой, а значит, ее вполне можно было обругать и отшлепать, не то что послушного и миролюбивого Тиддикина.

Настоящий снег так и не выпал. Несмотря на постоянные бури, было теплее, чем обычно в это время года. Каждая зима в Долине начиналась с двух недель непрерывного снегопада, который сменялся тремя месяцами ясной, морозной погоды. А этой зимой пруды еле-еле покрылись тонкой корочкой льда, каждый день лил холодный дождь со снегом, и если раз в неделю выпадал хоть один солнечный денек, это считалось везением. Дороги превратились в болота, скот на выгонах стоял в воде, простужался и тосковал.

Мина вернулась к себе домой, и Тилья почти каждый день бегала к ней в гости, хотя раньше ей бы это и в голову не пришло. Она не ожидала особого гостеприимства, да и не получала его, но не сомневалась, что Мина рада ее видеть, и если внучка долго не появлялась, дулась на нее, как ребенок.

Тилья говорила себе, что приходит, потому что ей вдруг стала нравиться бабушка, но была и другая причина, о которой она не хотела думать. Когда Тилья находилась на ферме, все напоминало ей о том, что Вудбурн никогда не будет принадлежать ей. Вудбурн станет домом Аньи, а ты, Тилья, убирайся и живи где хочешь, как тетя Грэйн.

Конечно, родители видели, как ей плохо. Мама больше не пыталась ее приласкать, просто проводила с ней больше времени за какой-нибудь работой, а папа иногда брал ее с собой и даже позволял ездить верхом на Дасти. Но никто не пытался поговорить с ней о том, что произошло. Они этого не умели. Разговорчивость не входила в число их достоинств.

Мина была другой. От нее не дождешься сочувствия, она просто сказала:

— Что ж, значит, тебе придется самой выбирать свою жизнь, как и большинству людей. И нечего тут хныкать. Чем скорее ты свыкнешься с этой мыслью, тем лучше.

И все равно Тилья чувствовала, что Мина понимает ее лучше других.

Однажды зимой, когда Тилья надевала шубу, собираясь домой, Мина объявила:

— Скажи отцу, что нам понадобится лошадь — только не Калико, это зловредное животное. Мы поедем на Зимнее Собрание.

Тилья опешила. Родители часто ездили на Летнее Собрание — поторговаться и посплетничать, и в прошлом году отец брал дочерей с собой. Но никто никогда не посещал Зимнее Собрание, тем более Мина с ее больной ногой.

— Я попрошу у него, — ответила Тилья.

— Ни в коем случае. Ты потребуешь. От моего имени.

Тем же вечером за ужином Тилья сказала: