Читать книгу "Сильнее смерти - Лора Бекитт"

Ветер усиливался – это было плохо, так как огонь мог распространиться быстрее, чем способны работать человеческие руки, и накрыть долину огненной волной. С такого расстояния отсветы пожара выглядели странно – казалось, звезды постепенно растекаются в полосы; свет лился повсюду и ниоткуда, небо искрилось, словно переливаясь медными облаками. Это было ослепительно красиво, но Акира чувствовал удушливый запах гари, ветер нес ему в лицо волны дыма, и юноша ощущал, как в душе нарастает тревога.

В зыбком мареве молниеносно передвигались люди. Они то вырывались из мрака, то исчезали в нем, временами слышались крики, но не беспорядочные, паники не было.

Разумеется, господин Нагасава был тут, в гуще событий. Акира ничуть не удивился, когда перед ним внезапно мелькнуло его сосредоточенное лицо со сжатыми губами и пылающим взором. Молодого человека всегда поражало непоколебимое хладнокровие, невозмутимость господина, его искусство стратегии, великолепно сочетавшееся с интуицией – даром высших сил. В глазах неискушенного Акиры Нагасава был воин и мыслитель – и это божественное сочетание делало его поистине неуязвимым как для внешних, так и для внутренних бед.

Выхватив взглядом фигуру верхового, Нагасава крикнул:

– Скачи в замок! Скажи Тиэко-сан, что пока угрозы нет, но пусть Ито держит людей наготове… – Он продолжал говорить, а потом, внезапно узнав Акиру, прибавил несколько иным тоном, как-то по домашнему, доверительно, спокойно: – Оставайся там: в случае чего поможешь моим людям…

И тут же резко повернулся, в мгновение ока позабыв о молодом человеке, и исчез в дыму.

Пока Акира ехал, взошла луна, она посеребрила крыши домов, и тонкие струи дыма, которые он еще мог видеть, тоже казались серебряными. Постепенно звуки отдалялись, стихали; возвышавшийся над округой замок представлялся огромной, неприступной громадой, глыбой мрака.

Однако и там кипела работа: Тиэко-сан и служанки грели воду, варили еду для самураев Нагасавы, слуги выводили во двор лошадей. Акира передал управляющему Ито слова господина и остановился в растерянности, не зная, что делать.

Он решил проверить, не остался ли кто в дальних помещениях замка, и, не замеченный никем, поспешил туда. Словно чья-то рука увлекла его в эту ароматную, чуть влажную тьму, подальше от суеты и человеческих голосов.

А потом он услышал… да, тихую песню, усыпляюще медленную, однообразную, точно звон горного ручья. И пошел на звук, бессознательно следя за плывущими по стенам неясными тенями, молчаливо танцующими загадочный призрачный танец.

Он вошел в комнату… О, какой живописной показалась ему эта картина – словно вспышка неземного света в беззвездной ночи! Одуряющий запах благовоний, клубы теплого пара, наполненная горячей водой офуро[11], а в ней… с самоуверенностью богини расположившаяся Кэйко! Акира сделал шаг вперед и, поскользнувшись, чуть не упал – девушка беспечно расплескала воду.

Заметила ли его Кэйко? Он не знал и жадно впитывал взглядом то, что предстало его глазам. В ее красоте было что-то до боли волнующее, земное и в то же время неприступное. Она казалась недосягаемой и вместе с тем словно предлагала себя. Ее глаза ярко чернели на блестящем от влаги лице, полушария грудей выступали из воды – и соски напоминали бутоны роз.

Акира словно прирос к полу, не в силах отогнать надвигающиеся на него грозные мечты. В его груди разгорался пожар куда более сильный и страшный, чем тот, что сейчас бушевал в городе.

Вдруг Кэйко быстрым движением перебросила на грудь длинные пряди мокрых черных волос и резко оборвала песню. Акира понял, что она его увидела.

– Что вы здесь делаете? – Кажется, он далеко не в первый раз задавал ей этот нелепый вопрос.

Мигом оправившись от неожиданности, Кэйко ответила с едва заметной снисходительной улыбкой:

– Принимаю горячую ванну.

– Почему сейчас?! – в отчаянии прошептал Акира. – Все женщины заняты работой…

– Там достаточно людей. И потом, Тиэко-сан велела согреть столько воды, что…

– Эта вода для самураев, которые вернутся с пожара, чтобы они могли смыть с себя пот и копоть.

– Да? Быть может, я украла вашу воду, Отомо-сан? Наверное, вы тоже хотите помыться?

Была ли в тоне Кэйко насмешка, вызов? Дразнила ли она его и задумывалась ли над тем, чем все это может закончиться? А может, она именно этого и хотела?

Акира замер. Он больше не мог управлять собой, был не в силах бежать от своих чувств и желаний!

– Хочу!

Он сорвал с себя одежду, расстался с двумя мечами, которые постоянно носил на поясе. Акира не слышал предостерегающего голоса совести и страха. На какой-то миг он оглох, ослеп, перестал размышлять и что-либо чувствовать, кроме неутоленного, жгучего юношеского желания. Он влез в офуро, и… все исчезло, перестало существовать. Все… кроме гладкой, горячей, упругой кожи Кэйко.

Акира обхватил девушку руками и видел совсем близко ее глаза, неподвижно глядящие на него, пунцовые губы и пряди мокрых черных волос на лбу, пульсирующую жилку на шее. Казалось, изгибы их тел сложились, как части мозаики, – так естественно и верно, как только и могло быть в этот миг, в этот день, в этой жизни. Они задыхались от горячего влажного пара и нестерпимого наслаждения. Пару раз, не удержавшись, окунались в воду по самую шею… Потом, обессиленные, выбрались из ванны и упали на мокрую циновку, не размыкая объятий.

Через какое-то время Кэйко стала прохладно от прикосновения собственных волос – на воздухе разгоряченное тело быстро остывало, – и она прошептала, подняв голову:

– Что теперь будет?

И Акира твердо произнес, глядя прямо перед собой:

– Как что? Смерть.

– Почему ты так любишь говорить о смерти?! – с досадой промолвила она. – Повторяю, я не хочу умирать! – И прибавила, осторожно прикоснувшись к его руке: – Никто не должен знать.

– Я совершил преступление! Ты наложница самого…

– Неважно, – перебила Кэйко, – не думай об этом!

– Мой долг пойти к господину и рассказать, признаться – пусть он решает мою судьбу! – в отчаянии произнес молодой человек.

– Молчи. – Она приложила пальцы к его губам. – Если не хочешь меня погубить и желаешь, Чтобы все это повторилось снова!

Акира смотрел на нее с изумлением, которое в этот миг почти граничило с безумием. Как такое могло случиться?! Что это – сон, сотканный из его тайных грез? Кэйко притягивала его какой-то таинственной силой, в ее присутствии он забывал обо всем, мог думать только о том неведомом, что скрывалось в ней и влекло его помимо воли.

Между тем она поднялась, не смущаясь, и встала перед ним во весь рост – янтарная кожа, розовые, бархатисто-нежные бутоны сосков, почти прозрачная ясность и в то же время некая волнующая тайна в лице, чуть затененные изгибы стройного тела, рождающего соки жизни и страсти, глаза… и в них что-то свое, непонятное, темное…