Читать книгу "Танец богов - Норма Бейшир"

— Ого! Похоже, тебе в свое время крепко от кого-то досталось! — заключила Кей.

— С какой стати ты так решила? — настороженно спросила Мередит.

— Уж очень ты к мужчинам несправедлива, — ответила Кей, начиная чистить апельсин. — Словно все они людоеды. Если хочешь знать мое мнение…

— Не хочу! — резко вставила Мередит.

— Так вот, если хочешь знать мое мнение, — как ни в чем не бывало продолжила Кей, — то я считаю, что к мужчинам ты почему-то относишься необъяснимо предвзято.

— Предвзято? — оскорбленно вскричала Мередит?

— Вот именно. Вбила себе в голову, что Холлидей развратник лишь потому, что он модный режиссер. Тебе даже в голову не приходит, что и в кинобизнесе есть очень даже приличные люди, которые не увлекаются наркотой, не меняют женщин как перчатки и не участвуют в печально знаменитых Голливудских оргиях. Некоторые из них, — мстительно добавила она, — даже посещают по воскресеньям церковь и едва ли не всю жизнь состоят в счастливых браках.

— Понимаю, — вздохнула Мередит. — Твоя позиция мне ясна. Только, пожалуйста, не забудь закрыть за собой дверь.

— Я ещё не ухожу.

— Этого я и боялась, — простонала Мередит.

Кей придвинула свой стул поближе к столу.

— Послушай, Мередит, я никогда не встречалась с Холлидеем, но, судя по рассказам, человек он вполне приличный. Совершенно очевидно, что он от тебя без ума — тому свидетельством поток цветов и телефонные звонки, которые не прекращаются уже две недели. Мне кажется, он вполне заслужил, чтобы ты хоть разок с ним встретилась. Дай человеку шанс. Ты ведь вовсе не обязана ложиться с ним в постель или выскакивать замуж. Хотя бы поужинайте вместе. Кто знает, может, ты будешь приятно удивлена.

— Ты же сама знаешь, как я занята…

— Жалкие отговорки, — отмахнулась Кей. — Нельзя же всю жизнь только работать.

— Можно — и даже нужно — если, конечно, ты хочешь хоть чего-то добиться, — упрямо возразила Мередит. — Особенно, если ты женщина.

— А вот Карин Хэммонд только что вышла замуж, и — ничего, вкалывает как и прежде.

— Послушай, чего ты от меня добиваешься? — спросила Мередит, откладывая карандаш в сторону. Верно, придя работать на студию Кей-Экс-Эл-Эй, она совершенно забыла о личной жизни, но ведь это был её собственный выбор. Никто её не заставлял — она сама так решила. И теперь хотела целиком и полностью сосредоточиться на своей карьере. Серьезное увлечение могло лишь помешать ей. Да и можно ли даже мечтать о чем-то серьезном при такой жизни? Об этом Кей могла судить не понаслышке; не прошло и года, как она развелась с мужем.

— Честолюбие это замечательно, — сказала Кей, — но кому нужен успех, который не с кем разделить. Знаешь поговорку — нигде так не ощущаешь одиночество, как на вершине?

Мередит не выдержала и улыбнулась.

— Ну хорошо — ты победила. В следующий раз, когда Ник меня куда-нибудь пригласит, я соглашусь. И уж непременно насплетничаю, какую пылкую поклонницу он обрел в твоем лице.

Кей рассмеялась. — Договорились. Можешь сказать ему прямо сейчас. Он внизу в вестибюле.

— И часто вы здесь бываете? — спросила Мередит, пригубив белое вино. Окутанная интимным полумраком, она сидела напротив Ника за угловым столиком в небольшом, уютном зале итальянского ресторана «Анжелино» в Глендейле.

Ник Холлидей кивнул. — Я обнаружил его несколько лет назад, когда начал работать в «Центурионе». И сразу к нему привязался — здесь не так, как везде. Никто не приходит сюда поглазеть на других или покрасоваться. — Он усмехнулся. — Таких здесь ждет горькое разочарование.

Мередит обвела взглядом почти пустой зал.

— И это вполне понятно, — промолвила она слегка удивленно.

— Лично я очень надеюсь, что так будет и впредь, — сказал Ник, откладывая вилку.

Мередит улыбнулась. — Тогда, боюсь, не пройдет и года, как владелец вылетит в трубу, — сказала она, отбрасывая волосы на левое плечо.

Ник покачал головой. — Здесь не всегда столь малолюдно, сказал он и замолчал, любуясь ею в полусумрачном свете. Мередит пришла в скромном зеленом, низко вырезанном платье на двух тонких бретельках; шею её украшало жемчужное ожерелье, а в ушах были крохотные сережки. Волосы свободно ниспадали на плечи. — Сегодня вы особенно прекрасны, — промолвил Ник.

— Спасибо, — Мередит, улыбнувшись, попробовала лазанью. Восхитительно; приготовлено именно так, как она любила — с вязким вкуснейшим сыром. — Мне кажется, вы не большой поклонник голливудской богемы, — сказала она.

Ник Холлидей пожал плечами.

— Я от них отгородился, — ответил он. — Это не мой стиль.

— Давая интервью, вы обронили вскользь, что ощущаете себя сродни простому обывателю, — вспомнила вдруг Мередит, когда официант вновь наполнил её бокал. — А откуда вы сами? Где вы родились?

— В Лос-Анджелесе, — ответил Ник. — А вырос в долине Сан-Фернандо. — Он накрутил на вилку спагетти. — А вы откуда?

Чуть поколебавшись, Мередит ответила:

— Я со Среднего запада. Родилась в одном из крохотных городков, о которых никто и слыхом не слыхивал. — Отпив вина, она добавила: — Его не сыскать ни на одной карте, но зато жизнь каждого как на ладони.

— Прямо как в Голливуде, — хохотнул Ник.

Мередит рассмеялась.

— Не совсем, хотя чем-то и правда похоже.

Ник окинул её задумчивым взглядом.

— А почему вы оттуда уехали? — спросил он, надеясь, что Мередит не обидится за его прямолинейность. — Что заставило вас кинуться в этот омут?

Мередит ответила не сразу.

— Сама не знаю, — сказала она наконец. — Должно быть, что-то меня подтолкнуло — я перестала ощущать себя там в своей стихии. Хотелось чего-то добиться в жизни, а в моем городишке об этом даже мечтать не приходилось. — По голосу Мередит чувствовалось, с какой неохотой она говорит на эту тему. — А вы? Вам самому никогда не хотелось выбраться из этого омута?

Ник пожал плечами.

— Не настолько, как когда-то хотелось сбежать из дома. Мне всегда казалось, что в моей жизни что-то не так. Папа — убежденный католик, мама — еврейка, и никто в их семьях не одобрил их брака, не говоря уж о ребенке. Немудрено поэтому, что я рос без них и почти не видел.

Мередит подняла голову и выжидательно посмотрела на него. Ей самой, тоже выросшей в одиночестве, слова Ника были как никому понятны.

— Папа умер, когда мне было всего семь лет, — со вздохом продолжил Ник. — Он был коммивояжером, почти всегда в разъездах. В один день он просто не вернулся домой — так мне, во всяком случае, это тогда казалось.

Мередит понурилась.