Читать книгу "Инквизитор и нимфа - Юлия Зонис"

Теорема сформулирована, доказательство изложено. В математике Марк всегда был сильнее, но здесь ему не на что было опереться. Вот разве что на утлое дно корзины, на сто метров влажного ночного воздуха… может, кому-то этого и хватило бы, но Марк не умел летать.

— Конечно. Ты всегда права. — Он развернулся к клоуну и громко спросил: — Вниз уже можно?

— Еще пять минут, — буркнул тот. — Катаем ровно полчаса.

— И знаешь еще что? — спросила из-за спины Лаура.

— Что?

— Я не поехала с тобой еще и потому, — прозвучал задыхающийся голос, — что мне больно и обидно было бы видеть, как ты заживо хоронишь себя. Прошло бы несколько лет, и ты стал бы угрюмым отшельником и запил, как твой дед. Или начал бы подкладывать бомбы, как твой дядюшка Шеймас…

Вот этого говорить уже не следовало, и Лаура замолчала.

Шар как-то странно бултыхнулся в воздухе, словно яичный желток в скорлупе, и начал снижаться. Отчетливее затемнели древесные кроны. Листья блеснули красным, отражая кокакольное волшебство. Марк оперся о борт корзины и мрачно подумал: «А и вправду сигануть вниз, что ли? То-то будет потеха». Вместо этого он спросил:

— Что твой отец делал в Замке?

Еще не отошедшая от ссоры, запыхавшаяся и поправляющая маску девушка замерла.

— Откуда ты знаешь?

— Не важно. О чем он собрался говорить с викторианцами?

Лаура оглянулась на клоуна. Тот суетливо отвязывал веревку, которой крепилась дверца корзины. Марк оттолкнул покровителя влюбленных, схватил девушку за руку и поволок прочь от шара. Пиноккио растерянно помахал им вслед полупустой бутылкой и пошел морщинами — из шара выходил гелий.

Остановившись за сладко пахнущей купой жасминовых кустов на вершине холма, Салливан повторил вопрос:

— Что твой отец делал в Замке? Это важно.

Лаура недоуменно нахмурилась:

— Я не знаю точно. Они хотят открыть в Голландии свободную экономическую зону наподобие Терры. Отец надеется, что, увидев преимущество новых технологий, люди перестанут слепо подчиняться ордену…

Марк закусил губу. Как же скверно все получалось. Если свести два и два…

Голос Лаури прервал его размышления:

— Это то, что я пыталась тебе сказать… Мы с Фархадом подали прошение о выезде. После того как поженимся, мы улетаем на Терру.

Марк вскинул глаза. Девушка попятилась.

— Что? Что еще, Марк?! Я хочу быть здорова. Хочу, чтобы у меня были здоровые дети. Неужели это так трудно понять? Ваш идиотский закон о чистоте генома… На Терре не рождаются больные дети. Если бы я родилась на Терре, я смогла бы стать фигуристкой, как мама…

— Если бы ты родилась на Терре, ты бы сдохла! — взорвался Марк. — Ты бы даже до двадцати пяти не дожила. Там же вечная война! То ее наши оккупируют, то лемуры. И успевают в первую очередь вырезать коллаборационистов и подполье, а можно не сомневаться, что твой политически сознательный папаша примкнул бы либо к тем, либо к этим…

Но Лауру было не так просто сбить с однажды взятого курса. Совсем как пятнадцать лет назад, она упрямо топнула ногой:

— Мой отец хочет сделать как лучше. Неужели в лицее тебе и вправду так промыли мозги? Или нет, как же я не сообразила! Ведь все викторианцы и весь ваш дурацкий кодекс — это точь-в-точь ты, Марк.

Он вздрогнул. Лаура почти дословно повторила слова покойного отца Франческо… Девушка между тем продолжала, для убедительности тыкая в грудь Марка белым перчаточным пальцем:

— У лемуров лучше получаются генмодификации — к черту генмодификации, они нам не нужны, не больно-то и хотелось. Атланты давно создали пять дополнительных уровней реальности, а у нас даже простые прошивки запрещены — все равно так круто, как у них, не получится. Та же больная логика: если я не первый, то вообще никакой. Даже хуже: если другой осмелился делать что-то лучше меня, надо уничтожить этого другого. Чтобы наглец впредь не высовывался. Не смел рыпаться, не смел быть совершенней нас, мы же высшая раса… Так ваши идеологи рассуждают? А пора бы им понять, что лемурийцы нас до сих пор не прибили только из жалости. Мы же для них музей, паноптикум, животики надорвешь! Нам на практикум привозили образцы с лемурийских биокораблей, это такое вообще, до чего земной науке сто лет ползти…

Лаура еще говорила что-то, горячо и убедительно, но Марк уже не слушал. Он знал все эти доводы, сам их не раз прокручивал в голове. Нашлась бы сотня убедительных аргументов и сотня убедительных контраргументов, и все это было не важно. Важно лишь одно. И кибермозги атлантов, и пластичный геном лемурийцев напрочь убивали то, что викторианцы считали главным признаком человеческой расы — способность к телепатии. Даже отец Франческо со всеми его сомнениями ни разу не возразил против того, что именно в этом направлении должен эволюционировать род Homo Sapiens. Атланты и лемурийцы — тупиковые ветви. Их следует изолировать, а еще лучше — отсечь, как происходило уже не раз. И дело тут не в идеологии, а в самой обычной генетике…

Но сказать всего этого дочери сенатора-либерала Марк не мог и поэтому сказал совершенно другое:

— Твоего отца собираются подставить. Или убить.

— Что?

— То. Похоже, затевается новая свара. Флореан всегда был в партии мира, и сейчас их начнут выводить из игры по одному. Возможно, уже начали. Все эти разговоры насчет свободной зоны — сплошная подстава. Ему следует убираться из Рима.

Лаура снова попятилась и уперлась спиной в куст. С листьев на белый плащ полетели капли.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу.

Наверняка он и не знал. Однако после сегодняшнего разговора в кабинете с красными занавесями и, главное, после того как Висконти прямо сообщил, каких результатов желает от расследования, догадка казалась верной…

Лаура мотнула головой, вызвав свежий водопад капель.

— Что за новая дурацкая шутка, Марк?

Прищурившись и даже приподнявшись на цыпочки, девушка вгляделась в его лицо. Марку неожиданно захотелось шагнуть вперед и обнять ее, сдавить, втиснуть в промокший куст, чтобы их окатило общим дождем. Лаура, должно быть, что-то заметила, потому что ступила в сторону и прижала ладони к маске.

— Марк… зачем ты вообще в Риме?

Эссе Марка, написанное по заданию отца Франческо, называлось «В поисках традиций: стоять на плечах титанов». Если бы викторианский орден действительно наследовал средневековым христианам, за такое сочинение лицеиста непременно произвели бы в ересиархи. Марк потянулся к шее и вытащил из-под плаща тонкую золотую цепочку. К цепочке крепился кулон в форме латинской «V», вписанной в круг. Ordo Victori. Лаура, неважно видевшая в темноте, вытянула шею — и, догадавшись даже прежде, чем сумела разглядеть цеховой знак викторианцев, отпрянула. Она не вскрикнула и не побежала, нет. Просто развернулась и медленно зашагала прочь с холма.