Читать книгу "Охотники ночного города - Роман Афанасьев"

Фродо вытащил из кармана пистолет — большой и блестящий, на вид — совершенно киношный. Сменил обойму, взвесил в руке и с тоской окинул взглядом стены.

— Кобылкин, — тихо сказал он. — Стрелять умеешь?

— Я — Кобылин, — терпеливо повторил Алексей. — Умею.

— Ого, — удивился бритоголовый. — Откуда?

— В армии служил.

— А на вид и не скажешь. В каких войсках?

— Мотострелки.

— Да уж, видно, что не десант. Ладно, один хрен. Смотри. Берешь пистолет, становишься на мое место. Когда скажу, высовываешь руку в коридор и стреляешь влево. Три раза. Понял?

— Понял, — кивнул Кобылин. — Три раза.

Здоровяк покачал головой, снял пистолет с предохранителя и сунул в руки Алексу. Пистолет оказался очень тяжелым и чуть не выскользнул из вспотевших рук. Кобылин ухватил его обеими руками и поднял.

— Осторожнее, — буркнул Фродо. — Только по моей команде. И нажимай сильно. Изо всех сил. Понял?

Алексей снова кивнул. Бритоголовый с сомнением поджал губы и покачал головой. Потом поднял руку и щелкнул выключателем на стене. Комната моментально погрузилась во мрак, и Алексей вздрогнул. Он-то думал, что здоровяк начнет палить по лампочкам, как ковбой в салуне. О выключателе он совершенно забыл.

Рядом зашуршало, царапнуло по коленке, и Кобылин понял, что Фродо присел на корточки. Он напрягся, ожидая команды, и тут же понял, что не знает куда стрелять. В наступившей темноте не было видно даже рук. Алексей пощупал воздух левой рукой и нашарил дверной косяк.

До коленки дотронулись, и Алексей чуть не заорал от испуга. Почудилось, что подполз мертвый Конопатов и пытается ухватить за ногу.

— Кобылин, — прошипели снизу.

— Что? — шепотом отозвался Алексей, чувствуя, что еще немного и сердце выскочит из груди.

— Давай, мудак!

Кобылин выставил руку в коридор и нажал на спусковой крючок. Он оказался жестким и холодным. И тугим. Пальцу стало больно, но Алексей все давил на железяку, чувствуя, как внутри пистолета что-то ворочается. А потом вдруг палец провалился и пистолет выстрелил.

Отдачей чуть не свернуло кисть. Тогда Кобылин высунул в коридор руку по локоть, согнул его и выстрелил еще раз. Под ногами зашуршало, Фродо выкатился в коридор, и Алексей выстрелил третий раз. И сразу, эхом, в темноте тяжелой артиллерией гулко бухнул дробовик. Алексей замер, и наступила тишина.

Потом в темноте что-то забулькало и зашуршало. И вдруг завыло. Алексей вскрикнул и спустил курок. Грохнул выстрел, и вой оборвался.

После минутной тишины в коридоре, у самого пола, вспыхнул маленький огонек. Кобылин осторожно выглянул из дверного проема и опустил пистолет.

Фродо лежал на полу, выставив вперед дробовик, и светил в темноту маленьким, но удивительно ярким фонариком.

— Эй, — шепотом позвал Кобылин.

Фродо сердито цыкнул на него и скользнул вперед, ловко и бесшумно, как змея. Алексей высунул голову в коридор и увидел, что бритоголовый стоит на коленях. У его ног, в круге света, распростерлось человеческое тело, а из-под него расползалась густая масляная лужа.

— Фродо! — позвал Алексей.

— Тихо, — отозвался тот, наклоняясь над трупом.

Он пощупал рукой мертвую грудь и вдруг хихикнул.

— Да ты в него попал, — сказал он. — Два раза. Коммандо хренов.

На лбу Кобылина выступил холодный пот. Он прислонился плечом к дверному косяку и тихо икнул.

— Поздравляю, — сказал Фродо. — С почином тебя, академик.

Алексей снова икнул.

— И не вздумай блевать, — предупредил здоровяк. — Нужно выбираться. Потом душу отведешь, снаружи.

Где-то далеко снова глухо стукнул выстрел. Сэм тоже не сидел без дела.

— Все, — вскинулся Фродо, — пошли. Давай, давай, не спи. За мной.

Он встал и на цыпочках двинулся в темноту. Алексей выполз в коридор и на негнущихся ногах пошел следом. Его мутило, голова кружилась, а на языке проступила горечь. От пистолетной отдачи болела рука, а растянутые мышцы спины ныли. Хотелось прилечь и забыть обо всем, что он увидел в этом подвале. Но все же Кобылин упрямо шел следом за бритоголовым. Он не хотел остаться один на один с этой темнотой. Ни за что.

* * *

Лампочки в коридоре не горели, и сначала Кобылин двигался на ощупь, стараясь не отставать от нулевика. Но потом глаза привыкли — где-то в недрах лабиринта свет все же горел, и темнота не была абсолютной.

Фродо не торопился. Он шел осторожно, как по тонкому льду. Часто останавливался, прислушиваясь к тьме. В такие моменты Алексей замирал и старался не дышать. Но страха не испытывал — огромный пистолет остался у него. От металла теплыми волнами исходили спокойствие и уверенность. Это успокаивало.

Но темнота давила на плечи. Иногда Алексу казалось, что коридор сужается и стены вот-вот схлопнутся, как ладони великана. А он останется между ними — давленым комаром. Потом Кобылину показалось, что они заблудились, и после очередного поворота он не выдержал. Подошел поближе к темной фигуре и зашептал:

— Ты знаешь куда идти?

— Знаю, — шепотом отозвался Фродо. — Иди за мной. И главное — не вздумай стрелять. В меня попадешь.

— Ага, — отозвался Алексей, быстро опуская пистолет, нацеленный в спину здоровяка.

Он помолчал немного, прислушиваясь к дыханию Фродо, и снова не сдержался:

— Почему фонариком не светишь?

— Еще не время.

— А где Сэм?

Фродо быстро обернулся и отвесил Кобылину крепкую затрещину. Тот вскрикнул и отшатнулся.

— Заткнись, — прошипел здоровяк. — Идиот. Иди тихо, понял?

Алексей молча кивнул, не решаясь подать голос.

Фродо подождал немного и, не услышав ответа, двинулся дальше. Он свернул за угол, и Кобылин поспешил следом — знал, что в одиночку не выберется из этого лабиринта.

Сразу за углом он воткнулся в широкую спину замершего Фродо и замер. Здоровяк молча продвинулся вперед, подальше от спутника, и снова замер.

Впереди колыхалась тьма. Она напоминала безбрежный океан, в котором легко сгинуть без следа. Казалось, в нем нет и не может быть ничего живого, но Алекс знал, что это не так. Он чувствовал — там, впереди, что-то есть. Оно таилось в кромешной тьме и выжидало. Что-то темное и смертельно опасное.

Фродо не шевелился и, похоже, не дышал. Он тоже чувствовал это. У Алексея затряслись руки, а волосы на голове встали дыбом. Ему стало так страшно, что захотелось завыть в полный голос и броситься прочь, подальше от этого ужаса. Останавливало только одно — не хотелось поворачиваться спиной к живой темноте. Только не спиной.