Читать книгу "Диверсант - Григорий Шаргородский"

Рыжую Дирату мне уже приходилось выгонять из спальни, застав под собственным одеялом, но наших отношений это не испортило — девушка обладала на редкость легким и незлобивым характером.

Одевшись для зимней тренировки, я заглянул в небольшое, но очень дорогое зеркало и увидел в нем уже ставшее родным лицо. Ничего особенного — довольно правильные черты, слегка курносый нос, но только слегка, успевшая чуть загореть кожа и серые глаза, которые мне чем-то напоминали глаза теперь уже императрицы Лары. Вот такое вот совпадение. Все это венчала шевелюра темно-русых волос, которую после каждого расчесывания я грозился превратить в оселедец или вообще лысину, но местное население меня явно не поймет — статус не тот.

Что ж, приятная часть утра закончилась, и начались суровые будни. Новая площадка для занятий — или, как ее воспринимали мы с Ругом, «пыточная» — не изобиловала никакими особыми приспособлениями. Не было ни сложных и опасных тренажеров, ни поворотных столбов, ни турников, отсутствовали даже простые мешки с песком. Самый опасный тренажер из всех возможных стоял посреди вытоптанного в снегу круга — выше пояса коренастый Выров был одет лишь в просторную рубаху, а в руках сжимал палку в виде сабли. Ему было тридцать лет, но сеточка тонких шрамов и на теле, и на лице добавляла лет десять, так же как и нехороший блеск в карих глазах. К моему внутреннему удовлетворению, на голове Вырова посреди свежевыбритой макушки красовался пока еще короткий чуб. В данный момент казак объяснял Ругу, как сильно тот ошибся, взяв в руки оружие.

Профессор был одет в усиленную металлическими пластинами фуфайку и похожий на перевернутый казанок шлем, по которому инструктор стучал, как по бубну. Попытки Руга помешать этому концерту выглядели жалко. Хотя следует признать, успехи ученого задохлика в фехтовании были уже заметны. Так что подобные издевательства все же имели смысл.

Вместе со мной за «избиением» наблюдала все казачья ватага — пятнадцать бывших воинов-пастухов и десять юношей, отобранных в казаки из переселенцев.

— Все, Выров, хватит дубасить Руга, вон пришла еще одна жертва, простите, господин, — тут же поправился Курат.

Выров шагнул назад и стремительным движением на пятках развернулся ко мне.

Силен зверь — казак двигался, как матерая рысь.

С низкими температурами я дружил не так близко, как этот «отморозок», поэтому не рискнул выйти на тренировку в одной рубахе. На мне был надет вязаный свитер с кожаными накладками на локтях. Кстати, все в поселении признавали удобство подобной одежды, многие женщины умели сносно вязать, но ни один мужчина не надевал ничего, в чем было бы больше десятка узелков. Выяснять подробностей подобных суеверий я не стал, а к моим чудачествам все уже успели привыкнуть.

Казак поднял кончик «шашки» на уровень лица и приготовился к схватке. Стоит сказать, что это оружие для моих бойцов было в новинку — в хтарской степи использовались похожие на палаши прямые мечи. Я же по пути в новые владения заказал в последнем крупном городе империи три десятка клинков из хорошего металла, похожих на казачьи шашки. Точнее, это оружие было ближе к драгунским шашкам — метровой длины, с защитной дугой и маленькой гардой. Для себя я тоже заказал клинки, которые вызвали еще большее недоумение кузнеца.

Заказ прибыл практически одновременно с переселенцами, и сейчас четверть сотни бойцов вовсю тренировались с новым оружием. Было тяжело, и поначалу я даже пожалел о слишком революционной идее, но все же убедил себя, что земные степняки дураками не были, а донские казаки и подавно. Бывшие «ковбои», переквалифицировавшиеся в казаков, подтвердили свою высокую квалификацию — показательная рубка на боевых шашках между Куратом и Выровом вызывала мороз по коже даже у меня.

Выров шагнул ко мне, и я тут же, стряхнув задумчивость, поднял свои имитаторы клинков. В правой руке у меня была палка длиной на пятую часть короче клинка в руках казака, а в левой чуть толще и на четверть меньше той же шашки. Сам не знаю почему, но неудобство тренировок с дарийскими «братьями» подталкивало именно к такой конфигурации. Стандартная стойка дари — низкое положение, когда левая рука держит «младшего брата» прямым хватом, а правая согнута в локте и сжимает «старшего брата» обратным хватом у лица, — мне не очень нравилась. И все же я добавил в привычный стиль боя местных воинов элементы боевой системы дарийских мечников.

Настоящие схватки всегда скоротечны — рывок навстречу друг другу и тут же разрыв дистанции, но за это время и я, и казак сумели провести по десятку ударов — как удачных, так и не очень. Выров получил одно касание по правому предплечью, а я три синяка, причем один на спине, если говорить очень приблизительно и корректно.

Считал ли казак меня опасным противником? Возможно. Особенно его настораживала моя двурукость. И все же при всем этом я понимал, что до бойца, держащего клинок с детства, мне как до морхских саванн на карачках. Что бы ни писали в своих творениях создатели фантастических реальностей, стать настоящим мастером боя невозможно ни за год, ни за пять, будь ты хоть семи пядей во лбу и обвешайся артефактами с ног до головы. Хотя вру — всегда ведь есть возможность применения суперпуперзаклинания. Но мне эта «лафа» не светила.

В моем «багаже» знаний имелись воспоминания о навыках очень опытных людей: уличного бойца, пирата, охотника дари и даже воюющего с детства генерала. Думаете, это хоть как-то повлияло на нынешние боевые способности? Ничуть!

Конечно, обрывки чужих воспоминаний о разных боевых связках давали некоторые плюсы, но, чтобы ими воспользоваться в бою, нужно все это вколачивать в рефлексы с потом и кровью, а мне, увы, мешали и занятость, и элементарная лень.

Вот и в этот день я пару колоколов, которыми здесь отмеряли приблизительно часовые отрезки времени, попрыгал по снегу с казаками, а затем быстро слинял по «очень важным» баронским делам.

Дела на сегодня, конечно, были, но не такие уж важные — прежде всего встретить возвращавшихся из учебного рейда «драгун». Это название я тоже перенес из земной жизни и при этом ничуть не погрешил против истины. Когда встал вопрос, как будут воевать лесные лучники с длинными луками против степных всадников, нагромождение казалось бы ненужных земных знаний выдало слово «драгуны», причем вместе с именем изобретателя этого рода войск. Недолго думая я решил «спионерить» идею маршала Бриссака и научить лесовиков ездить на лошадях. Конечно, превзойти казаков в джигитовке им не удастся даже до глубокой старости, за исключением пары самородков, но этого и не требовалось. Мои драгуны будут драться в стиле первоначальной задумки французского генерала, а не так, как позже сложилось в земной истории, — то есть передвигаться верхом, а воевать в пешем строю.

Пронзительный свист донесся с возведенной на крыше одного из бараков смотровой вышки сразу после обеда. Черныш к этому времени был готов, и мне оставалось лишь сбежать вниз со второго этажа и запрыгнуть на выведенного одним из мальчишек скакуна.

На выезде из поселка Черныш обогнал орущую гурьбу малышей, которые, увидев стремительно скачущего по снегу коня, завизжали еще громче. Яркое солнце, чистый снег, чуть щиплющий щеки мороз и возвращение отцов из двухдневного похода — что может быть лучше для маленького человечка?