Читать книгу "Штучки-дрючки в Провансе - Галина Куликова"

– Нет, – покачала головой Таня. Чувствовала она себя при этом так, словно была законной супругой Пожидаева, обманутой и оскорбленной.

– А куда вообще вы едете? – полюбопытствовала миссис Родмен, которая явно получала огромное удовольствие не только от своего допроса, но и вообще от всего происходящего.

В какой-то момент Тане захотелось избавиться от нее, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Она даже заготовила вежливую фразу: «А разве вы не хотите немного поспать?» Но в последнюю минуту прикусила язык. Если старушка уйдет к себе и больше не вернется, Таня останется в полном одиночестве. Несмотря на то что она целый год прожила в Париже и эмоционально чувствовала себя в Европе довольно свободно, с чисто юридической точки зрения все же находилась на чужбине, далеко от дома.

– Мы должны были сойти в Марселе, – ответила она на вопрос старой леди. – А что дальше – я не знаю. Мой друг готовил для меня какой-то сюрприз.

Миссис Родмен некоторое время морщила лоб. На ее остром загорелом личике появилось выражение глубокой задумчивости.

– Так может быть, это и есть часть сюрприза? – наконец спросила она, уставившись на Таню глазами цвета спелых каштанов.

Таня растерянно посмотрела на нее. «Если у Пожидаева именно такое представление о сюрпризах, – подумала она, – то он просто идиот». Потом покачала головой и вслух сказала:

– Вряд ли. Мой друг, он... Он не такой человек.

– Все мужчины становятся «такими», когда речь идет о любви. Даже сухарь может раскиснуть, если как следует постараться. Возможно, та брюнетка – всего лишь дикая случайность и все делается исключительно ради вас.

– Если честно, я не знаю, как правильно поступить. Мне нужен совет.

– Я дам вам совет, – с готовностью заявила миссис Родмен. В ее голосе звучала убежденность, которая кажется привлекательной тем несчастным, которые попали в затруднительное положение.

– И что же это за совет? – спросила Таня с надеждой.

Обе женщины отражались в стекле антрацитового цвета, похожие на двух актрис, движущихся на экране телевизора.

– Вам нужно сойти в Марселе, оставить в гостинице вещи и прогуляться по городу. И посмотреть, что будет дальше.

– А если ничего не будет? – заволновалась Таня.

– Тогда вы купите билет на самолет и полетите домой.

– Вы с ума сошли!

– Или обратитесь в русское консульство, – невозмутимо добавила старушка. – Если вы ударитесь в панику сразу, то можете испортить сюрприз. Боже, до чего же я романтична! Вот подавай мне всякие любовные приключения, и все тут. К слову, я вынашиваю план завести роман с каким-нибудь пожилым французом. Я вас не очень шокирую своей откровенностью?

– Отнюдь, – пожала плечами Таня и выпалила: – Кстати, пропавший мужчина – мой босс. Хотя он имеет на меня виды. А я вас не очень шокировала своей откровенностью?

– Ну что вы! Сказать по правде, меня шокируют только цены на Бонд-стрит, – отрезала миссис Родмен. – Кстати, милочка, имейте в виду: я не брошу вас на произвол судьбы. Более того, я составлю вам компанию! И не спорьте. Мы вместе выходим в Марселе, берем такси и едем в гостиницу. Чтобы день не прошел зря, нам нужно немного поспать. – Она посмотрела на свои крохотные, богато инкрустированные часики и всполошилась: – Осталось всего несколько часов до рассвета. Вы сможете заснуть, милочка? Нет? Тогда я принесу вам успокоительное.

– У меня нет воды, чтобы ее запить, – попыталась отказаться Таня.

Однако старушка, вероятно, привыкла к тому, что ее слушаются беспрекословно.

– Это такая маленькая таблетка, которую без труда сможет проглотить даже морская свинка. Так что не спорьте, милочка, поспать вам все-таки придется.

Таня сдалась и покорно кивнула. Если в трудную минуту рядом с вами оказывается кто-то с сильным характером, возникает искушение опустить руки и плыть по течению. Тане было себя очень жалко. А что, если бы она путешествовала по Европе вместе с Олегом и это он бесследно исчез из вагона? «Нет, не хочу думать о таком кошмаре. Это просто страшный сон, и ничего больше».

* * *

Жора по кличке Дятел подъехал на своей раздолбанной машине к высокому забору, монументальному, словно стены какого-нибудь средневекового замка. Здесь были даже башенки и бойницы, возможно, настоящие, предназначенные для обороны. Дом строился в лихие девяностые, а теперь стоял пустой, брошенный, взирая на случайных путников исподлобья, словно бездомный пес. Если бы Жора был человеком чутким, он ощутил бы тоску или угрозу. Но поскольку его черствую душу с момента рождения не увлажнила ни капля человеческой доброты, Жора не почувствовал ничего.

Он задрал на себе куртку и полы замусленной клетчатой рубашки, сопя, отцепил от пояса связку ключей и открыл ворота. Загнав машину на участок, снова выбрался наружу и, похрустывая гравием, направился к дому. В кармане у него лежал план, нарисованный шариковой ручкой. На листке бумаги, вырванном из блокнота, отпечатались все шероховатости барной стойки, на которой он лежал, когда делали рисунок. Крестиком отметили ту комнату, которая была ему нужна.

Несмотря на то что дом был довольно большим, построенным хитро, с переходами и двумя террасами, Жора довольно быстро сориентировался. Возможно, среди всего этого молчаливого нагромождения бетона, туфа, мрамора, декоративного ракушечника и мореного дуба он, как аллигатор, обнаружил добычу всего лишь по упрямому биению человеческого сердца. Не таясь и не думая о том, что пленник может с ним заговорить, Жора внимательно осмотрел дверь и сплюнул. Работа представлялась ему несложной, но и заплатили за нее с гулькин нос.

Некоторое время ушло на то, чтобы притащить к двери кирпич и замесить раствор. Скинув куртку, он принялся за дело, и когда первый пот промочил его видавшую виды майку с крохотными, будто бы прогрызенными жучками-древоточцами дырками, из-за двери его окликнул хриплый низкий голос:

– Эй! Слышишь меня?

Тембр голоса ясно давал понять, что горло говорящего высохло, как старая коряга, выброшенная на солнцепек. Столько в нем было дерущей слух хрипоты.

– Слышу, – сказал Жора, сунув в рот сигарету и хищно щелкая зажигалкой. – Слышу, но не вижу, – добавил он и хохотнул, радуясь собственной шутке.

Среди своих хохмить ему не дозволялось: каждая его попытка завершалась комментариями о том, что он тупой и к тому же дятел и лучше ему держать клюв на замке. Он и держал, веря тому, что он действительно тупой, и не видя в этом никакого для себя унижения.

– Когда я смогу поговорить с твоим боссом? – голос появился снова, и Жора поморщился. Он не особо любил болтать во время работы, его это отвлекало. Он опасался сделать что-нибудь не так.

– Если босс придет сюда, поговоришь, – глубокомысленно изрек Жора.

По тому, как сильно и сладко он затягивался, становилось ясно, что он никогда не слышал слова «флюорография» и не видел страшных иллюстраций с подписью: «Легкие курильщика».