Читать книгу "Убийство на водах - Иван Любенко"

Гирша Эйдельман».

Нижегородцев замолк, выжидательно глядя на Ардашева поверх очков.

– Да, – кивнул адвокат, – так и есть – червовая десятка, но не простая, а с золотым обрезом, то есть из глазетной колоды.

– Однако вы об этом мне ничего не говорили, – обиженным тоном выговорил доктор.

– Да разве это стоит того? Ну, карта, десятка… И что? Да и вообще, дорогой Николай Петрович, не забывайте, что мы с вами находимся на отдыхе. И нам нет никакого дела до всякой уголовщины.

– Кажется, к нам хотят кого-то подсадить, – прошептала Ангелина Тихоновна. И действительно, высокий тощий господин с орлиным носом в сопровождении официанта направлялся прямо к столу.

– Дозволите? – вежливо поинтересовался незнакомец. – Мне сказали, что у вас свободно.

– Конечно-конечно, садитесь, – гостеприимно пригласил Ардашев.

– Благодарю, – кивнул мужчина. – Поскольку вам придется терпеть мое общество, то разрешите отрекомендоваться: Вениамин Янович Круше, капитан от инфантерии в отставке.

– Вероника Альбертовна – супруга Клима Пантелеевича Ардашева, – начал знакомство доктор. – Ангелина Тихоновна – моя жена. А меня зовут Николай Петрович Нижегородцев. Я практикующий врач, а Клим Пантелеевич – адвокат.

– Позвольте, – привстал от удивления Круше, – а вы случаем не тот самый Ардашев, раскрывший тайну Мадагаскарского клада? Не так давно об этом писали все газеты.

– Он самый и есть! – гордо ответил доктор. – Наш русский Шерлок Холмс, не проигравший ни одного дела!

– Ну, Николай Петрович, – смутился Ардашев, – куда хватил! Прежде всего, я – присяжный поверенный, а расследования… они лишь способ защиты моих клиентов. Что ж до судебных побед, – он поднял глаза, – просто мне везет чаще, чем другим.

– И все-таки разрешите выразить мое искреннее почтение, – Круше протянул руку. – Для меня большая честь находиться с вами за одним столом.

– Да что вы… не стоит, – смутился Клим Пантелеевич, скромно ответив на рукопожатие.

– Смотрите! Шаляпин! – чуть не вскрикнула Вероника Альбертовна. – Надо же! Он идет к нам!

Высокий человек без шляпы, в светлом костюме и с черным французским бульдогом на поводке приближался аршинными шагами. Публика, заинтригованная появлением «золотого баса России», оживленно переговаривалась и с нескрываемым любопытством рассматривала мировую знаменитость.

Перед новым гостем в один миг возникли приборы, которые Круше так еще и не получил. Выдвинув стул, официант, словно крепостной лакей, ожидал, пока важный барин соблаговолит сесть. Подойдя к столу, корифей оперной сцены склонил голову в сторону Ангелины Тихоновны и любезно осведомился:

– Надеюсь, я не очень помешал вашему разговору? Вы позволите мне оккупировать этот стул?

Польщенная вниманием дама покраснела, точно гимназистка, и тут же смущенно пролепетала:

– Мы были бы очень рады… Федор Иванович…

Нижегородцев, взявший на себя роль церемониймейстера, поочередно представил присутствующих.

– Приятно оказаться в обществе столь интересных людей, – простодушно заметил певец, и в этот самый момент откуда-то снизу раздался лай. – А это Мазилка, – хозяин потрепал пса за ухом, – мой верный четвероногий друг. Очевидно, обиделся, что я его не отрекомендовал. – На кожаном ошейнике бульдога красовалась пробка от «Ессентуков № 17». Улыбнувшись, Шаляпин сказал: – Да вот хоть и наградил его «медалью», а он все равно местную водичку не жалует. Так нос и воротит.

Вновь показался официант, и, заняв выжидательную позу, осведомился:

– А вам, Федор Иванович, как обычно: кофе по-турецки, рокфор и яйца «с душком-с»?

– Пожалуй, парочку я бы съел, – заметив слегка недоуменный взгляд Вероники Альбертовны, солист императорского театра пояснил: – Советую вам, мои дорогие соотечественники, попробовать сие замечательное блюдо. Иной скажет, что в приготовлении яиц вкрутую уже невозможно придумать ничего нового. Не верьте! И здесь есть один замечательный рецепт: сварите яйца, а потом, не дав остыть, закопайте их в землю и выдержите ночь. За это время они приобретут неповторимый аромат. Советую попробовать. Кстати, здесь их готовят таким способом специально для меня.

Появился официант с подносом.

– Да, любезный, чуть не забыл. А Мазилке принеси сырой говядины; только порежь помельче. А то он прошлый раз от жадности чуть не подавился. – Федор Иванович щелкнул луковицей карманных часов и вновь убрал их. На его лице появилась едва заметная улыбка. – Странные дела происходят в Ессентуках. Второго дня гулял по парку и обнаружил, что у меня стащили хронометр. Как? Кто? Когда? Ума не приложу! Ведь лежали в жилетке, а цепочка была надета на пуговицу. Огорчился я поначалу. Вечером концерт, а настроения – никакого. Вернулся на дачу, открываю дверь, и что же вы думаете? На столе лежит мой «Брегет», а рядом записка: «Покорнейше просим прощения, господин Шаляпин. Часики возвращаем. Желаем здравствовать».

– Выходит, есть и у русских воришек благородство, – заметил Нижегородцев.

– У них единственно оно и присутствует, – оживился артист. – И в этом опять-таки повинна неизведанная тайна русской души. Ну не поверю я – хоть убей! – чтобы какой-нибудь портовый биндюжник в Марселе, Нью-Йорке или Лондоне вот так бы запросто отдал краденое назад!

– А я думаю, что все зависит от того, кто приказал этому карманнику вернуть «трофей», – расправляясь с розовым кусочком поджаренной ветчины, изрек Круше. – Не секрет, что воровской мир чрезвычайно иерархичен. Есть и там свои «царьки». Да ведь почитайте господина Крестовского и все поймете.

– Может и так, – Ардашев внимательно посмотрел на собеседника. – Только ведь от этого ничего не изменилось – «Брегет» на месте. Что ж, разрешите откланяться, господа. – Клим Пантелеевич поднялся.

– Дорогой Федор Иванович, – проворковала Ангелина Тихоновна, – мы просто очарованы вашим присутствием. И я надеюсь, что вы и дальше будете радовать нас своим прекрасным пением.

– Честь имею кланяться, мадам, – склонив голову в вежливом поклоне, певец бесцеремонно рассматривал неотразимую шатенку.

– Желаю приятного аппетита, – попрощался доктор, не замечая пристального внимания знаменитости к жене.

Оставив звезду сцены в обществе бывшего пехотного капитана и верного Мазилки, Ардашевы и Нижегородцевы направились вниз по аллее. Ангелина Тихоновна шла молча, невпопад отвечая на вопросы мужа, и совсем не вдавалась в суть беседы. Ее мысли находились еще там, рядом с королем оперы. Она чувствовала, как у нее пылают щеки и волнительно вздымается грудь при одной только мысли о возможности оказаться совсем близко с этим огромным, точно каменный утес, мужчиной с сильными руками и жгучим, как огонь молнии, взглядом, проникающим до самого сердца.

5. Червовый валет

Отдыхающая в Ессентуках публика была чрезвычайно пестра и разнообразна. Иногда попадались такие экземпляры, что Ардашеву, как начинающему литератору, безумно хотелось немедленно достать лист бумаги и зарисовать на память несколько особенно колоритных персонажей. Вот, например, навстречу степенно шествует одетая по давно прошедшей моде немолодая помещичья пара из какой-нибудь дальней – может, Костромской, а может, и Вятской – губернии, а за ними – принаряженная особа с розовым зонтиком от солнца и пятилетним баловнем, скорчившим рожицу поравнявшемуся с ними священнику. Щеголи-жигало, благочинные отцы семейства, прожигатели наследства, небогатые земские врачи, артистки, хористки и не имеющие права на замужество классные дамы женских гимназий… На воды съезжались и алчущие быстрой любви одинокие кавалеры, жадные до грошовых ощущений, и побежденные прозой уездной жизни растолстевшие сорокалетние маменьки.