Читать книгу "Алтарь Тристана - Анна Малышева"

– Но нельзя же оставлять его в таком заблуждении! – возразила изумленная дочь. – Он может заболеть и от мрачных мыслей! Если засыпать и просыпаться с мыслью, что у тебя страшная болезнь, то она обязательно придет!

Мать вынуждена была с нею согласиться и, скрепя сердце, обещала на днях сообщить мужу радостное известие. Отец, вероятно, все же что-то подозревал. Когда Александра прощалась с ним, он пытливо всматривался в ее сияющее лицо, но вопросов не задавал.

…Впервые за последние три месяца, с тех пор, как она узнала о болезни отца, у нее было так легко на сердце. Александра летела по улице, затем, не торопясь, шла через парк, к метро, наслаждаясь весенним пьянящим воздухом, заметно остывшим к вечеру, но все еще несущим в себе ванильную сладость оттаявшей почвы, перепревших палых листьев. Сквозь голые, неопушившиеся деревья виднелось розовое предзакатное небо, умиротворенное, словно румяное лицо спящего ребенка.

Женщина думать забыла о том, что случилось утром; вся тяжесть зимних тревог и сомнений таяла вместе с последними комьями почерневшего снега, еще видневшимися на рыжих газонах. Ей хотелось скорее взяться за работу. Она твердо намеревалась, вернувшись домой, просидеть до утра, заканчивая статью, давно заказанную специализированным изданием для экспертов и коллекционеров антиквариата. Несколько месяцев она откладывала работу в долгий ящик, и ей даже перестали звонить по этому поводу. Но теперь Александра почувствовала неожиданный приступ вдохновения.

Она мысленно дописывала статью, придумывая эффектные и вместе с тем информативные пассажи, когда у нее в сумке зазвонил телефон.

– Я не знаю, что делать, – громким шепотом проговорила, наспех представившись, ее новая знакомая. – Он не желает ложиться спать! Нервничает, капризничает! Я сказала, что нишу привезут через неделю, он устроил истерику! Боюсь, не кончилось бы это совсем плохо…

– Что же делать? – Александра остановилась, не доходя нескольких метров до ворот парка. – Ему правда так дурно от одного этого известия?

– Дурнее обычного, а этим много сказано… – уныло ответила Ирина. – Мне так неудобно вас просить, но если бы вы согласились приехать к нам прямо сейчас… Это в центре, неподалеку от вашего дома.

– Я сейчас не дома, но… Хорошо, – согласилась Александра. – Я приеду.

Мысль о пожилом больном человеке, которого требовалось успокоить, неожиданно переплелась у нее в сознании с мыслями об отце. Всю зиму она боялась худшего, и вот теперь, когда опасность миновала, исчезла, как дурной сон, Александра боялась ненароком навлечь ее снова – хотя бы отказом в помощи…

– Приедете? В самом деле? – недоверчиво переспросила Ирина. – Я вам очень благодарна… Только что вы скажете? Мы не условились, как следует…

– А что вы сами ему рассказали?

– Посылка упакована и ждет, когда ее перевезут в Москву, что же еще… Давайте я вас представлю как жену того человека, который привезет посылку! – осененная, с воодушевлением воскликнула Ирина. – Это будет самое надежное!

– Нет, мне это как-то не по душе, – замялась Александра. Она не могла понять, чем ей претит такой вымысел, но сама мысль называться чьей-то женой вызывала у нее отторжение. Груз двух несчастливых браков не позволял ей фантазировать на эту тему.

– Ну что же тогда… – озадачилась Ирина. – Может, вы просто знакомая этого благодетеля? Были там, на Урале, в командировке и он попросил вас сообщить, что задержится по болезни?

– Мне что-то кажется, это недостаточно убедительно. – Художница все еще сомневалась. – А если ваш свекор попросит телефон этого неведомого благодетеля? Почему бы им не созвониться и не поговорить напрямую? Зачем еще какой-то посредник в виде меня? Наверное, разумнее договориться со скульптором, которому я отдала нишу в работу. Он сможет сказать вашему свекру пару слов по телефону, что болен, скоро приедет, а ниша в порядке…

Ирина мелодично, неожиданно весело рассмеялась:

– Ну что вы, это ни к чему не приведет! Виктор Андреевич совершенно глух! Последние два года он не слышит вообще ничего, зато отлично приноровился читать по губам. Чтобы поговорить, ему нужно видеть лицо собеседника!

– Хорошо, – смирилась Александра. – Пусть будет по-вашему, пусть я буду знакомая того человека.

Записывая адрес, она ощущала внутреннее сопротивление. Ей предстояло лгать, лгать много, а это противоречило блаженному, умиротворенному настроению, в которое она было погрузилась.

«Почему мне не удается побыть счастливой хоть недолго? – думала художница, спускаясь в метро. – Как только я почувствую радость, ощущу гармонию своего существования, скажу себе, что все наконец хорошо – как тут же является неприятность, да еще крупная!»

Ей претило вмешиваться в дела незнакомой семьи, но ситуацию нужно было спасать. Стас по-прежнему не отвечал на звонки, и Александра поклялась себе, что эта выходка обойдется ему куда дороже оставленных им денег.

Глава 3

И впрямь, заказчица жила неподалеку от того места, где обитала сама художница. Старинный серый дом в Кривоколенном переулке находился в пятнадцати минутах ходьбы от вымершего особняка, где располагались мастерские.

Ирина ждала внизу, у подъезда. Завидев приближавшуюся женщину, она бросилась к ней:

– Я вышла навстречу, чтобы вас предупредить! Пожалуйста, обязательно скажите им, что вы видели нишу и с ней все в полном порядке!

– Им? – переспросила неприятно удивленная Александра.

– Да, он потребовал позвать эту… Нину, – лицо Ирины исказила гримаса отвращения. – Без нее отказывался разговаривать.

– И вы не могли возразить? – Александра следила, как тонкие, подрагивающие пальцы молодой женщины нажимают кнопки на кодовом замке подъезда. Дверь с писком открылась, Ирина нетерпеливым жестом пропустила художницу вперед.

– Что толку возражать? – буркнула она, входя вслед за гостьей в подъезд. – Эта проходимка своего влияния на свекра ничуть не утратила. Приходит как к себе, ведь он сам ее зовет. Препятствовать я не могу, у меня нет права голоса… Знали бы вы, что я от них терплю! Если бы не Иван!..

В неярком свете ламп, освещавших просторный, окрашенный бледно-желтой краской подъезд, лицо Ирины казалось особенно уставшим, даже изможденным. Теперь Александра дала бы ей не меньше сорока.

– Второй этаж, – опережая вопрос, произнесла Ирина. – Держитесь, не давайте себя сбить. Они что-то подозревают, кажется. Говорите спокойно, будто вас ничто не волнует.

«Меня и правда ничто не волнует! – заметила про себя художница. – К счастью…» Поднявшись на второй этаж, Александра вслед за Ириной остановилась перед старинной двустворчатой дверью, обитой черным потертым дерматином. Ирина потянула на себя одну створку и вошла в квартиру. Александра последовала за ней.

Обширная прихожая встретила вошедших женщин настороженной тишиной. Под высоким потолком, беленным последний раз лет двадцать назад, покрытым тут и там рыжими следами протечек, горела пятирожковая люстра. Пыльные, узкие желтые плафоны, овеваемые дрожащими нитями паутины, источали густой, как подсолнечное масло, свет. Ирина молча, с сердитым, разом застывшим лицом разделась и, взяв у Александры пальто, повесила его на крючок старинной вешалки, увенчанной отполированными оленьими рогами.