Читать книгу "Виртуоз - Александр Проханов"

Вопрос был согласован с Виртуозом и должен был изначально задать всей пресс-конференции тон духовного общения. Поддержать у журналистского сообщества и у телезрителей, собравшихся у экранов, репутацию Ромула как общенационального Духовного Лидера. Ромул прекрасно играл свою роль. Задумался, будто погружался в глубины народного духа, в богословские сущности и канонические толкования. Поднял голубые проникновенные глаза, бережно и осторожно подыскивая слова:

— Объединение церквей продолжает начавшийся благотворный процесс объединения всего Русского Мира, рассеченного ужасным двадцатым веком. Канонически церковь не была рассечена, ибо невозможно рассечь Христово распятие, рассечь Христову плащаницу, рассечь самого Христа. Однако политические мотивы мешали двум нашим церквям служить литургию в общем храме. Теперь эти препятствия устранены, и я счастлив, что в этом есть и моя скромная роль. Хотя главным действующим лицом здесь является Господь. Христос — Бог плачущих, страждущих, взыскивающих правду, и не таковыми ли являются русские люди, омывшие весь двадцатый век своими слезами и кровью?

Виртуоз был доволен ответом. В нем была глубина, искренность, некоторая недосказанность, объяснимая необъятностью темы. Голос был мягок, но и тверд, как у проповедника, убежденного в истине. Мнение не навязывалось, но звучало, как приглашение его разделить. Было направлено в сердцевину страдающего русского чувства, которое откликалось благодарностью и любовью.

— Прошу вас, — пресс-секретарь указывал в зал, выбирая из множества одного, и тот благодарно и торопливо вставал, — газета «Ведомости»!

Молодой журналист был артистичен, вместо галстука его шею закрывал шелковый шарф, и блокнот он держал так, как художники держат альбом для этюдов:

— Господин Президент, — он произнес эти слова и смутился. Замотал головой и тут же исправил оговорку, — Виктор Викторович… — Ромул мягко улыбнулся, прощая журналисту ошибку, которая означала, что в глазах многих он все еще остается Президентом. Оговорка была срежиссирована Виртуозом и произвела должное впечатление. Журналисты весело шептались, писали в блокноты, отмечая этот маленький, но характерный курьез.— Виктор Викторович, как вы оцениваете слух, согласно которому известный эстрадный певец Борис Моисеев отправится в космос? Не возмутит ли это российскую общественность, которая не допускает проведения на Красной площади гей-парадов и будет шокирована перенесением этих своеобразных манифестаций на космическую орбиту? Насколько верно, что космическая «одиссея» Бориса Моисеева патронируется действующим Президентом?

Виртуоз слегка усмехнулся. Придуманный им вопрос был с двойным дном. Позволял Ромулу выступить ревнителем духовных норм, борцом с растлевающими народ инфернальными силами. И одновременно тонко сочетал с этими инфернальными силами действующего Президента, что было в интересах Ромула.

— У России есть свой Человек Неба. Это Юрий Гагарин. Он олицетворяет русскую силу, благородство, красоту, целомудрие. Недаром его называют — русский Ангел. Борис Моисеев — несомненная звезда. Он своеобразно смотрится на эстраде в окружении изнеженных юношей. Но не будем искушать офицеров наших космических войск. А то ненароком кто-нибудь из этих простых и незамысловатых мужчин запустит противоспутниковое оружие, и мы лишимся нашей голубой звезды. Что касается действующего Президента Артура Игнатовича Лампадникова, то мы совсем недавно обсуждали с ним проблему космического мусора, меры, которые могут уменьшить захламление космоса.

Виртуоз отдал должное тонкой язвительности Ромула. На его лице, выражавшем глубокомыслие, проникновенное сочувствие и тихую, свойственную мудрецам печаль, промелькнула шальная веселость, шаловливое молодечество, которое так нравилось народу во время его выступлений.

— Прошу. Газета «Аль Пайс»! — пресс-секретарь указал на худую изможденную женщину, представлявшую в Москве известную испанскую газету. Такая изможденность характерна для немолодых курящих журналисток, неутомимых в погонях за сенсациями, будь то локальные конфликты, опасные расследования или светские рауты. Испанка откинула седую, упавшую на глаза прядь. Обратила на Ромула носатое, землистого цвета лицо. Спросила, слегка коверкая русские слова:

— Виктор Викторович, нынешний Президент России Артур Игнатович Лампадников на встречах в формате «восьмерки» демонстрирует стиль общения, отличный от вашего. Он гораздо более сдержан, реже улыбается, не называет своих партнеров на «ты». Во время ужина в Рамбуйе он единственный из присутствующих был в галстуке. В парке Елисейского дворца он держался в стороне, словно его не вполне принимают в семью мировых лидеров. Что за этим скрывается? Замкнутость характера или растущая отчужденность России?

«Умная, злая баба», — подумал Виртуоз, рассматривая некрасивое лицо испанки, ее птичий нос и белые вставные зубы. Ромул, лишившись статуса Президента, утратил множество престижных ролей, среди которых участие в «восьмерке» было самым эффектным и желанным. Теперь, оставаясь в стороне от «встреч на высшем уровне», он мучительно ревновал Рема, тайно ему завидовал.

— Мне нравится, как Артур Игнатович держался на встрече в Париже. То, что вам могло показаться отчужденностью, есть просто черта характера. Мы с ним очень близкие люди, но и в дружбе он никогда не допускает фамильярности. Что касается галстука, он показал мне его перед своей поездкой в Париж, и я одобрил его выбор.

Ответ сопровождала милая улыбка, но в синих глазах Ромула промелькнула тоска и злоба.

Он с трудом скрывал ревность. Выдал себя замечанием о галстуке. Дал понять, что даже в таких мелочах, как выбор галстука, действующий Президент зависит от вкуса и воли его, истинного хозяина Кремля.

Виртуоз придирчиво наблюдал утонченную игру Ромула, преуспевшего в науке лицедейства. Уроки мимики, декламации, жеста, взятые у актеров Малого театра, пошли ему впрок. Общаясь с журналистами, он облекал свои ответы в округлые, пластичные формы, как это приличествует Духовному авторитету. Был преисполнен мудрости, терпимости, располагал к себе циничную и скептическую журналистскую публику. Иногда интонациями повторял патриарха, когда тот проповедовал нараспев, и в его пасторском голосе проскальзывали слезные всхлипы и молитвенные воздыхания.

Но при этом Виртуоза не оставляло ощущение едва уловимой фальши, неестественного напряжения, которого прежде не было. Ромулу все сложнее было справляться с выбранной ролью. Словно его покидало вдохновение. Все труднее давалась игра. Все меньше оставалось творческих сил, которые требовались для ноплощения замысла. Согласно замыслу, духовная власть Ромула оказывалась сильнее конституционных полномочий Рема. Духовидец был выше Президента. Народное обожание служило опорой неформального главенства одного над другим. Все непревзойденное искусство Виртуоза, весь колдовской дар его политологических построений были воплощены в уникальной модели, где оба лидера помещались в единое властное поле. Это поле не позволяло им распасться, удерживало обоих в нерасторжимом единстве, как двух конькобежцев, выступающих в парном катании. Четыре года Рем должен был изображать Президента при неусыпном контроле Ромула, а затем вновь передать ему полномочия. Это мнимое двоевластие было изобретением Виртуоза, его высшим политологическим достижением. Он управлял энергией народного обожания, преобразовывал ее в субстанцию власти. Дозировал, распределял между двумя полюсами, как поступает диспетчер уникальной энергетической установки.