Читать книгу "Обитель Синей Бороды - Вера Колочкова"

– Нет, спасибо. Я занята.

– Что ж, жаль… А может, все-таки?..

– Нет, спасибо.

– Ну, Софья Андреевна, прошу вас. Я же просто так не отстану. Здесь недалеко такое шикарное кафе есть! Да и время как раз обеденное…

«Вот привязалась! – с досадой подумала Соня. – Что ей, отметить не с кем? И хамить не хочется, репутацию себе портить».

Хорошая репутация для адвоката – важная составляющая его хлеба насущного. Это уж драгоценный Самуил Яковлевич давно Соне втолковал. Вежливость, вежливость и еще раз вежливость! Не панибратское общение, но теплая вежливость! Умей кожей чувствовать грань, умей распрощаться с клиентом так, чтобы в трудную минуту он снова про тебя вспомнил!

Спасением заверещал телефон в нагрудном кармане пиджака. Ага, Ленка звонит, любимая подруга. Но прилипчивой истице совсем не обязательно знать, что это подруга. Можно сделать страшно деловое лицо, нахмурить бровки и быстренько пойти вперед по коридору, бросая в трубку короткие сухие фразы:

– Да, буду! Через полчаса! Непременно! Я успею, ждите!

– Соньк… Ты чего там, рехнулась, что ли? – прорвался в ухо удивленный Ленкин хохоток. – Это ты с кем сейчас разговариваешь?

– Да с тобой, с тобой… Ты вовремя позвонила, дала мне повод вежливо удрать.

– А, понятно. Ну что ж, с тебя тогда причитается. Может, пообедаем где-нибудь? Ты как, на ближайший часок свободна?

– Да с удовольствием! Ты где сейчас?

– По Воздвиженке еду, со стороны парка.

– Ну, тогда удачно пересечемся! Я тоже недалеко, в Октябрьском суде. Может, в той кафешке посидим, что на углу Первомайской, помнишь? Там у них рыба всегда обалденная.

– Ага, давай… Я через десять минут туда подрулю.

– Бегу, Ленка, бегу!

Встретились, обнялись, прижались щечками, вытянув губы. Всегда смешно со стороны смотрится эта имитация женского поцелуя. Главное – помадой дружескую щеку не обмазать. Сели за столик. Выражение Ленкиного лица моментально трансформировалось из приветливого в несчастно-капризное.

– У меня сегодня день сурка, Сонь… С утра не задался! Вроде и число – не тридцать первое…

– Хм… А день сурка бывает исключительно тридцать первого числа?

– Конечно! А ты разве не замечала? Я вообще считаю, что тридцать первое – это лишний день в месяце, как несуразный атавизм.

– Не знаю. Мне в последнее время все дни одинаковыми кажутся.

Соня вздохнула и уставилась в меню. Потом подняла глаза, улыбнулась подруге и произнесла виновато:

– Лен, только мы долго сидеть не будем, ладно? Поедим-пообщаемся в ускоренном темпе.

– А чего так?

– Да я хотела пораньше домой прийти. У Екатерины Васильевны который день сердце прихватывает, надо бы ей отдых дать.

– Вот не пойму, Сонька, хоть убей меня… Как ты это все терпишь?

– В смысле? Чего я терплю? – Соня откинулась на спинку стула, напряженно глядя Ленке в глаза.

– Да свекровку свою терпишь! Она тебя с мужем практически развела, а ты скачешь перед ней, как егоза! Да окажись я в твоей ситуации…

Хорошо, что подошла официантка. Вовремя. Потому что вовсе не хотелось слушать, как повела бы себя Ленка в ее ситуации. Видно, и она тоже почуяла, что сказала лишнего, протянула через стол руку, поскребла ноготками по ее ладони:

– Прости, Соньк… Что-то меня опять не туда понесло. Это все день сурка…

– Да ладно. Проехали. Что заказывать будем? Вроде рыбки хотели?

– Есть семга под зеленым соусом, – беспристрастно-вежливо отчеканила официантка, – есть лосось по-староанглийски.

– Сонь, у тебя настроение чему больше соответствует? – хмыкнув, насмешливо глянула на Соню Ленка. – Зеленому соусу или местным понтам по-староанглийски? Это ж надо придумать – по-староанглийски! Лосося-то в Темзе поймали, что ли?

– Лен, не заводись. Неудобно.

– А чего я? Ничуть я не завожусь! Просто выбор делаю… Так чего ты будешь?

– Мне все равно.

– Тогда давайте нам семгу! – подняла Ленка глаза к беспристрастно-вежливой официантке. – Мы девушки простые, на берегах Темзы не бывали, мы к вам просто покушать зашли. Ну, и еще два салатика овощных. И бутылку белого вина, пожалуйста.

– Ленк, ты ж за рулем… Чего разошлась-то? Какое вино?

– А, да ладно, все на день сурка спишем! Чему быть, того не миновать! Какое у вас вино, девушка?

– Рислинг, мускат, итальянское «Орвието»… Посмотрите в меню, там винная карта есть.

– Ладно, давайте «Орвието». Только прямо сейчас.

Официантка, кивнув, ушла. Ленка подтянула к себе пустой бокал, медленно провела пальцем по краю. Очень сексуально получилось. У нее вообще движения всегда легкие, немного кошачьи. Просто смотреть – и то приятно…

Она и в детстве такой была – прелестницей-нимфеткой. Единственное дитя у родителей, избалованное и любимое. И ей, как несчастной Ленкиной подружке-сиротке, крохи той любви доставались. Жалели ее Самойловы, Ленкины родители, от души. Помнится, дневала и ночевала у них в доме… Тетка ворчала, конечно, но так, для виду, чтобы хоть как-то обозначить свое опекунство. Потому и ворчала в основном при свидетелях, чтобы кто-нибудь оценил ее праведный опекунский гнев. Например, когда соседка в гости заходила, баба Маруся, тетка начинала канючить и всплескивать полными руками – не понимаю, мол, чего Сонька у этих Самойловых ошивается? Я тут с ног для нее сбиваюсь, а она… Бессовестная, позорит меня перед людьми! Вот и расти чужое дитя, надрывайся, а оно чужого добра ищет! Медом ей там намазано, что ли? Баба Маруся вздыхала, сомкнув лепесточками губы, взглядывала осуждающе на нее, на «бессовестную». А только не чувствовала Соня никаких угрызений совести, вернее, не поддавалась этим навязанным угрызениям. Старалась изо всех сил не поддаваться. Наоборот, сидела, думала про себя – какая ж ты все-таки глупая, теть Люб… Медом намазано, главное! Нет там, у Самойловых, никакого меда. У них и без меда хорошо. Легко, весело, уютно. Да просто – тепло. И никто словами это тепло не обозначает, потому что оно просто – есть…

Вот же! Совсем соплячка была, а чужую родительскую любовь по-взрослому оценивала. И немного завидовала Ленке, что у той этого добра с избытком. Потому и не гнушалась ухватить пригоршню избытка, чтоб не пропадал зазря. Собирала объедки с чужого стола и радовалась… Да, радовалась! По крайней мере, они были вкуснее, чем вечные теткины упреки: «Я из-за тебя бабью жизнь профукала, замуж не вышла…»

А что, в этих упреках утонуть можно было запросто. Но не могла Соня себе этого позволить, не могла! Очень уж хотелось – жить… Жить по-настоящему. Пусть не сейчас – потом…

Вот и вымечтала себе это – потом. Дала себе клятву – будет у нее это «потом», будет. А чтобы было, надо стараться изо всех сил. В школе – чтоб непременно лучше всех. Морду всмятку, но чтоб в отличницах. И себя надо в форме блюсти, ни грамма лишнего жира, каждую свободную минуту – спорту до изнеможения. Гантели под кроватью держала, вставала чуть свет и – раз-два, раз-два… Тетка, просыпаясь, глядела с раздражением, почесывала рыхлый бабий живот, морщила губы в усмешке: