Читать книгу "Бритва Оккама - Анри Лёвенбрюк"

Ари прошел между стендами с черно-белыми открытками Робера Дуано и толкнул стеклянную дверь. Внутри оказался только один покупатель — пухлый юноша, уткнувшийся в комикс во втором отделе. В этом маленьком, не больше двадцати метров, магазинчике стремление использовать каждый квадратный сантиметр пространства полностью вытеснило заботу о красоте интерьера. Прямо посредине возвышался стеллаж, разделявший помещение на две части: в одной продавались романы, в другой — комиксы и подарочные издания. Ари готов был поклясться, что книг в этих четырех стенах больше, чем в некоторых самых известных фирменных магазинах на улице Риволи. Не считая стопок, пылившихся в подвале, в котором ему как-то довелось побывать.

Молодая женщина, сидевшая на высоком барном табурете за старым кассовым аппаратом слева от входа, подняла на посетителя задумчивый взгляд. Прислонившись спиной к стене, она с ногами взгромоздилась на табурет и в своих кроссовках с изображением «Секс Пистолз»[4]напоминала студентку университета. Бирюзовый джемпер, слишком легкий для этого времени года, прекрасно сочетался с большими, тщательно подведенными голубыми глазами удивленной девочки и с прекрасной смуглой кожей. Прямоугольные очки придавали ей обманчивый вид прилежной секретарши, контрастировавший со стальным пирсингом на языке, то и дело мелькавшим у нее во рту. Темные волосы, красиво обрамляя улыбчивое лицо, волнами спускались на хрупкие плечи. Прибавьте к этому изящный носик, чуть заметные ямочки на щеках и нежные губы. Она была прекрасна, как нимфа, не подозревающая о своей красоте, и дымила, словно звезда «Акторз студио».[5]

Молодая женщина раздраженно плюхнула на колени том «Пресс де ла Ренессанс».

— Явился не запылился…

У нее был чудесный хрипловатый голос, который она сама терпеть не могла, хотя он всегда нравился Ари.

— Здравствуй, Лола.

— Где тебя носило? Ты по делу или просто так заглянул?

Ари пожал плечами и покосился на упитанного парня в дальнем углу. Но тот, похоже, слишком увлекся своим комиксом, чтобы обращать на них внимание. Один из студентов, которым продавщица позволяла вволю копаться в новинках отдела. У этих ребят часто не хватало денег на книги, зато они точно знали, что им нужно, и не доставали ее вопросами, позволяя спокойно изучать последние веяния книжного рынка, чтобы на равных говорить с торговыми представителями издательств.

— Нет-нет, просто зашел поздороваться. Что читаешь?

— «Похвалу желанию» Бланш де Ришмон, — ответила молодая женщина, на секунду показав ему обложку книги. — Забудь, это не для тебя.

— Что, желание?

Затянувшись сигаретой, она возвела глаза к потолку:

— Да нет же, такие книги, дурачок! Тебе этого не понять. Мог бы и поцеловать меня!

Ари поднялся на цыпочки, перегнулся через кассу и запечатлел долгий поцелуй на щеке молодой женщины. Бедро отозвалось болью, но он удержался от гримасы.

— Где ты был, Ари?

— Да так, работа навалилась… У тебя-то все хорошо?

— Чего хорошего, народу мало…

— Ты прямо как твой хозяин. Вечно вы, торговцы, жалуетесь!

— Сам посмотри. Толпой здесь и не пахнет…

Молодой человек в дальнем углу продолжал читать, других посетителей не было.

— И то правда. В общем, Лола… эээ…

Продавщица разочарованно покачала головой:

— Так и знала, тебе что-то от меня нужно!

Ари обошел кассу и смущенно взял молодую женщину за руку. Они познакомились три года назад, и, по правде говоря, их отношения складывались непросто.

Вот уже пятнадцать лет, с тех пор как переехал в этот квартал, Ари, страстный читатель, нередко заглядывал в «Пасс-Мюрай». Ему нравился владелец книжного, старый боливийский анархист, и не раз Ари задавался вопросом, как тот держится на плаву. Старик говорил, что в его возрасте ему не под силу самому заниматься магазином. Поэтому три года назад он нанял помощницу — как она шутила, на тридцать пять часов в день, и Ари, который и так постоянно сюда наведывался, стал заходить вдвое чаще. С первого взгляда он поддался очарованию Долорес Азийане (ему одному дозволялось называть ее Лолой) — уроженки Бордо, которой тогда было двадцать три года, страстной любительницы литературы, живописи и острого словца. Скрывавшая под напускной веселостью и развязностью душевную уязвимость, Лола вскоре ответила ему взаимностью, несмотря на десять лет разницы в возрасте. Для Ари, которого вечно терзал болезненный страх перед обязательствами, чувство оказалось слишком внезапным и сильным. Их связь продолжалась около года, затем коварный Ари отдалился от девушки, возможно, потому, что ему было с ней слишком хорошо и он страшился любви, настоящей любви. С тех пор они кое-как поддерживали дружеские, хотя и немного двусмысленные отношения. Лола, убежденная, что они созданы друг для друга, не прощала Ари его нежелание признать очевидное. А он, в ужасе от одной мысли, что однажды разочарует ее, притворялся, будто испытывает к ней лишь братские чувства, и спал со случайными знакомыми, втайне желая лишь ее одну. Короче, они вели себя в точности как положено двум влюбленным идиотам.

— Не поужинаешь со мной сегодня?

Она широко раскрыла глаза:

— Издеваешься?

— Нет, мне было бы приятно.

— Что-то стряслось? Или перепихнуться не с кем?

Ари покачал головой:

— Да нет, мне просто было бы приятно.

— И где же мы будем ужинать?

— У меня дома.

Усмехнувшись, Лола пожала плечами:

— Ну, все понятно…

— Да нет же, говорю тебе! Ладно, думай что хочешь, Лола. Я и правда хотел просто поужинать с тобой, но я пойму, если тебе не до меня.

— Во сколько?

— В полдесятого? Я сначала навещу отца.

Со вздохом она уступила. Ари ободряюще потрепал ее по щеке и вышел, ничего не добавив.

12

После «несчастного случая» Джека Маккензи поместили в специализированное учреждение у Порт-де-Баньоле. Положенная полицейскому пенсия по инвалидности лишь частично покрывала его расходы. Он жил в достаточно удобной двухкомнатной квартире, пользуясь централизованным обслуживанием и медицинским наблюдением, но при этом сохранял некоторую независимость. Тем не менее каждый раз, когда Ари проходил через вестибюль, он с трудом подавлял содрогание, вызванное чувством вины и боязнью обнаружить отца мертвым посреди его квартирки.

— Здравствуй, папа.

Старик открыл дверь и с отсутствующим видом уставился на сына. В семьдесят один год он выглядел на десять лет старше. Ввалившиеся щеки, запавшие тусклые глаза, бородка клинышком, проседь в волосах и тоскливый взгляд человека, который ждет только смерти. На нем был синий халат, и Ари невольно задумался, переодевался ли отец во что-нибудь другое за последние два дня.