Читать книгу "Особо опасная статья - Вячеслав Денисов"

Ничего более глупого и представить невозможно. Связь с квартирой Кайнаковых ведется, конечно, через пять транзитных узлов, и к моменту входа в искомую квартиру в доме напротив там будет находиться пара влюбленных в жгучей позе и никаких следов аппаратуры…

– Осталось две минуты, – прошептал, подсвистывая, Кайнаков.

– Отключай прослушку, – скомандовал Кряжин спецу, проведя пальцем по виску.

– Как это? – растерялся протрезвевший президент. – Что вы хотите этим сказать?

Следователь подошел к столу и, каждые десять секунд поглядывая на наручные часы, стал помогать сотруднику отдела «Р» вынимать штепсели из гнезд. До окончания контрольного времени оставалось около тридцати секунд, когда Кряжин, со свистом отдернув портьеры, захватил в руки то, что не поместилось в руках спеца, и вышел вон.

Ему хотелось сказать Кайнакову: «Делайте все, как мы договорились», но вдруг ему на глаза попалась настенная розетка, и люстра в необъятном коридоре, и радиоприемник на комоде…

– Да что мне делать-то?! – возопил Альберт Артурович.

– Делайте все, что они говорят, – посоветовал Кряжин, подходя с операми и спецом к входным дверям. – На кону жизнь вашего сына.

– И это вы называете профессионализмом?! – И в этот момент он вспомнил, что до сих пор находится на связи с похитителями.

Кайнаков, задыхаясь от возмущения и страха, дернул рукой, и трубка упала на ковровый настил гостиной.

Поднял он ее лишь с третьего раза. Поднес непослушной рукой к голове и вжал в ухо.

– Это был хороший совет, – сказал тот же голос. – Я о последних словах следователя. А теперь по существу…

Глава вторая

Пока его везли, Коля беспрестанно вертел головой в поисках знакомых уличных строений. Через пять минут он начал тревожиться. Во-первых, куда-то подевался киоск «Мороженое», что на углу третьей по счету улицы после школы. Его не было, и это Колю обескуражило. Во-вторых, кто-то снес церковь у метро.

– Куда ты едешь, слон? – заволновался Коля.

– Можно, я ему голову откручу? – пошутил сидящий рядом с Колей неприятный новый папин телохранитель.

Человек за рулем дурацкой машины ничего не ответил, лишь нервно крутанул толстой шеей.

Шутки нового охранника Феликса Коле не понравились, и он решил сразу сообщить отцу об их непочтительном к нему отношении. Слыханное ли дело? К нему, сыну папы, в комнату которого без спросу не заходит ни один человек, обращаются, как к уличному мальчишке!

Колины глаза наполнились слезами, и он решил молчать до самого дома. Но время шло, а знакомые улицы и здания не появлялись. Ему было еще трудно сообразить, что это не дорога к дому, а еще труднее понять – происходит что-то неладное. Еще через некоторое время стали происходить события, которые и вовсе не поддавались каким-либо объяснениям.

Человек за рулем остановил машину у черной иномарки («БМВ», – догадался Коля, увидев на решетке радиатора знакомую эмблему) и сказал, чтобы все выходили «быстро и молча».

Феликс схватил Колю за локоть, было больно, Коля дернул рукой, но от этого стало еще больнее – Феликс сжал руку так, что она онемела. Именно в этот момент девятилетний Кайнаков-младший стал догадываться, что везут его не домой и что происходит именно то, о чем предупреждал папа, когда говорил, что ходить по улицам без телохранителей становится все опаснее.

Его снова втолкнули на заднее сиденье, и машина, рыкнув мощным двигателем, поехала дальше. Теперь дорогу не стало видно вовсе: сиденья располагались глубоко, а когда однажды Коля решил приподняться, тут же получил подзатыльник от Феликса.

Вот сейчас стало по-настоящему страшно. О таких ситуациях Коле не рассказывали ни дома, ни в школе. Учитель обеспечения безопасности жизнедеятельности Владимир Маркович твердил на уроке: «Que notre divin sauveur et sa trés sainte mere vous aient en leur sainte et puissante garde»,[18]а что нужно сделать для того, чтобы это произошло, не объяснял. Вместо этого постоянно выходил в лаборантскую, через минуту возвращался оттуда довольный и чуть розовый и начинал урок не с того места, где окончил.

Еще через пять минут Коле зачем-то натянули на плечи спортивную кофту и надели на голову капюшон. Он был велик, спускался до самого подбородка, и мешал смотреть по сторонам. Когда же мальчик попытался приподнять его край, Феликс взял его за шею и сжал так, что Коля тихо заплакал.

Потом его вели по лестнице, потом повернули и вели еще по одной, и таких поворотов с лестницами Коля насчитал восемь. Когда открылась дверь и щелкнул замок, он услышал над собой:

– Все в порядке?

– Нормально, – ответил тот, что недавно сидел за рулем.

– Полный порядок, – подтвердил Феликс и втолкнул Колю в пахнущую пылью квартиру. Коле так думалось, что в квартиру, потому что за всю свою жизнь он был только в квартире и в школе. На школу это было не похоже, а потому, конечно, – квартира.

Его провели дальше, причем Феликс вел его, как лошадь, управляя шеей мальчика, словно уздой.

А потом его снова втолкнули в комнату, а за спиной клацнул замок. Он стоял с минуту, боясь шелохнуться, но тишина подтверждала, что он в помещении один.

Тогда Коля приподнял край капюшона и посмотрел вокруг. Комната, чуть больше, чем ванная на новой квартире, пустая и темная. Окна заклеены газетами, в углу старый диван с мятым одеялом и подушкой, из которого клоками торчала серая вата, рядом – табурет, на нем – чистая тарелка и стакан. Под подошвами ботинок скрипел неровный паркет и шуршала ссохшаяся грязь. Пахло в комнате еще хуже, чем в гараже, куда он спускался с телохранителем Димой, который нынче заболел корью.

Коля дошел до дивана, присел на его край, увидел в углу спешащего по своим делам таракана и вытер кулаком сухие глаза.

Еще через минуту он беззвучно заплакал.

Под недоуменные взгляды оперативников Кряжин заставил всех сесть в микроавтобус Генпрокуратуры и велел водителю ехать на Большую Дмитровку. Следом за автобусом потянулся «Форд» «муровцев».

Уже в кабинете, рассадив всех по стульям, он без ложного эпатажа произнес фразу, которую повторяют всякий раз те, кто оказывается уличенным в чем-то нехорошем:

– Мы попали.

Ответом ему было полное молчание. Лишь спец отдела «Р» теребил шнур выглядывающего из коробки микрофона. Он и три сотрудника МУРа ждали объяснений.

– Квартира под их полным контролем.

– Бинокль в окне соседнего дома еще не есть полный контроль, – возразил Сидельников, коллега Саланцева.

– Я тебя прощаю. – Кряжин пожевал губами. – Но в следующий раз, когда тебе придет в голову усомниться в моем разуме, хорошенько перед этим подумай. Вы не слышали разговор с похитителями, который слышал я. За пять минут перед ним я произнес фразу, на которую в речи неизвестного нашлось место для возражения. Возможно, квартира Кайнакова прослушивается, и я уверен, что не одна гостиная. Вряд ли исключение составляют даже оба санузла. Вполне вероятно, что она не только прослушивается, но и довольно хорошо просматривается. Господин Торопов, время красноармейских биноклей ушло в анналы истории. Таким образом, я пресекаю ваши действия, направленные на поквартирный обход высотных зданий «Алых парусов». Не сомневаюсь, что вы их уже проводите. Кому вы звонили во время поездки сюда, Сидельников? Я видел ваш разговор через заднее стекло автобуса.