Читать книгу "Дело о пропавшей России - Андрей Константинов"

Надо было приниматься за работу.

Я поскакал вверх по лестнице доисторического здания, второй этаж которого занимала «Золотая пуля». В дверях столкнулся с главным нашим журналистом по матчасти — Алексеем Скрипкой.

— Телевизионщики были? — обеспокоенно спросил Скрипка — с появлением у Агентства своей газеты на его накачанные борцовские плечи легла еще одна забота — продвигать наше издание везде, где можно и нельзя, именно Скрипка и сосватал меня рассказать ребятам с петербургского телевидения об автомобильных угонах.

— Все — тип-топ, — успокоил его я.

— Был у меня один приятель — профессионал большого эфира, — начал рассказывать одну из своих бесчисленных историй Скрипка, — так он в эфир не мог выйти, не выпив за полчаса до этого литр пива. Причем исключительно «Балтики».

И исключительно номер четыре. Давление в мочевом пузыре придавало ему блеск в глазах и ощущение ритма эфира.

Правда, сразу после команды «Стоп» он как бешеный несся в сортир.

Произнеся это, Скрипка потопал вниз по лестнице, бросив мне в спину требование постирать фирменную майку с логотипом «Золотой пули» на груди и надписью на спине по кругу мишени «Не стреляйте, я журналист, пишу как умею…».

Было 18.15 — время валить с работы.

Репортерская банда еще была на месте…

Частично. Восьмеренко, как всегда, невзирая на строгий запрет начальства всех мастей, гонял на стареньком «пентиуме» в виртуальный футбол. Клавиатура только жалобно скрипела под мощными ударами его рук, с губ великого футболиста срывались изысканные, но непечатные филологические обороты. Витя Шаховский сидел на телефоне. Валя Горностаева засовывала блокнот в свою сумочку, намереваясь покинуть наш информационный рай.

— Володя, я могу идти?

— Конечно, — разрешил я.

Все Агентство знало, что у них со Скрипкой роман, и сейчас он ждет ее на улице Росси за рулем своей побитой «шестерки» цвета мурена. Могли бы и не строить из себя конспираторов.

Света Завгородняя в эту пятницу на рабочем месте так и не появилась. Утром она позвонила и убитым голосом заявила, что страшно болит голова и прийти она не сможет, но постарается обзвонить источников из дома. Ну-ну, главное, чтобы потом не пришлось всем агентским кагалом вытаскивать ее из «мерседеса» какого-нибудь бритоголового братка — знаем мы ее головные боли.

— Кто сегодня дежурный? — задал я риторический вопрос.

— Я, — ответил Шах, оторвавшись на минуту от трубки.

— Витя, я сваливаю. Если что срочное — сбрасывайте на пейджер.

В коридоре я встретил начальницу архивно-аналитического отдела Агееву с двумя огромными папками в руках.

— Уже уходишь, Володечка? Счастливый, а нам опять до полночи пахать — очередной заказ для шведов делать. Анечке привет передавай…

— И рад бы, да не могу. Она с Антошкой на даче, а мне придется в городе париться — главу «Криминального Питера — третье тысячелетие» сдавать надо.

— Завидую я тебе, Володя. Ты писучий, а нам, старухам…

Агеева кокетничала — для своих лет она выглядит просто изумительно, а уж романы крутит — Светке Завгородней на зависть. К тому же, скорее всего, она знала, что я лукавил, говоря о причинах своей непоездки на выходные к семье.

До семи вечера оставалась еще уйма времени. Как раз чтобы, не торопясь, пешком пройти половину Невского проспекта и занять свободный столик в «Идеальной чашке» — не стоит опаздывать на свидание, если уж сам его назначил…

* * *

Разбитое можно склеить. Вот только целым оно уже не будет. Конечно, я виноват больше: все эти прокурорши, дочери олигархов и «выдающиеся художницы» — все эти мои интрижки нашу с Анютой жизнь не укрепляли, даже если до поры до времени она ни о чем и не догадывалась…

Но и моя благоверная хороша — сама в разгул не хуже меня ударилась. И с кем? С Повзло… Я вот, например, на работе и помыслить не мог интрижку себе завести, хотя и было на кого обратить внимание: Валя Горностаева, Нонна Железняк, Света Завгородняя (эта, впрочем, особый случай), в конце концов, кто-нибудь из многочисленных стажерок, которые у нас в «Золотой пуле» паслись табунами.

Несколько месяцев назад я был уверен, что наш брак с Анютой пришел к окончательному финалу. Взаимные упреки, слезы, крики… Мне надоело спать на гостевом кресле-кровати, к тому же я прекрасно видел, как смотрели друг на друга Повзло с Анютой даже на работе.

— Давай поживем какое-то время отдельно, — предложил я супруге, и она согласилась.

Легко сказать — на работе-то все время рядом, друг у друга на глазах. Я старался как можно меньше времени проводить в конторе: мотался по источникам, стирал ноги, а информацию сбрасывал выпускающему редактору по телефону.

Стоило мне появиться в Агентстве, Анюта забивалась в свой информационно-аналитический отдел и даже покурить в коридор не выходила. Зато с работы они уходили вместе с Повзло почти в открытую (как, наверное, ликовала Агеева — роман-то у них с ее подачи начался).

Я кочевал по друзьям и подругам.

В сумке всегда был НЗ — необходимый запас: мыло, зубная щетка, паста, расческа, полотенце, чистое белье: кто знает, где доведется встретить ночь. Недели через две кочевок с одного конца города на другой я понял, что лучше все-таки ночевать в конторе: диван в нашем отделе имелся, туалет, вода, чайник… Что еще для жизни надо? Компьютер, чтобы тексты писать, — вот он, да и не один.

Теперь часам к шести-семи вечера после беготни по городу в поисках достойных освещения сюжетов я спешил в контору и располагался на ночевку.

Кто знает, сколько бы длилось мое кочевье, если бы не Обнорский и Завгородняя.

В тот вечер мы столкнулись с ней в дверях. Светка окинула меня сострадательным взглядом и неожиданно поинтересовалась:

— Володечка, ты мне не составишь компанию поужинать сегодня вечером?

Отчего нет? Не работай Завгородняя в моем отделе, я бы сам охотно положил на нее глаз. В тот день на ней под роскошной чернобуркой (поди, подарок очередного бритоголового воздыхателя на «мерседесе» или БМВ) было нечто воздушное в черно-красных тонах, сквозь которое соблазнительно просвечивали ее впечатляющие формы. Платье ее скорее открывало, чем прикрывало.

— Конечно, Светик, только сумку в Агентстве оставлю…

Ужинали мы неподалеку — в недавно открытом на Малой Садовой подвальчике: трактир «Маша и Медведь» называется. Там, посреди зала, действительно медведь (чучело, разумеется) в полный рост с берестяным коробом за плечами, а оттуда кукла Маша высовывается с пирожком в руке. Да и вся остальная обстановка в фольклорном духе: тяжелые деревянные лавки, огромные столы, бармен в косоворотке, официантки в домотканых сарафанах — лепота, одним словом, а уж кухня — вкусно и недорого.

Светка ела немного, налегала на вино. Мы довольно быстро приговорили первую бутылку, затем вторую… В голове зашумело, окружающее подернулось теплой вязкой пеленой.