Читать книгу "Благочестивые вдовы - Ингрид Нолль"

Мне пришлось рассказать, что я потеряла место экскурсовода во Флоренции и уже давно сижу без работы. О событиях, ставших тому причиной, я предпочла не распространяться.

Катрин, вздохнув, заметила:

– Сегодня каждый, у кого есть работа, должен благодарить Бога. – Она помолчала, испытующе глядя на меня, затем предложила: – Ты не хотела бы время от времени заменять меня на летних курсах итальянского?

Так, фрау Шваб хочет сделать меня личным шофером, Катрин желает, чтобы я вместо нее преподавала итальянский всяким балбесам. Ни то, ни другое не казалось мне заманчивым.

– Трудно решиться? Я права? – спросила моя соседка. – Хотя, по сути дела, бояться нечего. Слушатели летних курсов – сплошь милые люди, в основном дамы. Они так увлечены итальянским, что ты можешь спокойно втирать им любую ерунду. Им ведь не нужно знать итальянский, как родной, речь идет о паре разговорных оборотов, необходимых почтительному туристу. Один из слушателей, чудный пенсионер, признавался, что в ресторанах будет заказывать блюда senza aglio,[6]чтобы после не пахнуть чесноком. Остальные в том же роде, учатся правильно произносить названия сортов итальянского мороженого, пусть даже все официанты знают немецкий.

Во время своих экскурсий я тоже замечала эту страсть туристов учить разные выражения.

– Думаю, у меня бы получилось. Хотя… Может, и не стоит начинать готовиться к занятиям, все равно вскоре приедет Кора, может, послезавтра в эту самую минуту мы будем мчаться по трассе в милую сердцу Италию. Кроме того, куда девать Бэлу? Если ты предлагаешь мне подменить тебя, вряд ли ты задумала в то же время посидеть с моим беспокойным младенцем.

Она кивнула:

– Честно говоря, не собиралась. А во Флоренции ты с кем оставляла сына, когда работала? Он уже ходит в детский сад?

– Не ходит. Хотя по возрасту его бы, конечно, приняли. Но у меня нет необходимости, Эмилия очень его любит, ее не надо даже просить за ним присмотреть.

– Эмилия – это кто?

– Наша домработница, – сказала я и смутилась. Выходило, я дала понять, что живу в достатке, даже в роскоши, и Эмилии бы точно не понравилось, как я ее назвала.

– Наша домработница! – передразнила меня Катрин.

Я стала оправдываться:

– Лично у меня за душой ни гроша, все принадлежит Коре, она унаследовала от мужа целое состояние.

– Такая молодая, а уже вдова! – удивилась Катрин. – А у тебя как? Ты замужем за отцом Бэлы?

– Вообще-то да. Но мы разошлись. Его зовут Йонас. Он живет в Шварцвальде. Он… У него ферма.

3

Тем временем прошла уже целая неделя, как я томилась в Дармштадте. Завезли и бросили, иначе не скажешь.

Бабушка давно поправилась, собачку и без меня покормили бы и погулять вывели. Кора хорошо спряталась в своем любовном гнездышке под вывеской «Итальянские каникулы Феликса». Мобильный не отвечал, она его либо выключила, либо вовсе выкинула.

Те три сотни, что я взяла у Феликса, давно кончились. И я была вынуждена прибегнуть к старым трюкам – воровать в магазинах. Пришлось отставить на время принципы добропорядочной матери, которая не должна подавать сыночку плохой пример. А ведь когда-то мне стоило больших усилий сделать эти принципы действительно своими… Да и сноровка была уже не та, что в юности. Я не обладала сегодня ни той ловкостью, ни той наглостью. Воровство теперь не давалось легко, как детская забава.

Оставалась последняя надежда – я позвонила мужу. Я никогда не требовала с него никаких алиментов, хотя он сам предлагал разделить расходы на ребенка. Каждый год Йонас брал на несколько недель своего ненаглядного отпрыска, потом возвращал его обратно в Италию. Знаю, будь его воля, он бы вовсе не расстался с сыном.

Как я и думала, Йонас был готов броситься к нам:

– В воскресенье я вас заберу! Где вы?

Мне не хотелось рассекречивать явку, но куда же он пришлет чек?

– Давай встретимся во Фрайбурге, – предложила я. – Ты бы взял Бэлу на три-четыре дня, он тоже соскучился… Мы с Корой заедем потом за ним по пути. А еще ты бы меня очень выручил, дав мне немного денег.

Йонас не возражал.

Вечером я посвятила Катрин в свои планы. Мы сидели в ее комнате на вытертом ковре, а Бэла кувыркался на футоне.[7]

– Хорошо, что вы поддерживаете отношения. А я своего мужа не могу больше видеть. Хотя надо бы съездить к нему, – сказала Катрин и тут же пожалела, что все нужные вещи остались в ее прежнем доме. Свою кошачью коллекцию и орхидеи она обязана была спасти, иначе они бы угодили прямехонько в мусорный ящик.

– Fiore,[8]– пролопотал Бэла и сунул мне в руку пригоршню мятых белых цветов.

Катрин сильно расстроилась:

– Мой фаленопсис! Он так редко цветет! Теперь жди только через девять месяцев, если вообще распустится вновь.

Катрин немного смягчилась, услышав, как искренне я извиняюсь за Бэлу, с которым последнее время сладу нет:

– Может, это я виновата, не занимаюсь им как нужно. Завтра же отдам его отцу. Тогда я бы съездила с тобой во Франкфурт.

Катрин обрадовалась:

– Мы с тобой в одной лодке, только у меня нет ребенка и нет причин встречаться с мужем, к счастью.

Что такого он ей сделал?

Катастрофически нечего надеть. Собираясь на три дня, я взяла с собой не много.

В шкафу студентки, в чьей комнате я жила, вещи были сплошь дешевые и нестираные. Гардероб Катрин тоже не отличался разнообразием, ее просить я не решалась.

Джинсы, свои и Бэлы, я бросила крутиться в стиральную машину. Очень надеюсь, что до завтра они высохнут. Тихо ругаясь, я стояла в одном белье у раковины и стирала две свои блузки, рядом Бэла плескался в ванне. Я должна предстать перед мужем при полном параде, сыну тоже ни к чему выглядеть как беспризорник.

Вечером стало прохладно, я накинула чей-то банный халат – Макса или Феликса, все равно разрешения спрашивать не у кого – и вышла покурить на балкон.

У Энди не было строгого графика, он мог появиться дома в любое время дня, и он появился.

– Миленький халатик! Ничего, что обычно его ношу я? Что с тобой такое? – заметил он мое отчаяние.

Я слегка поплакалась на судьбу.

– Всего-то! Ходить не в чем! – сказал Энди. – Сейчас мы сядем в машину – мое такси стоит прямо у дверей – и проедем по богатым районам. Там по понедельникам Красный Крест собирает старое тряпье, и уже сейчас мешки лежат около домов, прямо на тротуаре. Заодно проветришься!