Читать книгу "Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева"

— Дело в том, что Парис — сын троянского царя Приама и Гекубы, еще не родившись, уже был приговорен к званию убийцы своего народа. Вещий сон матушке Гекубе приснился. А после рождения Персея какой-то ясновидящий, разгадав волю богов, подтвердил опасения. Папа Приам, ничтоже сумняшеся, мигом поручил своему главному пастуху избавиться от младенца. Благополучие народа прежде всего! Тот отнес младенца в горы и там оставил. Через пять дней заявился с похоронной миссией, да так и обалдел. Младенец, которого, как оказалось, пригрела и усыновила медведица, во всю резвился на воле. Главный пастух, по совместительству незадачливый киллер, мигом подобрел, отнес ребенка домой и воспитывал вместе со своим сыном. Малыш вырос, стал красивым юношей и жил себе припеваючи. Само собой, обзавелся подружкой, нимфой Эноной. Вместе они пасли стадо, охотились и радовались жизни, пока Зевс не вмешался со своим приказом вручить яблочко с надписью «Прекраснейшей», так называемое «яблоко раздора», одной из трех божественных конкурсанток.

Сами понимаете, взятки — неотъемлемая часть развития и совершенствования человечества. Инициатива, разумеется, исходила «сверху». За первое место Гера пообещала Персею сделать его самым мужественным на земле, Афина посулила победу во всех битвах, а в дополнение — красоту и мудрость. Но Афродита перещеголяла всех. Ее обещание сразило Персея наповал. Без раздумий он отверг предложения двух первых конкурсанток и согласился на любовь самой красивой женщины на земле (не на Олимпе!) — Елены, жены спартанского царя Менелая. Афродита стала победительницей в споре, а две отставные претендентки — его злейшими божественными врагинями. Далее, если коротко, Афродита помогла Персею украсть Елену. Впрочем, та сама не возражала умыкнуться. Не забыла прихватить с собой много сокровищ и рабов, а взамен оставила обманутому мужу девятилетнюю дочь. Этим похищением Персей спровоцировал троянскую войну. Но на все воля Олимпа.

— Делать им на Олимпе было нечего! — в смятении отметила Наташка. — Ясен месяц, ни телевидения, ни компьютерной техники. Жаль, что с божественной верхушки не увольняли за издевательство над живыми греками. Вот в конце концов от безделья и погубили древнюю цивилизацию. И сами вымерли.

— Я бы посоветовала вам не держать эту статуэтку дома, — улыбнулась Алиса. — И, пожалуй, не стоит никому о ней рассказывать.

— Так едва ли это подлинник, — удивилась Наташка. Алиса погасила улыбку.

— В 2005 году даже не сам подлинник, а только отливка, сделанная в мастерской Джамболоньи, была продана почти за пять миллионов долларов. Вообще-то творения мастера продолжали отливаться учениками и после его смерти, они достаточно широко распространены. Но, как видите, очень высоко ценятся. Ну а если это подлинник…

— Не надо! — твердо оборвала Наташка. — Лучше не думать о неприятных вещах — обязательно сбудутся. С меня достаточно того, что нам подложили, как говорите, отливку. Алиса, мы готовы заплатить вам за то, что вы к нам не приезжали и, разумеется, ничего нам не говорили.

— Не нужно меня обижать. Если надумаете продавать «Небесную Венеру», ничего самостоятельно не предпринимайте, сначала свяжитесь со мной.

— Не надумаем, — убежденно заявила подруга. — Кто она нам? Мы ее знать не знаем и знать не хотим. В отличие от тапочек Катерины Михайловны. Тот факт, что они не тянут на пять миллионов долларов, придает им особую ценность. Ир, мы должны найти равноценную замену: раз тапкам «приделали ноги», сложимся и купим новые.

Сбитая с толку Алиса посмотрела на меня. Пришлось изобразить крайнюю степень изумления: надо же, как на подругу цифра в пять виртуальных миллионов подействовала!

— Наталья Николаевна заговаривается, — сказала я. — Но статуэтку мы действительно продавать не будем. Она к нам по ошибке попала. Подкинули вместо тапочек, которые мы обязательно купим. Хотя Кэтька сама во всем виновата.

Алиса решила не морочить себе голову догадками. Провела ладонью по лбу, словно стряхивая наваждение, и поспешила откланяться. Я закрыла за ней дверь на все замки и подперла ее спиной.

— Правильно, — одобрила мое поведение Наташка. — Подпольные миллионерши каждую секунду должны быть начеку. Главное, не знаешь, что с подкинутой бесценностью делать. Сдать в милицию? Ну сдадим, за временное сокрытие… ответим. Придумать ответ не проблема. А вдруг хозяин статуэтки объявится и потребует ее возврата? Методом убеждения. Насильственным. А за самодеятельность… Мама дорогая! Ир, ты не знаешь, из милиции можно вернуть то, что туда попало? Или «что попало, то пропало»? В хорошем смысле… блин, с плохим конечным результатом. Может, лучше подождать этого хозяина? Как думаешь, сорок дней хватит? Со дня его смерти… Время так быстро бежит, не заметим, как до пенсии досидимся. Представляешь, перспективу? Сидим себе спокойненько, дурью маемся от безделья, как на Олимпе, а нам государство еще за это деньги платит.

Наталья и дальше бы плела словесные тенета — когда волнуется, не остановишь, — да отвлекла мелодия мобильника, оживившая ее молчаливый карман. Осторожно вытянув аппарат наружу, подруга одним глазом посмотрела на номер абонента и зачем-то прикрыла его рукой. Маскировалась, что ли? Ан нет! Номер ей понравился, потому как она сразу сняла маскировку, поднесла трубку к уху и обиженно поинтересовалась:

— Кэтька? Ты что, решила не только своего стоматолога, но и меня разорить своей необдуманной мобильной связью? Норвегия не Подмосковье, а я… Что?!

Наташкин вопрос, заданный паническим тоном, заставил меня поднять руки вверх, а затем съехать по стенке вниз. Прямо на второй по счету коврик, об который у нас положено вытирать ноги, первый лежит с обратной стороны двери. Лично я им одним и пользуюсь, сын вообще не задерживается ни на том, ни на другом, дочь с мужем разуваются сразу в коридоре, только муж старательно шаркает подошвами, поочередно задействуя оба.

Полноценного диалога с Кэтькой у Наташки не получалось. Сначала она ахала, затем экала, дакала и мычала, сосредоточенно наблюдая за моей упертой усидчивостью. Завидовала, наверное, не хотела снова ронять свое достоинство сорок восьмого размера на пол. Словом, смысла переговоров я не уловила. Но чисто интуитивно догадалась, что он затрагивает наши с Наташкой интересы. А так как они сосредоточились на стремлении немедленно и безвредно избавиться от многомиллионной опасности, заподозрила появление новых фактов в исторических приключениях «Небесной Венеры».

Закончив разговор непонятным «угу», подруга деловито нахмурилась, сунула мобильник в карман, поправила волосы и заявила, что в квартире невыносимая жарища с духотищей. В доказательство принялась расстегивать пуговицы своего шикарного халата, напяленного прямо на старенький свитерок. Забыв, что пуговиц и в помине нет, упорно искала их не меньше минуты. Пальцы так и бегали снизу вверх и обратно, словно по клавиатуре поставленного «на попа» пианино. Я неотрывно отслеживала их стремительный бег, невольно закрыв уши ладонями. Не от воображаемой какофонии музыкальных звуков, нет. Просто боялась услышать от Натальи какую-нибудь убойную новость.

— Я не могу обращаться к тебе свысока, — застопорившись пальцами в районе воротника, с третьей попытки выдавила подруга, и я поняла, что зря закрывала уши. Все равно ее слышно. — Ир, с высоты моего положения трудно общаться с поверженной особой. Так что либо вставай, либо подвинься.