Читать книгу "Второй после президента - Сергей Донской"

– Это правильно, – сказал Силин.

Получилось, будто он доволен тем, что генерал мучается. Нахмурившись, Владлен Вадимович перешел к делу. Пересказал вкратце, о чем шла речь на совещании. Предложил Верещагину высказать свое мнение. Тот не заставил себя долго упрашивать. Значительно откашлялся и басовито загудел, словно огромный, мохнатый, хотя и порядком облысевший шмель.

Начал он с того, что успокоил Силина. Заявил, что его беспокойство не имеет под собой оснований. А когда премьер расслабился, нанес неожиданный удар.

– Тут не беспокоиться надо, Владлен Вадимович. Тут тревогу бить впору. С каждым месяцем в Китае растет плотность населения на территориях, прилегающих к нашим границам. Их там уже как собак нерезаных, под двести миллионов, а нашего брата – по одному на сорок китайцев. Не задумывались, отчего так происходит и кому это выгодно?

Мышцы на щеке Силина задергались. Делая вид, что он вытирает левый глаз, Силин прикрыл щеку поднятой рукой. Его пальцы были холодны как лед, а лицо пылало от внутреннего жара.

– Продолжайте, – бросил он.

– Продолжаю, – произнес Верещагин. – Известно ли вам, что Китай в спешном порядке строит дороги вдоль нашей границы? Сразу несколько автотрасс отличного качества?

– Это естественно, – сказал Силин. – Дороги необходимы для развития экономики и туризма.

– А в случае военных действий – для переброски войск и боевой техники и вооружения.

– Военных действий, вы сказали? Я не ослышался?

– К сожалению, нет, Владлен Вадимович. Все китайские дороги широкополосные, на бетонной основе, способные выдерживать вес тяжелой техники и вооружения. В самый раз для переброски войск как к границам, так и через них.

– Но зачем китайцам война? – воскликнул Силин и поморщился, настолько глупым показался ему собственный вопрос.

Первая русско-китайская война состоялась еще в семнадцатом веке, в результате чего Россия лишилась огромных территорий на берегах Амура. Лет через двести царь повелел начать осваивать Приморье заново, и кое-что удалось забрать обратно, а потом началась «великая дружба» между СССР и КНР. Казалось, территориальная проблема улажена навсегда, но потом возник конфликт вокруг острова Даманский. Советский Союз потерял там 58 человек, а Китай – около тысячи, и все же Брежнев струхнул настолько, что решил отдать остров. Переименованный в Чженьбао, он стал символом победы азиатских соседей. Окрыленные успехами, они никогда уже не прекращали предъявлять России территориальные претензии. Еще будучи президентом, Силин собственной рукой подписал указ о сдаче Китаю острова Большой, острова Тарабаров и часть Большого Уссурийского. И генерал Верещагин не преминул напомнить об этом, после чего заметил:

– Воля ваша, Владлен Вадимович, но я считаю, что это был гол в свои ворота.

– А если без спортивной терминологии? – желчно произнес Силин.

– Если без спортивной терминологии, то сдача островов нанесла непоправимый урон безопасности Хабаровска, Дальнего Востока, да и всей России. – Верещагин повертел головой, словно его шее сделалось тесно в галстучной петле. – При начале военных действий китайская армия будет в Хабаровске примерно через два часа, потому что часть острова Большой Уссурийский принадлежит Китаю.

– Там же есть наш укрепрайон!

– Был , Владлен Вадимович, был . Укрепрайон, хоть как-то защищавший город, теперь ликвидирован. Хабаровск остался без прикрытия. Как только наши маленькие желтые друзья войдут в город, они первым делом возьмут железную и автомобильную дороги. Чик! – Генерал Верещагин изобразил двумя пальцами ножницы. – Все, Дальний Восток отрезан от России. Отбить его наша армия не сумеет.

– Почему? – спросил Силин, превозмогая желание уронить горячую голову на прохладную крышку стола и сомкнуть веки.

Верещагин пожал плечами.

– Мы с вами прекрасно осведомлены о состоянии вооруженных сил России. Реформа, обещанная президентом, не за горами, но реформами не повоюешь. Вооружение по большей части пришло в негодность; нового нет, или же оно поступает в войска в ограниченном количестве. После модернизации армии от последней ничего не осталось, кроме 85 необученных бригад. – Верещагин говорил, уставившись в стол, словно читая там видимый только ему одному текст. – Пока мы будем топтаться на месте, китайцы взорвут плотины, газопроводы и нефтепроводы, которые почти не охраняются. Начнется паника и массовые побоища за тепло и жратву. Ну а дальше цепная реакция. В России случится коллапс.

Силин поморщился.

– Вам бы впору приключенческие романы писать, Николай Вениаминович. Вы чересчур красноречивы для своего звания. Я попросил бы вас воздержаться от эмоций.

Верещагин снова пожал плечами.

– Постараюсь. Хотя, признаться, это нелегко.

– А кому легко? – затосковал Силин. – Может быть, мне?

Проигнорировав риторические вопросы, Верещагин возобновил доклад:

– Подводя черту, могу сказать, что Китай определенно готовится к войне и с каждым годом увеличивает свой военный бюджет.

– Почти восемьдесят миллиардов долларов в год, – пробормотал Силин, безуспешно пытаясь сосчитать в уме, во сколько раз китайский бюджет больше российского.

Верещагин явно не собирался щадить больную мозоль премьер-министра.

– Плюс скрытая часть расходов, – сказал он. – Это тридцать-сорок процентов. Итого за сотню миллиардов. Неудивительно, что китайцы вооружены до зубов, тогда как мы… – Не закончив фразу, Верещагин махнул рукой. – В общем, их ракеты давно нацелены на нас.

– Как и наши ракеты – на них, – перебил Силин.

– Да, но авиация Китая может беспрепятственно бороздить наши воздушные просторы на востоке, потому что там почти нет противовоздушной обороны. А военно-морской флот? Тут мы не просто отстаем, мы плетемся в хвосте, практически не участвуя в гонке вооружений. – Верещагин хмыкнул. – Ну, и живая сила, именуемая в просторечии пушечным мясом. Так называемая Народно-освободительная армия Китая насчитывает два с половиной миллиона бойцов, а в случае чего, может запросто поставить под ружье еще двести миллионов. И они, прошу заметить, прекрасно обучены и экипированы. Таким образом, Китай готов к войне уже сейчас, и даже не особо скрывает это. В таких условиях отдавать китайцам стратегическое сырье и позволять им осваивать наши приграничные территории просто… просто…

Побагровевший Верещагин умолк. Он не сумел произнести слово «преступно», а ничего другого на ум ему не приходило. Не обученный дипломатическим тонкостям, генерал привык рубить правду-матку. Но сидящий напротив него Силин не нуждался в уточнениях. Кровь отхлынула от его лица, придавая премьеру сходство с усаженным за стол мертвецом. Он представлял себе железнодорожные составы, везущие в Китай вольфрам, молибден, медь, ванадий. Представлял, как китайские цеха и склады в тайге превращаются в казармы и бараки. Как маршируют по русской земле дивизии маленьких плосколицых солдат с узкими глазами, почти лишенными ресниц. Он попытался прикинуть, сколько российских мэров и крупных чиновников уже прикормлены соседями – и ужаснулся. Избегая смотреть Верещагину в глаза, он произнес слабым, бесцветным голосом: