Читать книгу "Восстание - Стив Уайт"

Он же вспоминал, как рос вместе с Фионой на продуваемых всеми ветрами берегах моря, лилового в лучах оранжевого бофортского солнца. Он вспомнил, как они ходили под парусом и ловили рыбу. Тот день, когда она подала заявление о приеме на службу в Силы по защите морей, тот день, когда она убедила его баллотироваться на пост депутата от Бофорта в Палате Миров.

«Мне нужен надежный друг, защита и опора», – сказала она ему, и он защищал ее десять лет, вплоть до того дня, когда отпустил Фиону одну на улицы прародины человека, где ее и умертвили, как скотину на бойне.

Когда его захлестнули невыносимо болезненные воспоминания, Ладислав стиснул зубы, и вдруг его мозг, как раскаленная игла, пронзила одна-единственная до предела отчетливая мысль: существование Земной Федерации не стоило жизни Фионы.

«Четыре с половиной века человеческой истории в конечном итоге ничего не стоят! – с горечью подумал он, глядя на мраморные полы и увешанные знаменами стены. – Мы сумели построить только этот пышный театр, этот мавзолей умерших идеалов, это вместилище для правительства, в котором заседают убийцы!»

Широкое лицо Ладислава помрачнело. Вместе с Фионой умерли все его иллюзии. Теперь речь уже не шла о постепенном поступательном развитии, о медленной эволюции. С гибелью Фионы политический блок Дальних Миров оказался обезглавленным. Лишившись лидера, он стал разваливаться, по мере того как разъяренные власти в Дальних Мирах требовали найти заказчиков убийства. Однако те прекрасно замели следы.

Убийцы же были обитателями Звездных Окраин, а не Внутренних Миров, и тем не менее все понимали, кто их нанял. Ладиславу об этом сообщил Дитер, но Шорнинг дал слово никому об этом не рассказывать. Впрочем, его сторонники и не нуждались в этой информации, ведь Звездные Окраины прекрасно знали, кто их недруги. И все же бездоказательно никого обвинить было нельзя, а не доказав вину, никого нельзя было наказать. Не погасив жажду мести, политический блок Дальних Миров скоро распался бы в припадках слепой ярости, и его смела бы с пути хорошо отлаженная политическая машина «индустриалов». Шорнинг хорошо это понимал и все-таки радовался этому. Такая перспектива совершенно его не удручала.

Он поднялся и нажал на клавишу, прося предоставить ему слово. В зале на мгновение воцарилась тишина. Депутат от Занаду взглянул вниз с огромного экрана, чтобы посмотреть, кто прервал его выступление.

– Господин спикер, – медленно сказал депутат, – я уступаю трибуну достопочтенному депутату от Бофорта.

На главном экране появилось угрюмое лицо Ладислава, и в зале воцарилось молчание, потому что Шорнинг попросил слова впервые за десять лет.

– Господин спикер! – Шорнинг говорил хриплым голосом, практически без акцента, и среди депутатов, понявших, что он много лет только притворялся необразованным провинциалом, прокатился ропот удивления. – Я бы хотел, чтобы вы пролили свет на одну проблему юридического характера.

– С удовольствием, господин Шорнинг, – ответил Хейли с сочувственным выражением лица.

– Господин спикер, если я не ошибаюсь, много лет назад, а точнее в две тысячи триста пятьдесят седьмом году, Винстона Ортлера с Голвея обвинили в убийстве его любовницы с Земли.

Депутаты застыли в немом изумлении, лицо Саймона Тальяферро исказила злобная гримаса, а Хейли уставился на Ладислава с совершенно ошарашенным видом.

– Я прав, господин спикер?

– Да, вы правы. Но официального обвинения ему так и не было предъявлено…

– Совершенно верно, господин спикер, – сказал Ладислав с непроницаемым лицом. – Официального обвинения ему не было предъявлено точно так же, как никого официально не обвинили в гибели Фионы Мак-Таггарт, а точнее, в ее убийстве по политическим мотивам. Тем не менее, насколько мне известно, в упомянутом мною случае вина была доказана, но депутаты, коллеги Ортлера, постановили, что, согласно конституции, он, как депутат Палаты Миров, пользуется неприкосновенностью и против него ни в коем случае не может быть возбуждено уголовное дело, не правда ли?

– Да, господин Шорнинг, – негромко ответил Хейли. – Думаю, что дело обстояло именно так. – Потом Хейли набрал полную грудь воздуха и решил поставить все точки над «i»:

– Можно мне поинтересоваться, почему вы об этом спрашиваете?

– Конечно можно! – Ладислав выпрямился во весь рост, поднявшись над остальными депутатами, как разгневанный титан. – Я считаю, что теперь, как и тогда, виновные не понесут наказания, потому что убийцы Фионы Мак-Таггарт заседают вместе с нами в Палате Миров!

Этих слов Шорнинга уже давно ждали, и все равно они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Призывая депутатов к порядку, спикер ударил по столу молотком, но Ладислав повернул регулятор громкости на своем пульте до конца. Его могучий бас перекрыл хаос голосов и заставил депутатов замолкнуть.

– Фиону Мак-Таггарт раздавила политическая машина, направляемая Саймоном Тальяферро! – В зале послышались невнятные возгласы возмущения и одобрения одновременно, но Ладислав еще не закончил. – На спусковые крючки нажали пальцы обитателей Дальних Миров, но их купили на деньги «индустриалов». Возможно, это так и не удастся официально доказать, но убийство было спланировано Франсуа Фуше, потому что Фиона Мак-Таггарт встала на пути Саймона Тальяферро.

Страстное выступление Ладислава настолько шокировало Палату Миров, что депутаты наконец замолчали; только некоторые представители Индустриальных Миров продолжали с места выкрикивать опровержения. Ладислав уменьшил громкость репродуктора.

– Впрочем, что там! – проговорил он негромко, но его усиленный динамиками голос разнесся по всему притихшему залу. – Мы, обитатели Дальних Миров, хорошо усвоили преподнесенный нам урок. Мы не можем обратиться за помощью к Законодательному собранию, лишившему нас всех прав… Впрочем, и это не важно. Теперь все не важно, потому что, когда вы убили Фиону, – с этими словами Шорнинг смерил негодующим взглядом делегацию Нового Голвея, – а остальные депутаты Внутренних Миров спустили вам это, не призвав вас к ответу, вы уничтожили саму Палату Миров. Вы все мертвецы в зале, наполненном призраками, и, проснувшись одним прекрасным утром, вы обнаружите, что остались здесь в полном одиночестве…

Ладислав замолчал и при гробовом молчании зала уже отвернулся было от экрана, но передумал и остановился. Он сжал кулаки, а когда снова повернулся к камере, было видно, как по его лицу, искаженному лютой ненавистью и горем утраты, перекатываются желваки.

– Однако ваша вонючая конституция станет сослужить последнюю добрую службу Фионе, – сказал он с сильным бофортским акцентом. – Может, она будет защитить и жителя Дальнего Мира, как однажды стала защитить «индустриала»?!

Депутаты в немом изумлении смотрели, как он перепрыгнул через низкие перила вокруг мест, занятых бофортской делегацией. Не успели те встать со своих мест, а длинноногий Шорнинг уже преодолел десять метров мраморного пола, отделявшие его от делегации Нового Цюриха.

Фуше заметил его приближение и вскочил, сунув руку за пазуху, но Ладислав оказался быстрее. Одним прыжком Шорнинг, привыкший к силе тяжести, на тридцать процентов превышающей земную и почти на сорок процентов – силу тяжести на Новом Цюрихе, оказался в центре делегации с этой планеты, схватил стальными пальцами Фуше за запястье и резко крутанул его. Вопль Фуше заглушил хруст раздробленных костей. Ладислав одним рывком вытащил подвывавшего «индустриала» к низким перилам, играючи расшвыривая левой рукой депутатов Нового Цюриха, бросившихся было на помощь своему коллеге, и проревел, заглушив раздававшиеся вокруг вопли: