Читать книгу "Пробуждение - Тина М. Дженкинс"

Когда вечеринка закончилась и гости разошлись по домам, Мэри открыла люк у подножия ведущей наверх лестницы и спустилась в подпол. Небольшой электрический фонарик у нее в руке выхватил из темноты сигарообразный герметичный контейнер, который они с Натом спрятали возле одной из опор фундамента вскоре после того, как поженились. Они называли его своим «любовным снарядом» или «ракетой любви» и использовали в качестве сейфа, в котором хранились драгоценные мелочи и сувениры, напоминавшие о разных памятных событиях. Открыв крышку, Мэри некоторое время перебирала фотографии, где они были сняты вместе, кассеты с любительской видеозаписью их свадьбы, пропуска на медицинскую конференцию в Аризонском университете, где они впервые увидели друг друга… Сегодня она добавила к этой коллекции плотный конверт с фотографиями сына и окровавленную полотняную блузку, которая была на ней в тот роковой день.

— Не думай, что я позабуду про наш «любовный снаряд» только потому, что тебя нет, — прошептала она. — Вот первые снимки твоего сына. Надеюсь, он вырастет похожим на тебя…

Благодаря специальному радиосигнальному устройству, которое Мэри непременно брала с собой, когда выходила из комнаты, где находился ребенок, она хорошо слышала, как маленький Патрик негромко посапывает в своей колыбельке. Сейчас она спросила себя, сможет ли она оставить сына с посторонним человеком, когда вернется на работу. Пару часов назад Мэри почти пообещала друзьям, что сделает это в самое ближайшее время, но теперь ей казалось, что она, возможно, поторопилась. А если быть до конца откровенной, то она по-прежнему ощущала себя слишком одинокой и несчастной, чтобы добровольно расстаться с сыном — единственным сокровищем, что у нее осталось.

— Кто я без тебя, Нат? — прошептала Мэри в темноте. — Я больше не знаю, кто я и что собой представляю… Ты был мне опорой и помогал мне идти вперед, а я… я об этом даже не догадывалась.

Она уже собиралась закрыть крышку, когда вдруг заметила, что дно сигарообразного контейнера как-то странно прогнулось под пальцами. Нажав на него сильнее, Мэри обнаружила, что под пластиком скрывается потайное отделение, в котором лежат какие-то документы. Достав один из конвертов, Мэри осторожно его открыла. Внутри оказалось несколько листков бумаги, исписанных доктором Вассерстромом. Сама Мэри его не знала, но часто слышала о нем от Ната и Альберта. Лью Вассерстром работал в Калифорнийском технологическом институте и погиб незадолго до смерти Ната: его нашли мертвым в Ла-Холье в его собственном автомобиле — гибкий шланг, надетый на выхлопную трубу, был проведен в салон. Самоубийство — гласила официальная версия, но коллег Вассерстрома доводы полиции не убедили. Лью никогда не страдал депрессиями; кроме того, он занимался весьма важными исследованиями и был буквально в двух шагах от Нобелевской премии. Доктор Вассерстром одним из первых добился успеха в изучении циклина Д-1 — протеина, ответственного за активацию двух протоонкогенов, присутствующих в тканях молочной железы. Мать Мэри умерла от рака груди, поэтому она весьма пристально и зорко следила за работами доктора. Сама Мэри не была специалистом в этой области, но сейчас, бегло просмотрев рабочие материалы Вассерстрома, она сразу увидела записи об экспериментах с протоонкогенами семейств ras и neu и поняла, что доктор уже испытывал первую опытную вакцину для подавления циклина. До сегодняшнего дня Мэри понятия не имела, что Вассерстром продвинулся так далеко.

Перевернув последнюю страницу, она обнаружила несколько написанных от руки строк, адресованных Нату. Их автором был Альберт Нойес.

Нат!

Я больше не могу рисковать, посылая тебе мейлы. В этом конверте — заметки Вассерстрома, которые передал мне один из его помощников. Не знаю, сколько экземпляров этих заметок существует в природе, но подозреваю, что один из них все же попал в руки Мартина Рэндо. Кроме того, прилагаю несколько посланий от Рэндо, в которых он уговаривает Вассерстрома перейти работать к нему. Возможно, это и есть те самые улики, которые необходимы полиции для получения ордера на обыск. Но прежде чем предпринимать какие-то шаги, нам с тобой необходимо поговорить и выработать подробный план действий. В противном случае дело может развалиться и даже обратиться против нас самих. К счастью, у меня в Вашингтоне есть хороший знакомый, который может посоветовать нам, как быть. Ну а пока храни эти материалы как зеницу ока, договорились?

Альберт

Мэри почувствовала, что у нее голова идет кругом. В этой короткой записке заключалось слишком много недосказанного — и слишком многих она затрагивала. Не потому ли Мартин Рэндо так неожиданно появился в ее доме в день смерти Ната? Он, безусловно, не был близким другом семьи, чтобы вот так быстро и запросто приехать «помочь» ей пережить потерю. Не документы ли Вассерстрома были его истинной целью? И не о них ли так настойчиво расспрашивал ее Альберт Нойес?

В подполе было сыро и холодно, и Мэри вдруг почувствовала, что вся дрожит. Стараясь преодолеть дрожь, она глубоко вздохнула и посмотрела на часы. Вот-вот должен проснуться Патрик — приближается время первого ночного кормления. В Вашингтоне сейчас три часа пополуночи, но Мэри все равно решила, что, закончив кормить, она позвонит Альберту и выяснит, что, черт побери, происходит.

И плевать на позднее время.

Чиуауа, Мексика, 2006

6

В автобусе было жарко, как в печке, и воняло какой-то дрянью, но благодаря хроническому насморку Хавьер не чувствовал запаха. Засунув руку в карман, он, наверное, уже в сотый раз ощупывал толстую пачку денег, которую из предосторожности спрятал в трусы. Одновременно он зорко оглядывался по сторонам. Хавьеру уже исполнилось шестнадцать, но для своего возраста он был слишком низкорослым и худым, и любой из полутора десятков парней, ехавших в автобусе, мог без труда справиться с ним и отнять честно заработанное. Он был совершенно уверен, что двое из них поглядывают на него как-то не так, и постарался напустить на себя безразличный вид. Не выделяться, выглядеть победнее — в этом заключалось для него единственное спасение.

Передняя часть автобуса напоминала своеобразный алтарь, в котором были собраны картинки и предметы, напоминающие о далеком доме: повыцветшие открытки с изображением эпизодов земной жизни Иисуса, зеркало в металлической оправе, крупные четки и несколько семейных фотографий, на которых были запечатлены близкие родственники водителя. Шоссе раскисло после недавних дождей, но пестро раскрашенный автобус мчался по залитым водой колеям со всей возможной скоростью, и зеркало бешено раскачивалось на своем крюке.

До Чиуауа оставалось около двух часов пути; потом Хавьеру предстояло долго идти пешком. Он даже задумался, не взять ли такси, но потом решил этого не делать. Нельзя показывать, что у него есть деньги, — это может привлечь к нему нежелательное внимание. Пока все складывалось удачно, и если он не сделает глупости, все закончится так, как он рассчитывал. Единственным, что омрачало радость от обладания четырьмя с половиной тысячами американских долларов, было плохое самочувствие. Впрочем, в последнее время Хавьер постоянно чувствовал себя разбитым и больным. У него часто кружилась голова — особенно когда он резко вставал или наклонялся. Когда же он пожаловался дяде на быструю утомляемость, тот только посмотрел на него и пожал плечами.