Читать книгу "Для смерти день не выбирают - Саймон Керник"

Не исключено, что Малик тоже изменился. Ведь мы как-никак не виделись более трех лет. Но я сильно в этом сомневался. Он всегда отличался твердостью убеждений и четко отделял себя от тех, кого пытался поймать. Жизнь в представлении Малика была относительно проста. Есть добро и есть зло, и долг каждого благонамеренного гражданина отстаивать первое и вставать на пути второго. Прочитав тремя неделями ранее о его смерти, я неожиданно для себя самого сильно расстроился. Азиф Малик был хорошим парнем, а их в наше время осталось не так уж много.

После отъезда из Англии я внимательно следил за карьерой Малика как по газетам, так и в Сети. Карьера эта шла по восходящей: сержант в управлении уголовного розыска Ислингтона — инспектор в специальном подразделении по борьбе с организованной преступностью Скотланд-Ярда — старший инспектор в Центральном управлении уголовного розыска. Не скрою, мне было приятно видеть, что у него все хорошо. Прежде всего потому, что Малик всегда вызывал симпатию. Наверное, из-за того, что напоминал меня самого в молодости, в те далекие годы, когда ржавчина коррупции еще не проела душу. Но дело было не только в симпатии. Так получалось — уж не знаю почему, — что его успехи облегчали периодически накатывавшее чувство вины за гибель трех невинных человек — двух таможенников и бухгалтера, — события, после которого вся моя прежняя жизнь рассыпалась, а сам я подался в бега. В каком-то смысле Малик был продолжением моей хорошей стороны. Я гордился им, молодым полицейским, своим учеником, продолжателем правого дела. Если я смог помочь ему, направить на верный путь, то, может быть, и сам не так уж плох. Так я пытался рассуждать, когда совесть выпускала когти. И это помогало, потому что в моих рассуждениях, как и во многом другом, присутствовала доля истины. Азиф Малик многому у меня научился, причем по большей части хорошему. По крайней мере так было до тех пор, пока тайна моей другой, скрытой, жизни не вышла наружу и не стала всеобщим достоянием.

Билли Уэст даже не знал, кто такой Малик, когда оборвал его жизнь вместе с жизнью еще одного человека в том ночном кафе в Кларкенуэлле. Убийство было для него простой работой, способом легко и быстро срубить хорошие деньги. Остались вдова и двое мальчишек, которые вырастут без отца. Ловкачу, разумеется, не было до них никакого дела. Что ж, он получил сполна. Но как же Лес Поуп? Скорее всего ублюдок мирно спит в мягкой постели за шесть тысяч миль отсюда и даже не догадывается, что приобрел нового врага. У такого, как он, их, наверное, немало.

Я перекусил на открытой веранде клуба «Пондероса», откуда открывался вид на море и ближайшие острова, но не заметил ни одного знакомого лица. Пуэрто-Галера — скромный городок, и эмигранты стараются держаться вместе. Разумеется, когда тебя разыскивают по обвинению в убийстве, безопаснее сидеть тихонько и не высовываться, однако полная изоляция в таких условиях практически невозможна. Впрочем, пока проблем не возникало. Меня здесь знали как Мика, и никто еще не усомнился в правдивости легенды, согласно которой я уже много лет работал на Филиппинах в сфере туризма. Большинство экспатриантов жили здесь давно и в любом случае ничего обо мне не слышали, а те, кто прибыл в последние три года, вряд ли смогли бы меня узнать, если только не были знакомы со мной раньше, как Ловкач, или не искали специально. С тех пор как мои фотографии украшали все британские газеты, воды утекло немало, и внешность моя претерпела серьезные изменения. Мне сделали две пластические операции — одну в Давао сразу по прибытии, другую в Маниле год спустя, — подправив форму носа и подбородка и удалив темные круги под глазами. Долгое пребывание под солнцем тоже не прошло бесследно: кожа стала смуглой, волосы поредели и поседели. Я стал носить короткую бородку, которая очень подошла моему худощавому, вытянутому лицу и которой у меня никогда не было в бытность полицейским. И все же немного обеспокоило то, с какой легкостью, чуть ли не с первого взгляда узнал меня человек, с которым мы не виделись почти десять лет. Может быть, пришла пора еще раз лечь под нож?

Я заранее договорился с Томбоем, что возьму выходной, а поскольку возвращаться в отель не хотелось, то, расплатившись по счету и вернувшись в Пуэрто-Галера, повернул на юг, а не на север, к Сабангу, и направился по разбитой дороге в направлении Калапана.

И все это время я думал.

Глава б

День уже клонился к вечеру, когда я вернулся в «Лаагуна-дайв-лодж», место, которое теперь называл домом. Это небольшой отель с шестнадцатью скромными комнатами для гостей и маленьким двориком с крохотным бассейном. Ко всему этому прилагаются бар с рестораном под открытым небом и магазинчик для любителей подводного плавания. Купив заведение, мы потратили немало сил и средств на ремонт с полной перекраской и переоборудованием и даже закупили новую и весьма недешевую ротанговую мебель для жилых помещений и ресторана. Скажу без лишней скромности, получилось очень даже неплохо.

Моя комната находилась в задней части отеля, и окна выходили не на море, а на домик, в котором живет филиппинская семья, но поскольку сам я проводил в ней мало времени, то и вид особенного значения не имел. Я поздоровался с парой приезжих и направился прямиком к себе, а уже потом, приняв душ и переодевшись, пошел искать Томбоя.

Он сидел в подсобке нашего магазина, за столом, заваленным какими-то бумагами. Справа — початая бутылка «Сан-Мигеля», слева — мятая пачка «Мальборо». Все необходимое под рукой. Увидев меня, мой партнер улыбнулся.

— Ну, как дела? Я уже начал волноваться. Все в порядке?

Я переступил порог и закрыл за собой дверь — намек на то, что надо поговорить.

— Дело сделано.

Он облегченно перевел дыхание и кивнул:

— Вот и хорошо. У нас и своих забот хватает. Ты от всего избавился?

— Да.

Он снова кивнул.

— Там, где мы и планировали?

Теперь уже кивнул я.

— Хорошая работа, Мик. — Тон его напомнил того парня, на которого я работал в Лондоне. — Теперь нам надолго хватит, так что больше за такие заказы не беремся.

Мне так и хотелось сказать, что уж он-то определенно не перетрудился, но я слишком устал, и сил на спор просто не осталось.

— Когда получим деньги?

— Только после того, как он увидит фотографии. Ты не забыл их сделать?

Я снова кивнул, и Томбой, потянувшись за сигаретами, посмотрел на меня с выражением, которое при желании можно было принять за сочувственное.

— Ладно, забудь. Все кончилось.

— Нет, Томбой. — Я покачал головой. — Ничего не кончилось. Билли Уоррен оказался не тем, за кого себя выдавал. В свое время я знал его как Билли Уэста по кличке Ловкач. Думаю, ты тоже о нем слышал.

Томбой наморщил лоб, изображая напряжение мысли.

— Звучит знакомо, — сказал он после паузы, — но вспомнить не могу. Должно быть, этот Уэст появился уже после меня.

— Нет, Томбой, не после. До сегодняшнего дня я не видел его лет десять.