Читать книгу "Заговор стервятников - Елена Басманова"

Предводительствуемые матерью барышни заспешили на отцовский зов. В гостиной навстречу им со стула поднялся мужчина средних лет в генеральской форме. Он был невысок, но зато строен, и генеральский мундир с серебряными аксельбантами, тщательно отутюженные брюки с лампасами сидели на нем поразительно ладно. Генерал вытянулся в струнку, отчего показался несколько выше, затем, щелкнув каблуками, приветствовал дам поклоном головы. Короткая черная шевелюра, открытое худощавое лицо. Черные усики над верхней губой не скрывали едва уловимой иронии, отчего любезная улыбка казалось чуточку усталой.

Профессор от окна внимательно наблюдал за своими домочадцами и на редкость терпеливо ждал, пока супруга обратит взор к нему.

— Позвольте представить вам, дорогие мои, — несколько театрально, не свойственным ему фальцетом возвестил Николай Николаевич, — генерала Фанфалькина, Эраста Петровича. В настоящее время возглавляет специальное ведомство Главного штаба. — И так как все напряженно молчали, профессор помялся и добавил: — Да… Особо ответственное ведомство, особые миссии.

Барышни сделали легкий книксен. Елизавета Викентьевна протянула генералу руку, тот шагнул вперед и почтительно склонился над ней. Генерал вовсе не походил на террориста — профессорская жена заметила небольшой шрам на щеке, а над левым ухом — седую прядь.

— Прошу вас, ваше превосходительство, изложите еще раз цель вашего визита. — В голосе профессора слышалось странное волнение.

Елизавета Викентьевна устроилась на диване, барышни чинно расселись по стульям. Генерал отступил к середине гостиной и разомкнул уста. От его переливчатого глубокого баритона девичьи сердца затрепетали.

— Прошу прощения за внезапность и неурочность моего визита. Но я военный и привык действовать решительно, тем более когда наступает пора боевых действий. Я пришел просить у вас руки вашей дочери.

Елизавета Викентьевна от неожиданности приоткрыла рот.

— Какой дочери? — нетерпеливо подстегнул профессор.

— Я прошу руки вашей дочери Брунгильды Николаевны.

Ошарашенные женщины безмолвствовали. Глава семейства был чрезвычайно доволен произведенным эффектом: он потер руки, заложил их за спину и заходил от окна к дверям и обратно.

— Вот так, дорогие мои, поступают настоящие мужчины! И в наше время так же поступали. Пришел, увидел, победил! То есть увидел, пришел и просит руки. Чувствую родительскую гордость. Как будто я могу быть вершителем судеб. Но… Времена ныне прогрессивные. Родителей никто не слушает, милостивый государь Эраст Петрович. Если кто решил замуж выскочить, выскочит и без родительского благословения. Так что прошу, ваша судьба в ваших руках. Обращайтесь прямо к предмету вашей страсти.

Профессор с ехидным любопытством воззрился на генерала.

Тот, ни мало не смущаясь, перевел взгляд больших серых глаз на Брунгильду. Опустился на одно колено и, глядя снизу вверх на побледневшую красавицу, значительно произнес:

— Глубокоуважаемая Брунгильда Николаевна! В ваших силах сделать меня самым счастливым человеком на свете! Предлагаю вам свою руку и сердце.

Брунгильда молчала; ее бледные, как мрамор, щеки окрасились нежным румянцем, между бровей появилась крохотная вертикальная складочка, свидетельствующая о напряженной работе мысли.

— Отвечай же, — шепнула Мура и легонько толкнула сестру локтем в бок. — Ты согласна?

Елизавета Викентьевна беспомощно оглянулась на мужа и, не встретив поддержки, укоризненно обратилась к коленопреклоненному генералу:

— Да как же она может быть согласна?! Вы нам совсем незнакомы. Да и она видит вас сегодня впервые. Как же так скоропалительно!?

— А вам не придется ехать воевать с Японией? — пришла на помощь матери Мура: ей показалось диким, что ее сестра вдруг исчезнет из дома.

— Нет, я на фронт не поеду. В первую очередь задействуют Сибирский военный округ, возможно, частично Казанский. Маньчжурскую армию, Забайкальскую казачью бригаду, разумеется. — Генерал Фанфалькин не отводил гипнотического взора от Брунгильды. — Я служу в Главном штабе, выполняю особые поручения. — Он понизил голос: — Иногда они требуют скорых и неожиданных поступков. И тайны.

— Но все-таки, дорогой Эраст Петрович, — не сдавалась профессорская жена, которой взволнованный взгляд мужа придавал сил — вероятно, он с такими же интересом и страстью наблюдает за своими химическими реакциями! — Может быть, вам следует сначала поближе узнать э-э-э… В общем, познакомиться…

— Может быть, — вежливо, но формально откликнулся претендент на руку и сердце многообещающей столичной пианистки. — Так вы принимаете мое предложение?

Брунгильда Николаевна уже преодолела минутные колебания: складка меж бровей разгладилась, губы тронула улыбка, голубые глаза смотрели с пониманием. Она протянула узкую ароматную ручку генералу, и он тут же с чувством поцеловал ее.

— Встаньте! Довольно! Я должна… — глубоким певучим контральто произнесла Брунгильда. — Я согласна стать вашей женой!

ГЛАВА 5

Доктор Коровкин не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь такой накал умоисступления, который явил его растерянному взору Карл Иванович Вирхов. Следователь Окружного суда, кажется, готов был зубами растерзать несчастного извозчика, так подробно и обстоятельно отвечавшего на задаваемые ему вопросы.

— Как?! — ревел Вирхов, тряся мужика обеими руками за отвороты тулупа. — Ты не знаешь, кто такой Вирхов? И ты смеешь мне это говорить? Издеваешься?

Съежившийся извозчик, пытаясь вырваться из цепкой хватки седока, пригибал голову, видимо, боялся, что барин может и кулаком в зубы двинуть.

— Зачем же вы безобразничаете, ваш сияство? Зачем невинных терзаете? — неожиданно плаксиво выкрикнул он.

— Карл Иваныч! Карл Иваныч! — Доктор поспешил выбраться из-под полости. — Да ведь у несчастного сейчас паралич случится. А он еще может быть полезен. Вы же не в шинели — кто же догадается?

Доктор соскочил с саней на заснеженный тротуар и, полуобняв Вирхова, с некоторым усилием добился ослабления вирховской хватки. Возница дернулся и, немного отбежав, зорко следил за беснующимся барином.

— Карл Иваныч, — шепнул доктор следователю, — все-таки неудобно, вы при исполнении…

— Вы правы, дорогой мой, — Вирхов обмяк, — но если б вы побывали сегодня в моей шкуре, вы бы не так взбесились. Днем оправдали — причем с триумфом красноречия! — убийцу, которого я изобличил и арестовал. В ресторане на моих глазах наглый террорист застрелил какого-то китайца. И только ниточка попалась мне в руки: вот этот субъект бестолковый, — еще один удар! Я-то думал в «Лейнере» передохнуть, а оказывается, убийца не только меня узнал, но даже бравирует тем, что совершил преступный акт на моих глазах; издевается: извозчика посылает, чтобы я за него заплатил…