Читать книгу "Потоп - Дмитрий Черкасов"

Он не верил никому, даже — и особенно — начальству, после известных событий. Тем более он не доверял звездам.

Но вот к генералу Ясеневскому он все-таки душевно расположился и даже предложил ему заночевать на диване в столь поздний час, однако начальник, застенчиво и сумрачно поблагодарив, отказался, сославшись на то, что его ждет машина, и совещание тоже ждет, и ждут еще многие…

Влад не стал настаивать.

Он не вполне доверял Людендорфу, побывавшему в перебежчиках.

Он не доверял даже покойному Завадскому, который поначалу скрыл от товарищей самую суть опаснейшего дела, из-за которого развернулась вся ливийская миссия, начавшаяся с самостийной Украины, потрепавшая Ближний Восток и Северную Африку, а после одну французскую клинику и, наконец, не особенно дружественную Литву.

Он не очень верил Марианне, ибо чувствовал, что та так или иначе устроит себе разрядочку после супружеских перипетий.

И родственники вряд ли будут ей в этом препятствовать — скорее, помогут с полным пониманием и сочувствием.

Рокотов верил только себе — своим мускулам, кулакам, голове. Еще он верил энциклопедиям, и то естественнонаучным, — и все.

Пожалуй, еще брюхоногим он доверял, хотя среди людей ему все чаще попадались именно такие, ничуть не похожие на моллюсков.

Намного гаже.

Поэтому он принял решение никуда не спешить, хотя и подгоняемый звездами с генералом Ясеневским, а хорошенько выспаться и после неспешно, обыкновенным лохом, отправиться на место предполагаемых событий.

Ну, не совсем обыкновенным, потому что генерал снабдил его легендой.

В гипотетическое змеиное гнездо.

«Мне надо переквалифицироваться в серпентолога, — с грустью подумал Рокотов. — На что мне мои обожаемые рачки? Все равно уж никогда не пригодятся… Постоянно приходится соприкасаться со змеями».

Так что лохом-то лохом, но и лохи бывают разные.

Одни разъезжают на «бумерах», другие — на электричках, а третьи гуляют пешком. Пешком до Зеленогорска — это круто, а тачка — уже намек на предъяву, а предъявить ему нечего…

Остается электричка.

И недолгие сборы.

Во-первых, ему понадобится блокнот. И дальше, через точку с запятой: микроскопическая фотокамера в пуговице, конечно; передатчик-микрофон, которым его снабдил Ясеневский; авторучка.

Одеться попроще, но прилично. Впрочем, сейчас лето, и можно немного расслабиться.

Никакого оружия.

Никакого?

Черта с два.

Выкидной нож под брючиной… хотя нет, не годится. Его наверняка обыщут или обследуют металлодетектором.

Камера слежения сфотографирует на память — плохо, предстоит изменить внешность…

Этого Рокотов просто терпеть не мог.

Типичные шпионские игры, детский сад. Он отправился в ванную, где приладил себе накладные рыжеватые усы, вставил особенные челюсти-зубы-десны, отчего стал сразу напоминать глуповатую лошадь. Из детского стихотворения.

В этой нетленке глупая лошадь купила галоши и берегла их как зеницу ока: если шел дождь, она оставляла их дома…

Волосы подстрижены коротким ежиком — берем кучерявый парик.

Темные очки — короче говоря — слепой музыкант.

Ему бы тросточку и собаку-поводыря. Лучше — из милицейского питомника, натасканную на бандитов… А в тросточке — клинок…

Размышляя о тросточке и собаке, Влад не догадывался, что надобность в этих вещах действительно возникнет — правда, не для него самого.

Есть что-то такое неощутимое в едином информационном поле, и время от времени оно касается нашего сознания, подразумевая другие предметы и других люден — словно бы намекая и забавляясь с нами…

Ну, однозарядную авторучку-пистолет он все-таки возьмет. Главное — не перепутать с обычной и не застрелиться.

Нет, не возьмет. При обыске найдут обязательно, там дураков нет.

Документы самые обычные, гражданские, по на другое имя. Хорошо бы буклет или проспект… Ясеневский не озаботился, и Владу придется импровизировать. Чего нет, того нет, обойдемся болтливым языком.

Если ему позволят разинуть рот.

Влад посмотрел на часы: а вот теперь неплохо бы поторопиться. С электричками постоянно случаются долгие перерывы, и ему не улыбалось париться в парике — каламбур — на заплеванной станции.

Он надел цветастую рубаху навыпуск, приличные брюки, дорогие полуботинки. Эклектикой отдает, но смотрят, в первую очередь, на обувь. А он — сотрудник солидной иностранной фирмы, явившийся с заманчивым предложением. Выглянул в окно — погожий день, дождя не предвидится.

А жаль: у него есть отличный зонт, который при надобности может обернуться прекрасным оружием, — и заколоть можно, и ослепить, и прикрыться, и шею свернуть… Даже кривая ручка была лишь с виду из дерева, на самом деле это был чистый свинец.

Так.

Теперь кое-что за щеки.

Опасная вещь, но при умелом обращении и достаточной тренировке… В свое время этот прием настолько поразил воображение Влада, что он, ознакомившись с некоторыми тонкостями его выполнения, отрабатывал его дома в качестве, так сказать, гимнастики. И полагал, что добился определенного совершенства.

Но самое отрадное то, что он снова дома. Работать дома — сплошное удовольствие.

Не нужно виз, не нужно именовать себя названием дерьмового египетского рома в качестве имени и фамилии — он не бутылочная этикетка. Господин Абу Симбел — это надо же было постараться!

Дома и стены лечат, а если повсюду барханы, да чайханы с караванами, и даже парижские кафе… даже аккуратные прибалтийские домики, миниатюрные замки… нет, здесь ему было куда вольготнее.

* * *

Он прибыл на вокзал за десять минут до подачи поезда.

Покорно, как заурядный гражданин, отстоял очередь в кассу, где взял билет туда и обратно. Обратно — обязательно, хотя могло и не понадобиться. Ясеневский — опытный сотрудник, он хорошо чует опасность. И такого, как Рокотов, на ловлю бабочек не пошлет…

Влад благовоспитанно пропустил вперед себя всю толпу пассажиров. В основном, не из вежливости, а опасаясь удара в спину. Тем же зонтиком, как писателя из Болгарии, хотя Рокотов не был болгарином и отродясь ничего крамольного, помимо зоологических статей, не писал.

Ну разве что отчеты и рапорты по поводу совершенных ликвидацией, диверсий и нанесенных увечий.

В результате ему досталось боковое местечко рядом с какой-то бабулькой.

Бабулька везла клетчатую сумку на колесиках и трещала без умолку о погоде, соседях, огороде, правительстве, пенсии и ушедших, к ее великому огорчению, в прошлое коммунистах.

В сумке у нее запросто могло быть несколько килограммов взрывчатки в тротиловом эквиваленте. А за пазухой — пистолет-пулемет.