Читать книгу "Кровь скажет - Рекс Стаут"

– Но почему? Я не вижу…

– Я тоже. Я же сказал, что путаница невероятная. Другая альтернатива: вашу жену убил Икс и предпринял шаги, чтобы втянуть и вас, и Бэнса. Но прежде чем заняться этой версией, подумаем о Бэнсе. Если убил он, то почему? Было ли у него такое «почему»?

Кирк покачал головой:

– Если он убил – нет. Только не Бэнс.

– Она практически не была вам женой. Ваши слова. Учитывая, что ни одна женщина не может быть настоящей женой, были ли у нее характерные отклонения?

Он надолго закрыл глаза и едва слышно пробормотал:

– Она мертва.

– Да, а вы здесь потому, что полиция предполагает, что ее убили вы. И сейчас они заняты тем, что выкапывают решительно все, что сумеют, о ее личной жизни. Декорум излишен. Когда вас будут судить, если только дело дойдет до этого, ее недостатки станут достоянием публики. Так что сообщите мне сами о них.

– Они уже стали достоянием публики, круга наших знакомых…

Он судорожно глотнул:

– Я знал и до того, как женился на ней, что она была неразборчива – впрочем нет, это слово не подходит, для этого она была слишком привередлива. Она была невероятно красивая. Вы знаете об этом?

– Нет.

– Настоящая красавица… Сначала я думал, что у нее повышенное любопытство к мужчинам, порывистость, пылкость в сочетании с некоторой беспечностью. И лишь через несколько месяцев после свадьбы я убедился, что у нее совершенно аморальные взгляды на сексуальные отношения. Это еще слабо сказано. Полное отсутствие не только моральных устоев, но вообще всяческих устоев. Она была излишне чувствительна, но не в хорошем смысле слова. Но я-то был к ней прикован. Не в том смысле, что я был на ней женат, иначе это обычное явление, я хочу сказать, я был действительно к ней привязан. Знаете ли вы, что это такое, когда все ваши чувства и помыслы, все ваши желания направлены на женщину, на одну женщину?

– Нет.

– А я знаю.

Он покачал головой:

– Что заставило меня?

Он мог иметь в виду либо «что заставило меня привязаться к этой женщине», либо «что заставило меня начать этот разговор о ней», Вулф предположил второе и напомнил:

– Я задал вам вопрос в отношении мистера Бэнса. Был ли он одним из объектов ее любопытства?

– Великий боже, нет!

– Вы не можете быть в этом уверены.

– Нет, могу. Она никогда не удосуживалась притворяться, ее отношение было видно сразу же… Я выполнял кое-какие заказы Бэнса в его двух зданиях и занимал эту квартиру еще до женитьбы. Для нее он был симпатичным старичком, довольно скучным, но который разрешал ей пользоваться одним из его инструментов, когда у нее появлялось желание заняться музыкой. Нет, я уверен.

Вулф хмыкнул.

– Тогда Икс. Но он должен отвечать определенным требованиям. Выло бы глупостью не предположить, хотя бы для эксперимента, что убийца вашей жены послал галстук мистеру Гудвину либо с целью впутать мистера Бэнса в данную историю, либо с какой-то еще более хитроумной целью. В таком случае этот Икс имел доступ к почтовой бумаге и конвертам Бэнса и к его или вашим галстукам; далее, он был достаточно тесно связан с вашей женой, чтобы желать ей смерти. Эти пункты сужают круг поисков, так что вы сможете назвать кандидатов.

Кирк хмурил сосредоточенно лоб:

– Сомневаюсь… Я мог бы назвать мужчин, которые были… близко связаны с моей женой, но, насколько мне известно, ни один из них никогда не встречался с Бэнсом. Или же я мог бы перечислить людей, с которыми познакомился у Бэнса, но ни одного из них не было…

Он резко замолчал.

Вулф сверлил его глазами:

– Его имя?

– Нет, он не желал ей смерти.

– Вы не можете это знать наверняка. Его имя?

– Я не собираюсь его обвинять.

– Бога ради, отбросьте в сторону эти устаревшие предрассудки. Вам сейчас не до правил хорошего тона… Кстати, я тоже не собираюсь никого ни в чем обвинять без достаточных на то оснований… Его имя?

– Поль Фауджер.

Вулф удовлетворенно кивнул:

– Жилец с первого этажа. Как я сказал, я читал утренние газеты… Так он был объектом любопытства вашей жены?

– Да.

– Было ли ее любопытство удовлетворено?

– Если вас интересует, были ли их отношения близкими, я не знаю. Не думаю… Не уверен…

– Имелась ли у него возможность раздобыть почтовую бумагу и конверты Бэнса?

– Да, сколько угодно.

– К нему мы вернемся позднее.

Вулф поднял глаза на стенные часы и слегка передвинул кресло.

– Теперь вы сами. Нет, я не собираюсь вас допрашивать. Мне важно узнать, насколько глубока та яма, в которую вы угодили, а для этого необходимо в точности выяснить, что именно вы отвечали на вопросы полиции. Я не спрашиваю, где вы находились в понедельник днем, потому что если бы у вас имелось алиби, вы бы не обратились ко мне. Почему вы переехали в гостиницу две недели назад, как вы это объяснили полиции?

– Сказал им правду. Я должен был окончательно решить, что делать дальше. Видеть и ежедневно слышать мою жену, соприкасаться с нею… это стало непереносимым.

– Ну и вырешили, что надо делать?

– Да, я решил попробовать убедить ее завести ребенка. Я подумал, что материнство, возможно, заставит ее… заставит ее измениться. Я отдавал себе отчет в том, что у меня не будет уверенности, мой ли это ребенок, но другого выхода я не видел. Вот что я сказал в полиции, но это не было полной правдой. Мысль о ребенке была лишь одной из тех, что приходили мне в голову, и я сразу же ее отбросил, потому что понимал, что не смогу привязаться к ребенку, не будучи уверенным, что я его отец. Так что на самом деле я ничего не решил.

– Но вы же звонили ей шесть раз за период от четырех часов дня понедельника до десяти часов утра вторника. Зачем?

– Что я сказал в полиции? Хотел видеть ее, уговорить в отношении ребенка.

– А в действительности?

– Чтобы услышать ее голос…

Кирк сжал кулаки и опустил их на колени:

– Мистер Вулф, вы не понимаете, я был к ней привязан, прикован. Вы можете меня жалеть или смеяться надо мной, мне безразлично. Я хочу быть с вами совершенно откровенен. Я был от нее без ума, и я на все закрывал глаза, пока мне хватало сил. Я был как одержимый, знаете ли вы, что это такое? Слава богу, это не повлияло на мои умственные способности, я не утратил навыков работы и хорошо выполнял свои служебные обязанности, я даже мог разумно рассуждать о ней, но только теоретически. Однажды мне пришло в голову, что единственное, что разрешило бы все проблемы, это – убить ее. Я понимал, что не в состоянии это сделать, но все остальное было даже не полумерами, а настоящим самообманом, поэтому я желал бы иметь достаточно решимости…