Читать книгу "Нечаянный поцелуй - Сара Беннет"

Однако Мортред изменял жене направо и налево. Но старался держать это в тайне от жены. Дженова жила в Ганлингорне в полном неведении. Генриха возмущало поведение Мортреда. Но он делал все, чтобы Дженова не узнала об изменах мужа и не испытала боль.

«А ты сам вел бы себя иначе? – насмешливо спросил его им утренний голос. – Будь ты женат на Дженове, хранил бы ты ей верность?»

Скорее всего, нет. Но нашел бы способ не причинять ей страданий.

Над ним взвилась чайка и с пронзительным криком нырнула в море. Холодный морской воздух бил ему в лицо, обжигал глаза, проникал под одежду. Все же Генрих испытывал большой душевный подъем. И беззаботность. Здесь, в Ганлингорне, ему не нужно было ничего делать – встречаться, прислушиваться к разговорам, распутывать сплетни, раскрывать интриги, опасаться убийц. Давно он не чувствовал себя таким свободным.

Но это чувство могло оказаться обманчивым.

Дженова тоже была поглощена своими мыслями, хотя они носили куда более прозаичный характер. Она подсчитывала про себя аккуратно составленные в ее закромах бочонки с солониной, прикидывая, хватит ли припасов до весны. Она не сомневалась, что хватит, ибо обладала всеми качествами рачительной хозяйки. Но к зиме следовало хорошо готовиться и заблаговременно запастись всем, что у них было и могло понадобиться в холодные месяцы. От хозяйственных способностей Дженовы зависело благополучие множества людей, и она не могла их подвести.

Мортред никогда этого не понимал или, может, просто был менее ответственным, чем она. Он, как и Генри, предпочитал светскую жизнь и суету двора, компанию короля и доступных женщин, имевшихся там в изобилии, как стало известно Дженове впоследствии. Домашний уют нисколько не интересовал Мортреда, а она в силу своей влюбленности и наивности не видела этого. Никогда больше она не допустит ничего подобного.

Вьющаяся над головой чайка заставила Дженову посмотреть вверх. На лицо упала снежинка и тут же растаяла. Сегодня они слишком далеко заехали, почти до дальних пределов ее владений. Погода стала портиться. Грозовые тучи висели прямо над головой. Над холмами, простираясь на север, клубился густой туман, уже окутавший лес, отделявший их от безопасной долины Ганлингорн. В ближайшее время разразится буря.

– Надо возвращаться домой, – бросила Дженова, оглянувшись на Генриха. – Вот-вот начнется шторм со снегопадом.

– Тогда поторопимся, – сказал он, встретившись с ней взглядом. – Показывай дорогу, Дженова, я последую за тобой.

Кивнув, она погнала лошадь к лесу.

Становилось все холоднее. Они скакали во весь опор, снег слепил глаза. Дженова буквально окоченела. И тут она заметила старый сучковатый дуб, возвышавшийся над остальными. По этой примете Дженова поняла, что они находятся неподалеку от башни Адера.

Башней Адера называлось место, используемое преимущественно в теплые месяцы лесниками, следившими за порядком в лесах Ганлингорна. Однако порой ее люди находили здесь укрытие от непогоды и в зимнее время, так что башню поддерживали в хорошем состоянии круглый год. Там они будут в безопасности.

– Дженова? – услышала она за спиной голос Генриха. Лицо его было мрачным и побелело от холода. – Необходимо найти укрытие!

Дженова напомнила себе, что в сложившейся ситуации несет ответственность за Генриха и не может его подвести.

– Здесь есть укрытие! – крикнула она, указав в сторону лесной чащи.

Генрих кивнул и пришпорил лошадь.

Вскоре перед ними выросла башня Адера. Приземистая башня, к которой прилепилось нечто вроде домика, возведенного из бревен и камня. Зубчатую крышу и порог низкой двери уже засыпал снег.

Генрих спрыгнул с лошади, проворно откинул снег от порога. И оглянулся на Дженову.

– Пошли! – скомандовал он хмуро. – Ты закоченела.

Дженову не покидало ощущение, что она пускается в неизведанное и рискует сжечь за собой все мосты…

Дженова проследовала за ним внутрь.

Сюда не долетал шум бури. Когда глаза привыкли к темноте, Дженова огляделась. Помещение состояло из единственной комнаты с земляным полом, у одной из стен высилась сваленная в кучу груда чистой соломы. Тут же были аккуратно сложены дрова. Пока Генрих привязывал под навесом за башней лошадей, Дженова развела огонь и со стоном облегчения села у очага. Дрова уже разгорелись, когда Генрих в засыпанном снегом плаще вернулся в укрытие.

– Я не придала значения погоде, – призналась Дженова, бросив на него виноватый взгляд. – Я видела, что приближается буря, но пребывала в таком радостном состоянии, что подумала, у нас достаточно времени.

Он развязал шнурки плаща и, встряхнув его, разложил сушиться на дровяной кладке.

– Я тоже был в приподнятом настроении. – Он подошел к огню и остановился, глядя на нее сквозь пламя. Он как будто изучал ее лицо, читал ее мысли, потом лукаво улыбнулся. – Мы были такими же в пору детства, помнишь? Вместе уезжали и забывали обо всем на свете. Твоя матушка всегда ворчала. Мы в равной степени виноваты, Дженова. Но теперь мы здесь, и нам ничто не угрожает. Да еще в таком роскошном пристанище. Что это за место?

– Башня Адера. Мы не знаем, кто этот Адер на самом деле, но существует легенда, будто много-много лет назад он был королем в этой части Англии. Думаю, он был бритт. Защищал свои земли от римлян. Он построил эту башню в знак предупреждения, чтобы они не заходили дальше. В одной из легенд рассказывается о его любви к жене капитана римского легиона. Возможно, здесь и встречались возлюбленные.

Генрих вскинул брови:

– Это не слишком романтично.

– А по-моему, очень даже романтично, – возразила она.

– Для встреч можно найти место получше, – продолжал он. – Здесь даже нет удобной постели.

Дженова с неприязнью покачала головой:

– Они любили друг друга, Генри. Это состояние души.

– Как помешательство?

Она попыталась изобразить улыбку, но вдруг ощутила, что страшно замерзла. Несмотря на веселое потрескивание огня, она никак не могла согреться. К тому же бушевавший ветер проникал внутрь.

С мрачным выражением лица Генрих опустился возле нее на колени.

– У тебя замерзли ноги?

– Я их просто не чувствую.

Несмотря на меха, Дженова дрожала всем телом.

– Ладно.

Быстрым движением он снял с нее сапожки и поставил к огню. Ее нога в чулках были словно ледышки, а его ладони – почти горячими. Он принялся растирать ее ступни: пальчики, пятки, подошвы. Потом стал растирать покрасневшие от холода руки.

Генрих сосредоточенно хмурился. Его прикосновения были бесстрастными и в то же время нежными. Он делал то, что положено, но сама Дженова не чувствовала себя безучастной. Она ощущала заботу; его прикосновения были невероятно приятными, успокаивающими, почти чувственными… Дженова расслабилась, по телу разлилась истома удовольствия.