Читать книгу "Последнее лето - Елена Арсеньева"

«Хорошие брюки, гриделиновые… эх, полосочка скромненькая, ноtre?s e?le?gant, beaucoup [10] , – рассеянно подумалРусанов. – Не пора ли и мне панталоны обновить? Олимпиада говорила, напервой неделе поста в магазине Пояркова дешевка [11] остатковтканей от прошлогоднего сезона. Разве сходить? С Кларой можно бы… Нет, лучше сОлимпиадой, с Кларой я точно без штанов вернусь, – он невеселоухмыльнулся, – все деньги потрачу на какие-нибудь ее бантики-блузочки илиэти, как их там, что в прошлый раз покупали, ей понравились… рекламувидел… – Он помусолил страницы: – Вот они: «А Дискресiон Дралле – духи иодеколон дивного, чарующего запаха!» Один флакончик как раз в стоимость иткани, и пошива, – хозяйственно подсчитывал Русанов. – Олимпиада жепостесняется тряпки клянчить. Ну, на худой конец куплю ей какое-нибудь «Мыломолодости, секрет красоты от А. Сiу и К°» или вовсе «хрустальное», вон как тутпишут: «Регулярно пользующиеся этим мылом обязаны ему чудесным цветом лица,бархатисто-мягкой и нежной кожею. Кусок 25 коп.».

– Василий обеспокоен, говоришь? – дошло наконец доРусанова известие.

Он оторвался от газеты, уставился на друга. Васька и Савка,Василий и Савелий, Васильев и Савельев, были с ним, с Костей Русановым, в былыегоды неразлучны. Он называл их «анаграмма» – из-за схожести имен.Савелий-Василий, Василий-Савелий… Они и в самом деле были похожи всем, в томчисле гибелью родителей – отцы и матери того и другого утонули двадцать летназад во время крушения парохода «Калуга» товарищества «Кавказ и Меркурий».Савелию остались кое-какие денежки да кабачок «Марсель» (пуркуа именно«Марсель» в Энске? Да вот так, а пуркуа бы не па?), из которого он сделалодноименную процветающую ресторацию со скромной вывеской – медные накладныебуквы на черном фоне, что свидетельствовало о тонком вкусе хозяина: ведькричащие вывески позволяют себе только купцы-скоробогатеи; с отличным буфетом сбутэрбродами , где народу толпится столько, что буфетчик наливает водку двумяруками и не успевает следить за всеми покупателями, которые бесстыдно тащат состоек оные бутэрброды ; с лакеями не в косоворотках и фартуках, подвязанных подгрудью, а в скромных фраках… Василий же, продав дом и отдав родительские долги,остался натурально без штанов и отбыл разживаться, но не в Москву, о котороймечтал, подобно героиням Чехова, взахлеб, хотя и на свой особенный, купеческийсалтык («Ну, Москва! Это не наша деревня! Там только копни – все найдешь!»), ак дядюшке – в далекий и пугающий город Х. на каком-то там Амуре, за десятьтысяч верст от Энска. Константину было в ту пору не до приятелей, он весь горелв сладком чаду ухаживания за Эвочкой Понизовской и отмахивался от ее бешенойсестрицы Лидуси, а также втихомолку утешал другую сестрицу, печальнуюОлимпиаду. Ну да, все сестрицы заболели одной и той же болезнью, называемой«constantinus rusanovus». Кончилось все это ужасно, позорно кончилось… Даладно, плюнуть на прошлое!

Ну вот, Константин, значит, разбирался со своими делами,позабывая о друзьях, вовремя не отвечая на письма с Дальнего Востока, а Васькас Савкой писали друг другу регулярно, словно две старые девы в разлуке. Савелийискренне радовался внезапно нагрянувшему богатству Василия (тот очень хорошоженился, лучше некуда!), а дочки у них родились почти одновременно: у Василия –Грушенька, у Савелия – Варенька…

Какая Варенька, какая Грушенька, а, Константин Анатольевич?Да наплевать тебе в данный момент на все на свете, кроме вот этого объявления,которое сейчас попалось тебе на глаза:

«Семенная вытяжка! Из семенных желез животных! Чудомедицины, чудо омоложения! Лечит старческую дряхлость, худосочие, половоебессилие, хроническое расстройство пищеварения и сердечной деятельности,неврозы, истерию, тиф, скарлатину, дифтерит, сифилис. Один флакон 2 руб.50 коп. Пересылка по почте – 40 копеек, пересылка заказов более одногофлакона – бесплатно».

Плевать на тиф, расстройство пищеварения и, в конечномитоге, на сифилис! Ведь даже сифилиса, черт подери все на свете, не подхватишьпри таких делах! Старческая дряхлость, половое бессилие… Это уже горячо, этонам уже ближе… Семенная вытяжка, чудо медицины? Адрес, конечно, московский…

У Русанова была хорошая память. Мысленно повторяя: «Полянка,дом Пивоваровых, за складом «Бр. Крахмальниковых», письма адресовать длягосподина Самойлова», он выцепил взглядом еще одно объявление:

«Красивый резвый жеребец Рубль завода М.Н. Блинова, рождения1903 года от Павлина и Разины. Назначен в общую случку, плата с матки15 руб. Находится в конюшне ярмарочного бега, обращаться к наезднику С.Н.Полякову…»

Вот так бы разжиться семенной жидкостью, а после курсаявиться к Кларе этаким красивым резвым жеребцом Рубль, осчастливить еенеоднократно и еще плату за каждую случку потребовать…

Русанов захохотал, отшвырнул газету, повернулся козадаченному Савелию:

– Так чем, говоришь, Васька там обеспокоен?

* * *

Позади скрипнула дверь, Лидия оглянулась: неужели Никита ужезакончил свои дела? Нет, снова явился этот поросеночек, он же карпзеркальный, – Филянушкин.

– Не озябли, сударыня-с? – спросил задушенным отпочтительности голосом. – Ветрено-с. Может быть, воротитесь в тепло-с? –И торопливо провел рукой по своим и без того зализанным волосам.

«Однако каково все же далеко зашла цивилизация вЭнске! – внутренне усмехаясь, подумала Лидия. – Прежде молодцы стакой вот приказчицкой внешностью волосья свои лампадным маслицем смазывали – длякрасоты-с , а нынче, изволите видеть, бриолин или фиксатуар, да еще небосьфранцузского производства!»

– Супруг ваш прислали сказать, мол, еще минут надесяток задержатся они-с, а то и на четверть часика-с, – сообщилФилянушкин. – Так что не изволите ли в помещеньице-с?

И он сделал приглашающий жест.

Конечно, Лидия озябла. Конечно, самым разумным было бывернуться в банк и погреться. Однако наблюдать, как Филянушкин шаркает передней ножкой, и слушать, как он силится вести светскую беседу, вдруг показалосьневыносимо. К тому же, если Никита будет знать, что она сидит в тепле, он можетзатянуть разговор с понравившимся ему Аверьяновым невесть на сколько, мужасвоего Лидия хорошо знала. А вот если Филянушкин сообщит Никите: супруга-де, ожидаявас, все еще на улице зябнет-с, господин Шатилов соизволит поторопиться.

– Здесь и в самом деле ветрено, – согласиласьЛидия, утыкаясь лицом в муфту. – Но я заверну за уголок – ветер ипоутихнет. Всего наилучшего, господин Филянушкин, прощайте. Скажите моему мужу,что я его жду!