Читать книгу "Метро 2033. Право на жизнь - Денис Шабалов"

Пожилой боец вздохнул, почесал макушку.

– Да чего там вспоминать – было… в детстве еще. Я ж сирота, в детдоме рос – родители из-за такого вот медведя погибли, по глупости моей. Был у меня тогда выжигатель – старики эту хреновину помнят, для детских поделок, узоры на деревяшках выжигать, рисунки разные… А я малой тогда был, годов пять едва – как не попробовать, что он еще может, этот выжигатель? Будь он не ладен… Ну и попробовал как-то – ткнул в самое нутро такого вот медведя. Потыкал, потыкал и забыл – огня-то нету. А он, видать, в самом нутре-то затлел… Ушел я вечером к бабке ночевать, а медведя на столе оставил, посреди своих рисунков. Он, видать, ночью-то бумагу и поджег. Дом сгорел напрочь, весь, до фундамента – а вместе с ним и батька с мамкой. Всю жизнь потом я эту игрушку видеть не мог, аж оторопь брала, до судорог…

Профессор кивнул:

– А теперь покопайтесь в себе и сами ответьте на вопрос, почему вы воевали именно с тем, с кем воевали… Тут уж у каждого свои заморочки.

– То-то я команду твою не понял… – встретившись взглядом с Хасаном, сказал Данил. – Когда ты по броне велел стрелять. Какая уж там броня у пауков…

– Ты сам-то почему пауков боишься? – спросил тот. – Тоже детские страхи?

– Не пауков я боялся… – хмуро ответил Данил. – Паука.

Майор кивнул, будто действительно понял, о чем речь.

– Это чё ж за хрень получается? – послышалось из толпы. – Антоха от страха умер?

Семеныч пожал плечами:

– Так и получается. Под гипнозом человек может поверить во все что угодно. Вы ведь были уверены, что все по-настоящему? Вот мозг и воспроизвел все до мельчайших деталей. У Васильича след от камня на ноге, у Антохи – очередь через грудь… А у Арийца – кто ж его знает, что ему привиделось? Сам-то он теперь не расскажет…

Хасан кивнул:

– Каждому – свое… Все, ребята, хватит болтать! – он поднял руку, обращая внимание на себя. – Расходимся по машинам, скоро трогаем-с я. Третье отделение – охрана периметра, второе – Птица хоронить, личный жетон мне! – он поглядел на Данил и кивнул на Арийца. – А уж как с ним поступить – вам решать.

Четверо бойцов с лопатами в руках, подхватив на руки тело Птица, потащили его в сторону. Люди потянулись к своим кунгам, и спустя минуту над телом Арийца остались стоять лишь сталкеры Убежища. Молчали. Да и что говорить в такой ситуации?

– Горыныч? – спустя минуту нарушил молчание Сашка.

– Он, наверняка, – кивнул Бармаглот с жалостью глядя на старшого. – Илюха этого мутанта боялся больше всего на свете. С тех самых пор, когда в ЦРБ ходили, помните? Горыныч тогда еще Серегу в нору затащил и его чуть было не сцапал. К тому же плюнул струей своей вдогон – да промахнулся. А яд у него – сами знаете…

– Паралич центральной нервной системы, – кивнул Дума. – Необратимый… И противоядия нет.

Да, это было так. Горыныч мог поражать цели на расстоянии – плевался струей яда метров на пятьдесят. При попадании на кожу яд мгновенно всасывался и попадал в кровоток. Онемение начиналось с того места, куда попал яд, и распространялось очень быстро. Полминуты – и полный паралич. Тело деревенело так, что и не пошевелиться. И самое печальное – противоядия не существовало, по крайней мере, оно было не известно ни обитателям Убежища, ни войсковым, и даже проходящие мимо караваны не могли похвастаться его наличием. Удар горыныча – пожалуй, это была самая страшная опасность изо всех, подстерегавших сталкера на поверхности. Ибо какая участь могла быть страшнее?

– Он всегда беспомощности боялся. Говорил – лучше подохнуть, чем колодой всю оставшуюся жизнь лежать. Так прямо и предупреждал: случись чего подобное – не вздумайте меня домой тащить. Сразу, на месте… – Славка Локатор скривился, как от зубной боли. – Не зря ведь говорят: чего боишься – того не миновать…

Данил склонился над лежащим в ступоре сталкером и, сквозь стекла противогаза заглядывая ему в глаза, пытаясь угадать реакцию, легонько потряс за плечи:

– Слышь, Илья! Иллюзия это, аномалия! Ни горыныча не было, ни яда!

Он понимал, что шансы малы, – но не попытаться все-таки не мог.

– Поднимайся, Ариец! Твою мать, вставай! Не было ничего, гипноз это! Морок!

Бесполезно. Сталкер все так же без движения лежал на спине, глядя в одну точку.

– Что ж Родионычу теперь скажем?.. – спросил Сашка.

– Родионыч – военный человек, полковник. Сам все прекрасно понимает… – буркнул Данил.

– Ариец, черт тебя дери… – Счетчик со вздохом опустился рядом, заглядывая Илюхе в глаза. – Как же так?!

– Хватит скулить! – пытаясь злостью прогнать охватившую его вдруг щемящую тоску и апатию, огрызнулся Данил. Поднялся. – Как полковник говорил, помните? «Как показывает практика, самый верный выход в такой ситуации – добить раненого. Это бывает гораздо милосерднее, чем бросить его на издевательства и пытки, которым может подвергнуть его противник…» – на память процитировал он. – А я-то, дурак, не верил тогда…

– Это пострашнее пыток будет… – пробормотал Сашка.

Данил, вынув «Пернач», щелкнул предохранителем. Оглядел сталкеров.

– Кто?..

Он пытался заглянуть в глаза каждому из них, но тщетно – бойцы, словно чувствуя в случившемся и свою вину, отводили глаза.

– Кто выполнит последнее желание товарища?! – обозлившись и на себя, и на друзей, да и вообще не весь этот гребаный мир, заставляющий собственной рукой добивать близких тебе людей, заорал Данил. – Мать вашу, кто?! Пашка!? Твой командир лежит или нет? Локатор?! Кто?!

Бармаглот, взяв пистолет, подержал в руках… и протянул обратно.

– Не смогу. Просто не смогу – и все…

– Локатор?

Славка мотнул головой и сделал маленький шажок назад, не сводя глаз с «Пернача».

– Я за всех отдуваться буду? – переводя взгляд с одного на другого, с тихой ненавистью спросил Данил. – Вы что же, суки, в палачи меня записали?! Сначала Соник, теперь – Ариец…

Локатор молчал.

Данил еще раз оглядел друзей, нагнулся над Ильей и посмотрел в его глаза.

– Моргать можешь? – голосом, осипшим от предчувствия того, что ему сейчас придется совершить, спросил он.

Ариец моргнул.

– Что мне делать, Илюха? Моргни еще раз, если твердо решил…

Веки опустились и спустя долгую-долгую секунду поднялись вновь. Сталкер твердым взглядом смотрел на товарища. Голова его дернулась судорожно, словно он пытался что-то произнести, и Данил скорее почувствовал, нежели услышал:

– Отдай… свой долг.

Его вдруг бросило в жар от осознания того, каких усилий стоило Арийцу произнести эти простые и вместе с тем невероятно сложные слова. Тело больше не повиновалось, и сознание его до конца дней своих обречено было существовать в этом живом саркофаге… Что еще могло быть страшнее этого кошмара?