Читать книгу "Док - Олег Борисов"

Мы выстроились длинной кишкой рядом с открытой аппарелью безразмерного грузовоза. Пропахший выхлопами сгоревшей солярки, шеститурбинный монстр с легкостью заглатывал три роты солдат и восемь легких бронемашин с грудой дополнительного оборудования. И таких куцекрыклых транспортных атмосферных кораблей было натыкано по полю без счета. И в каждый волокли, тащили и грузили ящики с боеприпасами, упакованные палатки, буро-рыжую амуницию и сухпай.

Пока наше командование ругалось с техниками об очередности погрузки, нас посадили на горячие бетонные плиты, и я начал размышлять вслух, чем без меры разозлил Тибура. Практичный боец уже вскрыл добытую где-то банку и на пару с Самсоном жевал жесткое мясо.

— И все же, если люди понимают, что их используют как дешевых проституток, зачем устраивать цирк с выборами? Зачем поднимать бучу, если следом прибудут войска и устроят «зачистку»? И зачем идти в армию, если ее используют для карательных операций?

— Слушай, умник! Дай хоть пожрать нормально! Что тебе еще не понятно?! Прожил рядом с нами несколько лет, а дальше своего носа так ничего не увидел, болван… Думаешь, от счастливой жизни в армию идут? Черта с два! Ради заработка, ради возможности брюхо набить три раза в день. И даже если я сдохну, моя семья протянет лишние пару лет на выданную пенсию. Вот ради этого я буду рвать глотки кому угодно, хоть унидос, хоть обкурившимся хиппи из золотых районов!

Для любителя острых предметов я все еще оставался чужаком. Что поделать, если он делил мир на тех, с кем уже успел повоевать, и кто не бросил под огнем противника, и прочих уродов, ради которых приходится рисковать жизнью. Поэтому я предпочел заткнуться, попытавшись оставить последнее слово за собой:

— Кто спорит… Но я бы договорился разок с соседями, выпнул всю эту зажравшуюся шваль сверху и жил спокойно. Без пальбы и трупов.

Самсон отобрал опустевшую банку, галетой выскреб остатки со стен и смял жестянку, коротко хохотнув:

— Ничего, медицина. Это быстро пройдет. Разок с нами под обстрелом грязь похлебаешь, и все твои фантазии сдохнут, не успев сказать «прости-прощай»… На твоем месте я бы лучше молился, чтобы нам офицера из местных дали. Он не будет на чужих телах в горку забираться. А если сунут кого из регуляров, то твоих запасов «дури» хватит на сутки максимум. И, скорее всего, тебя рядом с нами и прикопают, в опустевшем бауле…

— Подъем, макаки! — донеслось от опустевшего плаца. — Джамп-джамп, шевели лапами!

— Накаркал, — вздохнул Тибур. — Это кто-то из свиты Флапса, только он так сводные части называет. Неймется же генералу, все о великой славе мечтает. Год тому назад мы в горах оружие у аборигенов изымали. Вместо спокойной операции приказали устроить тотальную зачистку. Народу положили с обоих сторон без счета… Что-то сейчас будет…

Подошедший мрачный ротный жестом поднял солдат, потом так же жестом направил в распахнутые недра транспортника. Мы медленно затопали по железному настилу, а нам в спину надрывались мегафоны:

— Джамп-джамп, макаки! Не спать!

* * *

Шесть часов полета для меня превратились в цирк с конями. Где в качестве главного клоуна и деревянной лошади выступал ваш покорный слуга.

За каким-то чертом на наш борт залезла свора штабных не к ночи помянутого генерала Флапса, один из которых попытался высказать свое мнение о внешнем виде офицера и примере, который этот офицер должен давать рядовому составу. Меня сразу после взлета укачало, и я не придумал ничего лучше, как скормить остатки обеда горлопанящему майору. Ну, он сам виноват. Его честно предупредили, причем первым словом было «простите», а вторым уже «бю-э-э-э»…

Как он орал, бедолага. Про то, где именно меня похоронят, как, сколько раз, и с какой радостью господин майор будет плясать на моей сиротливой могилке. Я так заслушался, что не успел отвернуться и меня вывернуло еще раз. На ту же мишень. И тогда к хору обиженного и оскорбленного штабиста присоеденились остальные. Под такой аккомпанимент мы и летели все шесть часов.

Чтобы с грохотом упавшей аппарели услышать, как к нам вернулись вопли спятивших бабуинов, рвуших несчатные перепонки сиротинушек:

— Джам-джамп, макаки, шевели булками, уроды! Строиться!..

Ну, что, господа обезьяны. Вот мы и прибыли на Либертад, несколько тысяч тропических островов, сбитых в запутанный лабиринт посреди океана. Самое место для макак, увешанных оружием с ног до головы.

Джамп-джамп…

05. «Кладбище»

Выгрузка, выгрузка, выгру… Спина болела, руки отваливались, а мы как муравьи все перетаскивали барахло с места на место, расползаясь от забитого техникой аэропорта по всей округе. Над головой стоял грохот от заходящих на посадку «Барракуд» и «Анаконд»,[8]на силуэты которых спецназовцы только желчно плевались:

— Как всегда: комендатура сядет в столице, заплетет все колючкой, и будет гвоздить штурмовиками по любой тени поблизости. А мы поддержки с воздуха в джунглях не дождемся.

Умотавшись ближе к полуночи от этой муравьиной суеты, я собрался устроиться подремать, как по нашему временному лагерю в вытоптанном парке промчался ротный:

— На складах простыни выдают к спальникам. Я хапнул, сколько смог, твоя очередь! Шевелись, медицина, не спи, только «погоны» отоваривают!

— На кой нам простыни? Спальников все равно нет! — Я попытался было отбиться, но капитан был неумолим.

— Завтра покажу, бегом, бегом!

— И сколько просить? По штуке на солдата, или вагон? — попытался я пошутить.

Но мой седой командир лишь подтолкнул меня по направлению к вывеске «Склад бригады N…»:

— Бери два вагона, я обменяю. Ходовой товар, с утра уже не найдешь!

В итоге я потерял час от моего бесценного сна, но сумел дожать серого от недосыпания вещевика и добыл груду грязных серых простыней, которые тут же уволокли мои сослуживцы. Уже и не помню, на какие нужды я их записал: то ли для будущего полевого госпиталя, то ли как запасные материалы для перевязки…

Но ротный оказался прав — к утру половина добытой материи была распущена на лоскуты или покоилась в компактных скатках, а другую половину лихо обменяли соседям на запасные батареи, галеты и несколько коробок пустых мешков. Глядя на мой удивленный взгляд, Самсон смилостивился и объяснил:

— Отличная штука, док. Перчатки нам не дают, а лопатой и киркой будем руки сбивать без счета. Поэтому — обмотал правильно, и копать… От рассвета и до заката… И еще их обрабатывают чем-то, эти простыни, чтобы насекомые не жрали. Поэтому любые продукты лучше в дерюгу заворачивать, целее будет. Ну и как портянки неплохо пойдут. В дожди никакие носки не спасают…

В отличие от остальных, добродушный громила-пулеметчик стал называть меня «доком» сразу после того, как я довел до ума его сервоприводы. Насколько я понял, остальные столь уважаемое звание давали только тем врачам, кто лично с ними успел побывать под обстрелом и спас кому-то жизнь, спешно латая развороченную плоть. Но мне совершенно не хотелось таким образом подниматься в неофициальном «табеле о рангах». Хотя, кто меня спрашивал…