Читать книгу "Руки уже в раю. Про несчастный случай и невероятное желание жить - Денис Владимирович Кравченко"

как бы мимоходом, невзначай пытался заводить разговор по поводу татуировок с родителями. Зондировал почву, так сказать. Спрашивал, как они отреагируют, если я татуировку набью. Мама в шутку грозилась оторвать мне голову, а отец, хоть особо и не ругал, но на идею смотрел неодобрительно:

– Ты сам подумай, зачем тебе татуировка? Как это будет выглядеть? Сидевший, что ли?

Но я знал: если что, он меня поймет и поддержит. А вот мама строгая. Я ее боялся и уважал: от нее могло здорово влететь.

Как бы я ни опасался материнского гнева, в один прекрасный день, когда родители были на работе, я, как всегда, отправился к своему другу-татуировщику. По счастливому совпадению, он не был занят, приболел. Обычно у него толпилась куча народа, а тут он сидел один. Я принес ему гостинец – яблоки, – потом к нам подтянулся еще приятель, угостил нас пивом. После второй банки все мои страхи отошли куда-то на задний план. На душе стало легко, горы готов свернуть. Короче говоря, я расхрабрился так, что объявил:

– Все, надоело мне! Сейчас выберу татуировку, набьем.

– Выбирай, – согласился друг.

Я пробежался по его картинкам. По большому счету, мне было уже все равно, я любую татуировку хотел. Выбрал скорпиона.

– Коли его, шеф!

Дело пошло. Конечно, потом я очень пожалел о своем решении, и мой друг тоже.

Зря мы начали бить татуировку после того, как я выпил: алкоголь повышает давление – кровь хлестала как из поросенка.

Кое-как мы сделали контур, начало было положено, а вот дальше из-за сильного кровотечения он работать не смог. То и дело протирая мне кожу салфеткой, он смазывал весь эскиз. Приходилось рисовать заново. И так по кругу. Татуировка давалась очень тяжело. Может, машинка была неправильно настроена, может, били сильно глубоко. Но тогда других вариантов не было – только самодельный прибор: моторчик с игрушечной машинки, корпус от капиллярной ручки да гитарная струна, наточенная наждачкой.

Вконец измучившись, мы сдались. Так, с контуром, я и пошел домой. Мы договорились, что продолжим после, без пива, чтобы не лилось столько крови.

Вечерело, родители скоро должны были прийти с работы. Я вернулся домой и, настрадавшийся, лег спать.

* * *

Проснулся я оттого, что открылась дверь. Понимая, что сейчас начнется разбор полетов, я притворился спящим. Родители заглянули в комнату, удивленные тем, что я их не встречаю. Я никогда не ложился спать так рано. Мама меня подергала, я открыл глаза, но не встал.

– Ты что, спишь? Давай просыпайся, пойдем ужинать, – позвала она.

– Я недавно поел, не хочется.

– Ты случайно не заболел? – мама обеспокоенно потрогала мне лоб. – Температуры вроде нет. Ну, пошли, с нами хоть посидишь, чаю попьем.

– Да нет, мам, я лучше полежу, – попытался отвертеться я.

– Тю, полежит он! Что случилось? Поругался с кем-то?

– Да нет, все нормально, правда.

– Так, все, хватит. Вставай, пошли на кухню, поговорим, – скомандовала мама и толкнула меня в плечо. – Что-то ты мне не нравишься.

Она начала стаскивать с меня покрывало.

– Ну ма-а-ам, оставь! – упирался я.

Но мама все-таки сорвала его. Прямо на нее смотрело красное воспаленное пятно – незаконченная татуировка.

– Ты что наделал?

Ох, и попало мне! Прежде всего, за ужасную антисанитарию, ведь били мы гелевой ручкой: выдували чернила из стержня в колпачок, ими и наносили.

Повторно мне ту же татуировку набили не менее интересным способом. Мастер был из мест лишения свободы и никаких гелевых ручек не признавал. Машинка у него была вроде как профессиональная, а для татуировок он использовал «жженку». Брал каблук с какой-нибудь обуви, держал его над свечой, а сверху подставлял стекло. Все, что начадило в процессе горения, он соскребал со стекла лезвием и добавлял в горячую воду – это и служило краской для татуировки.

Если честно, я и сам порой удивляюсь, как дожил до 35 лет.

* * *

Сидеть дома было скучно. Играть не хотелось, музыку слушать надоело, а телевизор смотреть я не любил. В окно выглянешь: один друг прошел в гаражи, второй прошел. Погода отличная, солнышко светит, птички поют, а я дома сижу. В гаражах жизнь вовсю кипит. Все друг друга знают. Кто в мотоциклах копается, кто в машинах. Явно интереснее, чем у меня в четырех стенах. Вообще скука, день сурка. В один прекрасный момент я почувствовал, что больше не могу этого выносить и ждать, пока родители придут с работы. В голове у меня созрел очередной план.

Я натянул спортивные штаны: они на резинке, так что надеть их не составляло труда. Сверху набросил мастерку. Рукава у нее всегда были заправлены в карманы. Придя с улицы, я просто скидывал одежду, а мама в том же виде вешала на плечики, так что кофта у меня была всегда наготове. Я брался за воротник зубами и накидывал ее на себя. Вот, в принципе, и все, одет, осталось закрыть квартиру. Я вышел, ногой запер дверь, облокотился на перила боком, держа в зубах связку ключей, скинул ее в рукав, и по рукаву ключи скатились в карман. А я, довольно ухмыляясь и чувствуя себя настоящим гением, направился прямиком в гаражи.

Однажды солнечным днем мой друг вернулся из школы, и мы пошли гулять. Обычно мы обитали в заброшенном садике, в паре сотен метров от дома. Он был совершенно заросший – идеальное место для подростков, кури – не хочу, никто не увидит. Как-то раз мы познакомились там с девчонками. Одна из них в будущем стала моей женой. Она на год младше меня: нам было по четырнадцать, а девчонкам – по тринадцать. Начали общаться. Только вскоре стало понятно, что интересы у нас разные.

В четырнадцать парням полагалось уже «замутить» с кем-нибудь, а у девочек – курточка, шапка с помпоном и на уме ничего серьезного. В общем, мы быстро сообразили, что нам нужны девушки постарше: тут точно ничего не выгорит. Пытались от них прятаться, все без толку. Вот же прицепились! Пришлось прибегнуть к радикальным методам: начали обзываться, обижать. Это, конечно, сработало: девчонки от нас отстали, но, как потом выяснилось, обидели мы их здорово. Жена позже призналась, что считала меня полным кретином и старалась держаться от нас подальше.

Знакомство как-то не задалось.

* * *

Я много общался с девчонками. Лет в шестнадцать у меня появился мобильный телефон – Nokia 1100 в кожаном чехле с прозрачной силиконовой вставкой спереди. Я носил его на ремне, чтобы всегда быть на связи. «И зачем ему телефон?