Читать книгу "Господин следователь. Книга четвертая - Евгений Васильевич Шалашов"

поленницу утащит. Но дело-то не только — сколько украла, а в том, что нельзя брать чужого. А поленом можно не до смерти бить, а так, чтобы почувствовала! Если до старости дожила, не понимает, можно и поучить. Первый раз по хребту, а на второй раз, если поймают, можно и по башке! У нас, в деревне, всегда так делают. Если кто-то ворует, поначалу не больно бьют, для внушения. Во-второй раз попался — тут можно и от души. А в третий…

Что в третий, девчонка не договорила, но и так ясно. Нравы, однако. Во мне немедленно проснулся судебный следователь. Что это за самосуды проходят в деревне, где и всего-то пятнадцать мужиков? Надо у исправника поднять рапорта за прошлые годы.

— Анна, кого еще в вашей деревне убили? — строго спросил я. — Про конокрада знаю, а еще кого ухайдакали?

— Да никого не убили, не ухайдакали, — фыркнула Нюшка. — Я ж говорю — можно убить, если чужое берут. Обычно, умному человеку одного вразумления хватает. Но в нашей деревне не помню, чтобы воровали. Если, раньше, при царе Горохе? А вообще, Иван Александрович, идите-ка вы к себе, латынь учите, у меня в печи горшок с гречкой, а пламя большое — не услежу, убежит, останемся оба без завтрака.

Дожил, что называется, до светлых дней. Собственная прислуга выставляет с кухни. Но на кухне она в своем праве. Даже мой батюшка, уж на что он покруче меня и в должности, и в чине, да и в опыте общения с прислугой, с кухаркой не решается спорить.

Нюшка принесла тарелку с дымящейся гречневой кашей и ломоть хлеба. Вот ей, в отличие от хозяйки, не предлагал составить мне компанию. Простите, есть разница между дворянкой, пусть и сдававшей жилье с пансионом и крестьянской девкой. Социальное неравенство никто не отменял. Хотя, по правде-то, слегка смущало, что сам завтракаю здесь, а прислуга на кухне.

Каша вкусная, простил девчонке все, даже неуважение к хозяину.

— Спасибо, очень вкусно, — поблагодарил Нюшку.

— Ой, скажете тоже, — зарделась маленькая кухарка. — Вы чай будете пить или кофия натрескались?

— Не кофия, а кофе, — поправил я Нюшку. — И не натрескался, а налопался.

— Лопают телята, а вы трескаете, как не в себя. Небось, натрескаетесь своего кофи… кофе, а потом весь день в уборную бегаете.

Выпороть бы ее, так нечем, подходящего ремня нет. На Нюшку нужно что-то такое… сверхпрочное. Ремень бы из крокодиловой кожи. К тому же, сам виноват, что поставил прислугу вровень с собой. А ведь мог бы предвидеть, что с подростками нельзя допускать панибратских отношений. Как-никак, некоторый педагогический опыт имеется.

— Ладно, тащи чай, — распорядился я.

Нюшка ушла, а я призадумался — что же такое меня смущает? Было ведь что-то такое, этакое, когда мы разговаривали о краже дров… Девчонка сказала, но я отвлекся и мы принялись беседовать о кражах и наказаниях.

Так, попытаюсь «отмотать» разговор назад. Стоп. Дошло.

— Аня, а почему ты сказала, что Марья Ивановна больше не станет красть?

Маленькая кухарка, выставив на стол чашку и вазочку с сушками, посмотрела на меня честным взглядом. Примерно так смотрит в глаза хозяина нашкодивший кот. Но коту-то поверить можно, ему бы поверил, а вот девчонке нет.

— Анна⁈

— Н-ну, я в полешко пороха засыпала.

— Пороха⁈ — офигел я.

— Иван Александрович, вы чай-то пейте, а не то остынет, — заботливо посоветовала девчонка. — Может, вам еще свежего хлебца принести с вареньем? Наталья Никифоровна говорит, что вы так любите.

— Анна, ты мне зубы не заговаривай, — сурово сказал я. — А если бы у Марьи Ивановны печь разнесло? Этак бы и ее убило, пожар мог бы быть?

— Иван Александрович, нешто, я совсем дура? Я же не бомбу делала, — возмутилась Нюшка. — Зима на дворе, печь разворотит, даже если пожара не будет — возни много. Не каждый печник согласится зимой печку класть, а если и сложит, так она сохнуть долго будет — дня три, а то и дольше. Сразу-то печку топить нельзя.Это, почитай, неделю бабке дома не жить. Я и всего-то еловое полено взяла — маленькое, чтобы само в руки просилось, и кора у него легко отстает. Потом пороха сыпанула, кору на место поставила, ниточкой примотала. Я-то это полешко запомнила, не возьму, а воровка, если не сейчас, так завтра утащит. А там, в печке, ниточка прогорит, а потом порох вспыхнет. Страшного ничего не произойдет, печка на месте останется, но полыхнет здорово! Воровка в следующий раз подумает — а нужно ли наши поленья красть?

— А порох ты где взяла? — обреченно поинтересовался я.

— Фи, порох, — махнула ручонкой Нюшка. — Да у нас через деревню каждую весну и осень охотники бродят. Попросишь — мол, дяденька, дайте горсточку, нечто откажут? Правда, говоришь, что порохом огород поливать хорошо, особенно капусту. Верят.

Интересно, а нынче нет ли каких-нибудь курсов юных террористов? Неужели сама додумалась? Хорошо, что тол пока не изобрели. Иначе, взорвала бы нафиг бабку.

— Ну ни хрена себе… — в задумчивости протянул я. Спохватившись, спросил: — Аня, так ты еще и бомбы умеешь делать?

— Н-ну, какие бомбы, — зажеманилась барышня. — Это я так, оговорилась.

Ишь, оговорилась она. Сделав вид, что мне ни капли неинтересно, хмыкнул:

— Да ну, откуда ты про бомбы-то можешь знать? Врешь, небось…

— Чего вру-то? — фыркнула девчонка. — А про бомбы нам учитель рассказывал. Правда, он про бочонки с порохом говорил, но какая разница? Берешь полешко или чурочку, раскалываешь пополам, корытце в половинках выдалбливаешь, пороха сыплешь, плотненько соединяешь. Можно и клеем, но лучше тоненькими гвоздиками сколотить. Да, еще желобочек надо прорезать, в который фитиль вставляешь. Полешко в печку кидаешь, фитиль займется, а там — бабах! Половина печки разворотит, стекла повышибает.

Кого же я в дом-то привел? Служитель закона хренов!

— Аня, а ты на ком-нибудь экспериментировала? В том смысле — бомбы свои применяла?

Девчонка нахмурилась, но я настаивал:

— Я ведь все равно узнаю, если захочу. Думаешь — сложно проверить, у кого в ближних деревнях печь разнесло? Городовых озадачу, узнают. Так что, выкладывай.

Нюшка вздохнула, по-прежнему поглядывая исподлобья. Но было заметно, что рассказать ей хочется.

— Если сама расскажешь — никому не скажу. Слово даю.

— Ладно, так и быть, — вздохнула девчонка.