Читать книгу "Геббельс: Нацистский мастер иллюзий - Даниэла Озаки Штерн"

и других средств массовой информации.[60] Его назначение на должность гауляйтера берлинского округа открыло перед ним совершенно новые возможности, которыми он, благодаря своему уму и амбициям, умел воспользоваться. Слияние страны и ее фюрера произошло во многом благодаря его влиянию, поскольку именно он сформировал и развил «миф о фюрере». Геббельс отвечал за образ Гитлера как лидера, которого ждала Германия, истинного лидера, освободителя масс, воплощающего таинственную тоску по немецкому прошлому, проводника веры в то, что «на наших глазах [он] совершил чудо просветления и веры, как метеор, в мире сомнений и отчаяния».[61] Будучи автором и творцом, на которого оказала влияние давняя германская романтическая традиция, задолго до того, как стать политиком, Геббельс выразил в своей книге Michael желание создать обожаемую фигуру, которая поднимется из толпы и изменит судьбу Германии. Я собираюсь разрушить старый мир веры и построить новый мир. Я начну с самого низа и пойду по частям. Я буду бороться с собой, чтобы найти другого Бога.[62]

Затем, после прихода Гитлера к власти, Геббельс объяснял массам: «Вы видите перед собой человека, который является фюрером нации и страны. Он одновременно является ее самым сильным и самым понимающим защитником». Он сравнил успех Гитлера и его приход к власти с объединением Германии Отто фон Бисмарком в 1870–1871 годах. Гитлер был «символом нового социалистического национального единства». Гитлер был звездой геббельсовской пропаганды, больше чем человеком, но не совсем богом, тем, кого ждала Германия. Именно Геббельс придумал идею мистической связи между Гитлером и Божественным провидением; Бог поднял его из масс, чтобы он возглавил высшую расу, и теперь направлял его в его исторической миссии. Без Гитлера не было бы национал-социализма. Такова была догма, созданная Геббельсом.[63]

Преклонение Геббельса перед Гитлером было не просто пропагандистским трюком или уловкой для продвижения его личных интересов. По словам историка и редактора дневников Геббельса Эльки Фрёлих, в глазах Геббельса Гитлер был великим пророком.[64] Вот пример того, что Геббельс писал о Гитлере в своем дневнике в июле 1944 года: «Мы должны любить его. Он — величайший исторический гений своего времени. Вместе с ним мы пойдем к победе или героической гибели».[65]

Но, кроме обожаемого гения, были и другие члены партии, с которыми Геббельсу приходилось иметь дело. С самого начала интеллектуалу было трудно вписаться в эту группу. Он враждебно относился к Герингу и его ухоженной внешности и даже завидовал ему; он называл Рудольфа Гесса узколобым; он избегал Гиммлера и даже боялся его. Ему не нравились Роберт Лей и Юлиус Штрейхер; Вильгельм Фрик, министр внутренних дел Рейха, казался ему слишком бюрократичным и педантичным.[66] Геббельс постоянно жаловался на неэффективность многих сотрудников партии и всегда рекомендовал избавиться от того или иного деятеля.

Одним из тех, кого он постоянно пытался убрать, был Геринг, которого Геббельс упорно критиковал и оскорблял за его спиной. Однако он также умел менять свою точку зрения ради сиюминутного личного интереса. Например, после дружеского визита в имение Геринга он написал: «Его дом стоит на горе, окруженный ветреным спокойствием. Сам Геринг принял меня очень тепло… Он был одет в одежду в стиле барокко, которая у тех, кто его не знает, может вызвать усмешку… но им придется признать его оригинальность».[67] Геббельс также порочил и критиковал других членов партии наряду с Герингом, особенно «трех святых королей», как Геринг называл Ганса Генриха Ламмерса, Мартина Бормана и Вильгельма Кейтеля.[68] Когда он встретился с Гиммлером, тому было что сказать о Геринге: «В полдень я отправился к Гиммлеру для долгой беседы. Поездка по Берлину почти ошеломила меня. Давно я не видел разрушенных полей, в которые превратилась столица рейха… Подход Гиммлера хорош. Он принадлежит к сильнейшим из нас… мы согласны по поводу финансовой ситуации… он использовал резкие выражения против Геринга и Риббентропа, которые, по его словам, являются истоками ошибки в нашем общем управлении войной, в чем он полностью прав. Но, как и я, он не знает, как убедить фюрера избавиться от них обоих».[69] Даже видя своими глазами разрушенный Берлин, он все равно находил время, чтобы плохо отзываться о своих товарищах по партии.

Со своей стороны, они часто высказывали свое негативное мнение о нем. Вот что, например, сказал Мартин Борман[70] писал своей жене: «Днем я провел со Шпеером около трех часов, вечером он пошел навестить рейхсмаршала [Геринга], с которым он встречается довольно часто, и у них общий антагонизм. Например, они оба терпеть не могут Геббельса».[71]

Геббельс был интеллектуалом; в отличие от других членов партии, он не носил оружия и предпочитал мир литературы и культуры полю боя. Однако его язык был жестоким, и он знал силу слов, поэтому использовал резкие выражения в отношении своих противников, даже если они были из числа самых близких ему людей. Он часто говорил о плохой эстетике Гиммлера: «Очевидно, что Геббельс не любил Гиммлера… Хорошо воспитанный Геббельс не мог терпеть «неэстетичных людей». Он отнес Гиммлера к этой категории. «Азиатский разрез глаз, короткие и пухлые пальцы, грязные ногти возмущали его», — писал в своих мемуарах Рудольф Земмлер, работавший с Геббельсом в министерстве пропаганды.[72]

Геббельс жаловался на соблазны, связанные с тратами и коррупцией, которые были неотъемлемой частью режима. В отличие от своих коллег, он считал себя честным: «Человек должен обладать очень сильной личностью, чтобы избежать искушения», — писал он с гордостью.[73]

Геббельс получил возможность продемонстрировать свою преданность режиму и нации во второй половине дня 20 июля 1944 года. Это была также бесценная возможность доказать свою значимость для режима и оказать давление на Гитлера, чтобы тот предоставил ему больше полномочий. В тот день полковник Клаус Шенк Граф фон Штауффенберг и другие немецкие офицеры попытались убить Гитлера, подложив бомбу в его кабинет, в ходе так называемой операции «Валькирия». Гитлер случайно спасся, но это событие потрясло верхушку нацистского режима. Такой заговор, исходящий «изнутри», требовал изменения политики. Геббельс нашел возможность надавить на Гитлера. Он заключил союз со Шпеером, и вместе они убедили Гитлера, что «тотальная война» должна быть введена немедленно и что она даже получит общественную поддержку.[74] «Безумные времена требуют безумных мер», — сказал Геббельс.[75]

Интересно отметить, что когда Геббельс не смог найти Гиммлера в тот день, он считал, что именно он стоит за покушением.[76] Геббельс сомневался в преданности Гиммлера, а Гитлер защищал его