Читать книгу "Изменить судьбу - Алекс Войтенко"

один из них, я с помощью лебедки довольно быстро вытащил козлика из грязи, при этом, столбик, даже не шелохнулся. А другой раз я видел те же столбики, лежащие вдоль дороги, которые еще не успели поставить на предназначенное для них место. Оказалось, что они хоть и выступают из полотна не выше чем на полметра, примерно на столько же они и заглублены в грунт, да еще вдобавок к тому и забетонированы.

А вообще, что хорошо, так это то, что Монгольская письменность, совсем не отличается от русской. Здесь принята, та же кириллица. Есть конечно несколько специфических местных букв, но тем не менее, не нужно напрягать мозги, чтобы понять, что тут написано. Шоссе, по которому я сейчас еду направляется в сторону Сухэ-Батора. Именно туда мне не нужно, потому что чуть севернее города, находится пограничный переход, как раз в Кяхтинский район, откуда я недавно уехал. И вообще, сейчас я не Леонид Пименов, а самый что ни на есть монгол Пурэв Барлас. Причем по всем имеющимся у меня документам. Все что относилось к Советскому Союзу, осталось там, на той стороне реки, и уличить меня с объявив Леонидом Пименовым, практически невозможно, если конечно не сличать фотографии.

Кстати вспомнилась история с моим местным именем. По словам моего дяди Джалсынбоу, примерно за неделю до того момента как понадобилось сделать для меня документы, в улус заезжала кинопередвижка. Летом довольно часто такие грузовички мотаются по всем деревням и улусам. Обычно имея с собой какого-нибудь лектора, рассказывающего о преимуществах коллективного ведения хозяйства, или о чем-то еще. Помимо лектора привозят и один два фильма. Разумеется это не бесплатно, но когда изо дня в день у тебя на глазах только кони и овцы, ты будешь рад чему угодно. В тот раз это был фильм «Робинзон Крузо», и дядька настолько был воодушевлен этим фильмом, что решил назвать меня именем одного из героев. Вот только Робинзон в монгольском языке созвучно с неким ругательством что-то вроде «бестолочи», «Крузо» по словам лектора переводится как — Крест, и тоже не слишком приемлемо для приверженцев Будды. А вот «Пятница» звучащее на монгольском как Басаан, вполне нормальное имя. Да и словосочетание Басаан Балсан вполне благозвучно, по мнению монголов. Но поехавшая с Джалсынбоу бабушка, хоть и не видевшая этого фильма уперлась и стала утверждать, что я родился именно в четверг, и потому Пятницей назвать меня никак неуместно. Позже все конечно посмеялись над этим, а бабушка еще и надавала тумаков своему внучатому племяннику Джалсынбоу, за его неудавшуюся шутку.

С каждой минутой, я удаляюсь все дальше и дальше, от границ родных мест, и все это навевает на меня тихую грусть. Особенно переживаю за деда, которого я оставил совершенно одного на той стороне. Наверное, нужно было все же настоять на своем, и забрать его с собою, хотя бы до улуса Джалсынбоу. Там ему было бы все же веселее. Хотя, вряд ли мне это бы удалось, дед наверняка бы не согласился оставить построенный им самим дом, и все нажитое им имущество, а большую часть пришлось бы оставить на месте, да и уходить под старость лет нахлебником в чужую семью, он хоть и говорил, что сделает именно так, но наверняка поступил бы иначе.

Вскоре я оказался на перекрестке неподалеку от Дуланхаана. Здесь мне нужно сворачивать на юг. По сути, сейчас я, проделал огромный крюк длинной почти в сто пятьдесят километров, и оказался в шестидесяти километрах от таможенного перехода неподалеку от Кяхты. Выйдя из машины, приоткрыл капот, проверил уровень масла, осмотрел двигатель, хотя по сути ничего этого делать было не нужно, просто было очень жаль покидать места, в которых я прожил всю свою сознательную жизнь. Но иного пути просто не было.

Поэтому, посмотрев вдаль, в ту сторону, где находилась граница с Советским союзом, я решительно сел в машину, завел двигатель, переключил передачу, и тронулся с места свернув на юг. Впервые в жизни мне захотелось закурить. Впрочем, я отогнал от себя эти мысли, пустое это. Впереди было сто сорок километров пути до того места, где, по моим сведениям, должно было находиться стойбище моего дяди, возле реки Орхон.

Глава 4

4

Стойбище улуса, оказалось на месте, и встретили меня разумеется с распростертыми объятиями. Монголы, вообще гостеприимный народ. А тем более сейчас, когда на дворе зима, и все стараются сидеть в юртах, выходя из них, только по нужде. Разумеется, это не касается пастухов, но у последних судьба такая, не слазить с коня не зимой ни летом, хорошо хоть на ночь в юрту запускают и погреться дают. Разумеется тут же была зарезана овца, на очаг поставлен гостевой котел, чтобы приготовить кайлён, цуварчон, кахлоза* с ледника достали бузы**, в общем пир удался на славу.

Зимой редко ждут гостей, поэтому каждый гость, это праздник. А тем более, когда приезжает родственник, да еще и с подарками, это праздник вдвойне. Шкура медведя, была принята с благодарностью, сестра, готовящаяся замуж, поклонилась мне в пояс, и было заметно что она рада такому подарку. Ведь ей по весне уходить в другой улус, и хотя жених давно известен, да и отношения у них уже можно сказать сложились, и родители давно знают друг друга, и все сговорено, но все-равно несколько страшновато. Ведь, как ни крути, одно дело приехать в гости, чтобы познакомиться с родителями и будущей родней, и совсем другое перебираться туда на постоянное жительство.

И чем богаче приданное невестки, тем легче будет начать новую жизнь в другом улусе. У Монголов ведь как, молодым от родителей жениха ставится юрта, от жениха добавляется кое какая мебель, но вся мягкая рухлядь приходит с невесткой. И родители жениха уже смотрят, не переплатили ли они за невесту, и стоило ли вообще брать эту девочку в жены своему сыну. Да, здесь принято невесту выкупать, то есть платить калым. Но по сути, калым это всего лишь возврат некоторых сумм, которые тратятся семьей невесты, для приобретения приданного. Чаще всего, получается тоже на тоже, хотя бывают и исключения. И потому любой подарок от родных, заметно повышает количество и качество приданного.

Мы прекрасно посидели за столом, я рассказал последние новости, передал приветы от деда и общих знакомых. Мне тоже рассказали обо всем что произошло здесь за время моего отсутствия. В общем принимали, как родного сына, по сути, я и был одним из них. Только