Читать книгу "Собиратель - Роман Романович"

быстро это раскроется и, следовательно, меня быстро запрут где-то в подвале, чтобы узнать секрет?

— Ну… — протянула она, — Ты и сам стал сильнее.

— У чего есть простое объяснение — испытание.

Почти и не соврал. Испытание было виновато в том, что мой потенциал раскрылся. Алхимия и ритуал — лишь следствие испытания.

— А Катя?

— Что Катя? — с насмешкой оглядел я девушку, — Это к вашей семье вопрос, за счёт чего она в силе прибавила. Неужели так прибавила, что это удивило?

— Не то, чтобы сильно, но заметно, — смутилась София.

Только вот во взгляде осталась подозрительность. Я знал, что она пытается меня прочитать. Она знала, что я знаю.

Ситуация ироничная в некотором роде. Если они прямо спросят про технологию усиления, я отвечу, что нет у меня такой. И всё. На этом разговор закончится.

— То есть ты не умеешь усиливать бесов? — снова обратилась к прямым вопросам София.

Чем прямее вопрос, тем сложнее соврать.

— Я понятия не имею, как усиливать бесов.

Других бесов. Которых я досконально не изучал.

Не смотря на серьезность ситуации… Не нашего текущего разговора, а военного положения… Я всё равно не собирался выдавать эту технологию. Потому что если у блокиратора ещё есть мирные варианты применения, то у раскрытия потенциала — нет. Тут не надо тщательного анализа, чтобы понять — усиление бесов, большого количества или отдельной семьи, приведет к наращиванию разрушительных циклов, а не их снижению.

А я и так…

В допросной я делал то, что относится к пути темного алхимика. Ради своих целей, перешёл черту и провёл опыты на живом человеке. Без разницы, что это враг. Проступок есть проступок. Мне хватает мужества это признать, что, надеюсь, хороший звоночек, показывающий, что я не совсем пропащий алхимик.

Кое-что удавалось узнать, кстати. Воздействия возможны. А значит постулат из прошлого мира можно забыть. Что полностью меняет подход к алхимии, с чем ещё предстоит разбираться.

Но это отдельная тема. То, что меня беспокоило — как бы не превратиться в монстра. Нужно быть максимально аккуратным в своих решениях и в том, что именно я дам этому миру. Не хотелось бы его подтолкнуть к разрушению.

— Что ты тогда сделал для Кати? — не унималась София.

— Княжна, а вам не кажется, что это…

— Не кажется, — перебила она, — Если Ольга узнает… Точнее когда она узнает, то обязательно спросит. Это её дочь. Сам понимаешь.

— Я не могу объяснить, что именно сделал так, чтобы было понятно. Если в общих чертах — с кулоном Катя будет себя лучше чувствовать. Если заболеет, то быстрее выздоровеет. Если в неё будут стрелять, то пули остановит.

— И всё?

— И всё.

— А мне сделаешь?

— Ох… — вздохнул я, — При всём уважении… Но я так сегодня задолбался, что не готов вести этот разговор.

— Как грубо, — надула она губы.

Это было хорошим знаком. Подозрительность в глубине глаз чуть уменьшилась. София вернула маску «оторвы и царской дочки».

— Какой есть, — развёл я руками.

Глава 4. Последствия

Последним, кто зашёл ко мне в ту ночь — был сам князь. Уверен, что ему на текущий момент доложили максимум собранной информации.

— Здравствуй, Эдгард, — вошёл он в комнату.

Что примечательно — сам пришёл, а не меня к нему привели. Не то, чтобы это супер показательно, учитывая, что я и так в его доме по сути нахожусь, но всё же демонстрирует особое отношение.

— Князь, — я встал ещё в тот момент, когда дверь открывалась и сейчас поклонился, как того требовал этикет.

— Ты не против? — указал он на кресло.

Меня всегда поражает эта его вежливость. Будучи тем, кто отдаёт здесь приказы, он, тем не менее, всегда спрашивал. Я не обольщался, думая, что ему и правда разрешение нужно. Но отмечал, насколько он тактичен и вежлив. Это то, что мастер этикета называл хорошим воспитанием. Тем, кто на самом верху нет смысла кичится и что-то кому-то доказывать.

Совсем не похоже на маленьких людей, которые пытаются занять как можно больше места и показать силу, которой у них нет.

— Сегодня многое изменилось, — начал он, когда мы оба сели. Я промолчал и он продолжил, — Это нужно обсудить.

— Слушаю.

— Первое, что нам нужно обсудить — это то, что информация о тебе ушла нашим иностранным противникам. А значит, игры кончились.

— Какие у этого последствия? — новость не то, чтобы новая. Я уже и так знал об утечке.

— Ты выбрал правильное слово — последствия, — взгляд темных глаз князя был пронзителен, как холодная зима, — С момента, как о тебе узнали, ты оказался под прицелом. Как и твои близкие. Мне жаль, что так вышло… Но что сделано, то сделано.

В его словах скрывался укор. Если бы я сообщил о Коршунове, этой ситуации не возникло бы. Справедливо и другое: если бы люди князя лучше работали и не пытались мутить сложные схемы, этого бы тоже не произошло. Иначе говоря, каждая из сторон несёт ответственность и теперь нам всем предстоит разбираться с… последствиями. Может поэтому князь и не обвиняет прямо, так как его ведомство облажалось.

Но тут какое дело. То, что они упустили Коршунова, имеет последствия, это да, но для каждого — разные. Для князя и его людей — одни последствия. Для меня и моих близких — другие. С точки зрения последствий для князя это его ошибка, что Коршунов их обскакал. У меня же своя ошибка, что я не решил ситуацию с, по сути, врагом. То есть, если Коршунов закинет Гвоздевым бомбу в дом, то винить мне будет некого, кроме себя.

— Информация ушла через Романа Коршунова или через нападавшего?

— Его зовут Ярослав, — наконец-то мне кто-то сообщил имя, — Мы точно не знаем. На момент нападения и попыток пробиться на место боя чужого ходока, по словам прислуги, Роман Коршунов находился дома.

— Значит, он тут ни причём?

— Коршунов нанял Ярослава в качестве охраны. Совпадением это быть не может. Также кто-то убил Волкова.

— Волкова? — удивился я, вспомнив того парня, с которым у нас вышел недоконфликт.

— Да. Ярослав ходил под его личиной. Они с братом чем-то занимались. Чем-то нехорошим. Так что нельзя сказать, что Роман Коршунов — ни при чём.

Вот как.

— А Коршунов сейчас…

— К нему кто-то пришёл в дом, предупредил и они с сестрой исчезли. Предположительно, он ушёл с иностранным агентом.

Князь не продолжил мысль, но я и сам понял. Всё, что видел Роман в моём исполнение, теперь известно иностранцам. Молчать ему нет смысла. А