Читать книгу "Крылатая рать - Елена Пронина"

оскорбить ее мнимую невинность. Это немного раздражало Нику.

Потому что она занималась с Павлом любовью не потому, что ему этого хотелось, а потому, что этого хотелось ей. Ее уже не устраивала роль только ласкаемой и отдающейся, роль, которую она сама приняла, когда это произошло у них в первый раз. Сейчас она уже хотела ласкать и брать, быть равной партнершей, хотела, но не решалась ничего менять. Кто знает, как к этому отнесется Павел?

Но сегодня вечером, оставшись одна, Ника снова мечтала о том, как она будет ласкать это сильное, мускулистое тело, спускаясь ниже и ниже, а он будет стонать от наслаждения… И вдруг сверкнули у Ники глаза лукаво: будь что будет, но сегодня ночью она сделает это. И не только это, а все, что ей захочется сделать…

Утром Павел встал раньше обычного, и с самого утра, даже не позавтракав, он сидел на кухне, пил коньяк и… курил. Он был растерян и задумчив: его хрупкая нежная Ника, которую он боялся оскорбить слишком нескромной лаской, сегодня ночью вела себя, как заправская шлюха, и делала это с явной для себя приятностью. Павел был ошарашен – слишком это все было для него неожиданно, и не знал он, как ко всему этому теперь относиться.

Вдруг дверь на кухню распахнулась и показалась Ника – обычно она так рано не просыпалась. Она стояла перед ним, неловко прикрывшись простыней, зардевшаяся, потупившая глаза и спрашивала неуверенно:

– Ты не помнишь, куда я дела свой халатик?

И вдруг понял он, что такая она и нравится ему, такая ему и нужна: то целомудренно-стыдливая, то бесстыдно-распутная.

И этим утром он попросил ее стать его женой.

А потом Ника жгла свою «книгу». И рукопись горела. Еще как горела!

Глава шестая. Огонь

Легкая «Ауди», украшенная лентами и шарами, летела по проселочной дороге. Медовый месяц в лесном домике на берегу реки – это, должно быть, очень романтично. Сегодня Ника разрешала себе все. В белом пышном платье, как сказочная принцесса, она сидела на переднем сиденье и безмятежно смотрела вперед, где разгорался закат. Павел сам вел машину. Пиджак с белым цветком в петлице и шелковый галстук валялись на заднем сиденье. Жених был разгорячен от выпитого коньяка и от предвкушения долгих романтических вечеров, от близости Ники, от ее взаправдашней веселости. Навстречу из-за угла возник джип, тяжелый и стремительный. Павел резко крутанул баранку. Его легкая «Ауди» соскользнула с дороги и полетела под откос, туда, где журчала старая речка.

Ника закрыла и открыла глаза. Машина горела. Павел лежал грудью на баранке, по его виску стекала струйка крови, пачкая белый ворот рубахи. Дверь заклинило. Было душно и жарко. Вишневый корпус машины лизали оранжево-красные языки пламени.

И тут Ника вспомнила.

В Мышином подземелье было холодно и сыро. Влажные рыжие пряди прилипали ко лбу и щекам. Трудно было дышать. Ныло вывихнутое плечо. Но еще сильнее ныло обожженное предательством сердце.

Интересно, придет ли посмотреть на казнь ее белокурый герцог, исказит ли судорога его красивое лицо, когда языки пламени коснутся ее белой кожи?

Тяжелая дверь заскрипела и приоткрылась. В темницу вошел старый священник. Ники сразу же заметила, что глаза его не закрыты темными очками. Как, он не боится ее? Или верит, что сила его бога защитит от злых чар рыжей дантейской ведьмы?

Старик подошел к ней и осторожно положил руку ей на голову. От неожиданности этого жеста Ники вздрогнула и напряглась. Но он только погладил ее по волосам и сел рядом, на влажный пол подземелья. Он не сказал ни слова, но Ники вдруг показалось, что она слышит его мысли: «Я знаю, что ты не ведьма, но на челе твоем вижу магическую печать. Ты одна из нас». Он бережно взял руку Ники и вложил в нее странный амулет – овальное двустороннее зеркало в серебряной оправе. Зеркало было маленьким, и Ники, поддавшись необъяснимому порыву, крепко зажала его в ладони.

Она не заметила, как старик ушел. По руке струилось тепло, плечо перестало ныть, на сердце стало тепло и спокойно. Ники уснула и спала до утра, до того самого момента, когда стражники в темных очках пришли за ней, чтобы отвести на площадь.

Она вспомнила широкую площадь, окруженную каменными домами с круглыми башенками. На вершинах башенок сияли синие камни. Посреди площади – каменное возвышение, на нем разложен костер. И в самом центре – она – хрупкая девушка с рыжими волосами, осмелившаяся сказать мужчине: «Люблю».

Вокруг люди, много людей. Ники не видит выражения их глаз за темными стеклами очков, но знает, что взгляды эти полны ненависти и злобы. Чтобы не заплакать, девушка еще крепче зажала в руке зеркальный медальон.

Старый священник – за очками и не узнать, тот ли самый? – поднес факел к поленьям, они вспыхнули. Скоро уже языки пламени коснутся ее нежной кожи, обожгут ее невероятной болью. Девушка пронзительно закричала, задергалась, пытаясь разорвать путы, прижавшие ее тело к металлическому столбу… Толпа внизу смеялась.

От боли и страха Ники потеряла сознание. Толпа внизу смеялась и ждала новых криков. Но только старый священник знал, что воплей больше не будет. Сердце девушки остановилось в тот самый миг, когда он раздавил ногой тонкий зеркальный медальон, такой же, как тот, что был зажат в руке умирающей Ники…

Часть вторая. Крылья

«Если душа родилась крылатой –

Что ей хоромы – и что ей хаты!»

(М. Цветаева)

Глава первая. Город Золотой

Златоград – так назывался главный город Терры: страны и планеты. Именно сюда перебралась недавно из провинции семья Шапо: брат и сестра, кстати, совсем непохожие друг на друга. И почти сразу же каждый вечер к ним стал наведываться молодой журналист, подписывающийся странным псевдонимом – Андрей. На самом же деле его звали Дэн Арилье. Поговаривали, что он неравнодушен к Евжени – сестре своего давнего приятеля Риксандра Шапо.

Хотя брат и сестра Шапо жили в Златограде уже больше недели, Евжени продолжала одеваться по-провинциальному: носила однотонные платья и модным украшениям из разноцветных камней предпочитала какие-то странные, из какого-то отполированного металла, причем отполированного так сильно, что солнце, отражаясь в нем, слепило глаза. Кольцо из похожего металла носил и ее брат. Однако в остальном Риксандр стремился следовать столичной моде. Он уже обзавелся пестрым лоскутным плащом, шляпой с яркими перьями, высокими блестящими сапогами с узкими и непомерно длинными