Читать книгу "Его единственная любовь - Карен Рэнни"

Кажется, для того чтобы усугубить тягостность этой минуты, Хемиш снова заиграл на волынке. Этот мотив не был печальным, что вполне соответствовало бы обстоятельствам, нет, это был марш Макреев, который в былые годы звучал призывом к бою. И теперь ей предстояло потерять последнего оставшегося в живых родственника. Она в ярости смотрела на дядю, но Хемиш не обращал на нее внимания и продолжал играть гимн собственной смерти.

Глава 3

При первых же звуках волынки, скрежещущих и резких, Алек круто обернулся.

Человек в килте в красно-черно-белую клетку стоял на склоне холма. На плече у него покоились трубы волынки, и их звуки, переплетаясь, объединились в определенный мотив. В последний раз Алек слышал звук волынки в Куллодене, и ему неприятно было вспоминать об этом. Теперь дол отозвался эхом, возвращая эту музыку, как и холмы и скалы, многократно умножающие звук.

Лицо волынщика изменилось, он постарел, его спина согнулась, будто годы давили на него всей своей тяжестью. Но Алек узнал его, человека из собственного детства, Хемиша Макрея.

Несколько английских солдат бросились наперерез скотту, но тот и не пытался скрыться. Вместо этого он упрямо спускался с холма и вызывающе играл на волынке.

– В отваге ему не откажешь, – спокойно сказал Харри-сон за спиной Алека.

– Есть большая разница между бравадой и отвагой, – сухо возразил Алек.

– Уймите его! – закричал майор Седжуик.

Едва солдаты схватили волынщика, как мелодия тотчас же прервалась, и только жалобный умирающий звук еще дрожал в воздухе.

Алек направился к Седжуику, оглядывая пленника.

– Отведите его в тюрьму, – распорядился майор, потом искоса посмотрел на Алека. – Если только, полковник, вы не хотите допросить его прямо здесь, – добавил он.

Алек покачал головой.

Хемиш сосредоточил все свое внимание на Седжуике.

– Вам нужен я, – сказал он, – а не они. Если, конечно, англичане не предпочитают воевать с женщинами и детьми.

Алек намеренно встал между Хемишем и Седжуиком. Если майор мог ударить женщину, то поднял бы руку и на старика. И, судя по выражению лица майора, он был весьма близок к этому.

– Возможно, будет лучше, майор, если вы вернетесь в форт, – сказал Алек сдержанно. – Я присмотрю за пленником сам.

На мгновение ему показалось, что майор будет протестовать. Казалось, невысказанные слова душили его. Но Алек был закаленным солдатом, оставив дом в восемнадцать лет по воле своей бабки со стороны отца, и с тех пор служил в армии. Он знал, как обращаться со строптивыми офицерами, и был готов к этому.

Наконец, Седжуик кивнул и зашагал прочь, но напряженная осанка выдавала его гнев.

Алек следил за ним, пока он не поднялся по склону холма и не поскакал к форту Уильям.

Он повернулся к двоим солдатам.

– Подержите этого человека здесь, пока не затушат пожар, – сказал он. – А потом препроводите его в тюрьму.

– Полагаю, что вы нажили себе врага, сэр. – Харрисон, подходя к нему, кивнул в сторону удалявшегося Седжуика.

Алек посмотрел на своего адъютанта.

Томас Харрисон, его адъютант с тех самых пор, как они встретились во Фландрии, был самым трезвомыслящим из его офицеров. От него редко можно было услышать слово, если он мог обойтись жестом. Алек вполне полагался на его скромность. Только Харрисон и его помощник сержант Тэннер знали тайны его прошлого.

Харрисон при всех его достоинствах был на редкость непривлекательным. У него был широкий нос и острый подбородок, а глубоко посаженные орехового цвета глаза смотрели на мир внимательно и подозрительно.

Если их отношения были не слишком теплыми, то только из-за сдержанности Алека. Он сознавал свой долг, груз ответственности и недостаток опыта для того, чтобы обладать правом посылать своих людей в бой. И все же бывали минуты, когда его отношения с адъютантом становились почти дружескими.

– Я мог предполагать, что мое появление здесь его не обрадует. Ведь до моего прибытия он был начальником здешнего гарнизона, – согласился Алек.

– Нелегкую задачу возложили на вас, полковник, – сказал Харрисон.

– Распоряжения Камберленда никогда не бывают легкими, и выполнить их без определенных усилий невозможно, – ответил Алек.

Не взглянув на Лейтис, он сел на лошадь и повернул к форту Уильям. Харрисон ехал рядом.

Форт Уильям, строение из красного песчаника, примостился рядом с Гилмуром и был обращен тыльной стороной к морю.

Здание форта было выстроено в форме незамкнутого четырехугольника, и его фасад выходил к мосту через лощину.

– Вот так уродство! – Адъютант даже не пытался смягчить свои слова.

– Зато какое выгодное местоположение, – с улыбкой возразил Алек.

Он сразу оценил особенности здания, присущие всем фортификационным сооружениям, воздвигнутым англичанами в Шотландии. Десять бойниц для пушек смотрели на лощину, от фасада вниз устремлялся склон, и пушки окружало двойное защитное кольцо внутренних и внешних стен, между которыми располагался земляной вал, служивший барьером от огня и шума. Разумеется, со стороны моря форт тоже был защищен пушками.

Алеку еще предстояло проинспектировать форт и познакомиться с солдатами гарнизона, войти в курс дела. Но Алек медлил и смотрел на руины замка справа от форта.

Взгляд Харрисона обратился туда же.

– Замок Мрака, – сказал он с улыбкой.

– Гилмур, – поправил его Алек.

Он подъехал ближе, против воли влекомый воспоминаниями, связывавшими его с этим местом.

– Сколько времени потребовалось, чтобы его разрушить? – спросил Харрисон, глядя на руины.

В ответ Алек только покачал головой. Судя по пятнам на кладке, походившим на заплаты, майор Седжуик и его люди, исчерпав запасы песчаника, использовали кирпичи и камни замка Гилмур для завершения строительства форта. Груды щебня и битого кирпича так и лежали во дворе замка, где их бросили строители. Надворные постройки были разрушены, от них не осталось даже следов.

Алек спешился, не отрывая глаз от руин замка. Крыши уже не было, а высокая стена фасада уменьшилась вдвое.

Всего за год дожди и холода завершили начатое. Кирпичи, которыми стены были выложены изнутри, потеряли свой теплый охряной цвет и приобрели зеленоватый оттенок там, где были покрыты мохом.

Он ступил туда, где когда-то был парадный зал клана. Дождь хлестал по побитому и стертому деревянному полу, и это усугубляло печальный вид развалин. Щиты и палаши, некогда украшавшие западную стену, исчезли. Ребенком он взирал на них с трепетом – их вид и восхищал, и пугал его. На ныне пустом месте когда-то стоял кованый сундук, где его дед держал пледы, охотничьи тартаны[2]и парадные килты.