Читать книгу "Секлетея - Елена Гордеева"

с ней родились и закончили школу. Мама будет приходить к тебе на Рождество и дарить подарки.

А когда отец согласился взять с собой Барсика, она совсем успокоилась и стала собирать в дорогу куклу Наташу и маленького зайчика. Эви напекла им пирогов с брусникой и грибами, положила в корзинку маленькую баночку варенья и подарила Секлетее хантыйский оберег с орнаментом серхайн юх, что означало «цветущий куст». «Не забывай меня, моя любимая девочка, – на прощание сказала Эви, еле сдерживая слезы. – Береги серхайн юх. Когда ты вырастешь, он принесет тебе счастье».

Отец разбудил ее на рассвете, и они долго шли через весь поселок к пристани на великой реке Обь. На барже отец устроил их с Барсиком под тентом, возле капитанской рубки, и они поплыли в Ханты-Мансийск к месту слияния Оби и Иртыша.

В Ханты-Мансийске нужно было ждать теплоход из Салехарда, и отец повел Секлетею в кинотеатр «Художественный» – так называемый Дом народов Севера – на утренний сеанс. Она впервые увидела фильм на большом экране, и это была «Золушка». Секлетея влюбилась в принца, возненавидела мачеху и с грустью подумала о том, что у Золушки не было мамы. «Я тоже хочу такую же крестную, как у Золушки», – сказала она отцу. Потом отец купил ей невероятно вкусное мороженое, и она стала мечтать о том, как они будут жить с отцом и крестной в большом дворце с электрическими фонарями. Потом она, переполненная впечатлениями, уснула на руках у отца и проснулась уже на пассажирском теплоходе «Римский-Корсаков».

Они заняли отдельную каюту с окном и умывальником и пошли гулять по палубам. Отец рассказал ей сказку про две великие сибирские реки: Обь и Иртыш. «Ты родилась на великой реке Обь, а сейчас мы плывем по Иртышу. Он течет с горы, на которой много золота, серебра и драгоценных камней, и, чтобы принести все эти подарки красавице Оби, Иртыш роет гору и землю, и люди зовут его «землероем». Секлетея вглядывалась в темные воды реки и мечтала, что проплывет мимо нее драгоценный камень – такой же, как в короне у крестной.

Вечером отец надел на Секлетею выходное платье и туфли, заплел в две тонкие косички голубые ленты и повел ужинать в ресторан.

Ленинград, Саратов 1930 – 1950 годы

Владимир очень устал за день, но, несмотря на убаюкивающий шум воды, сон не шел к нему. Он навсегда покидал место своего заточения. Два месяца назад после многочисленных отказов он, наконец, получил разрешение на проживание в Москве. Все время жизни в Сибири он старался не думать о счастливой юности, женитьбе на любимой женщине, о работе в университете, о многочисленных победах и успехах. Владимир заставил себя забыть и как бы отрезал от себя ту очень радостную часть жизни. Когда появилась Секлетея, он все время посвящал только ей, работал по инерции и даже ночью спал урывками, потому что все время боялся за ее здоровье и спокойный сон.

И сейчас он мысленно зачеркнул время, прожитое в тюрьме и на поселении, и почувствовал, что в нем нарастает какая-то неведомая раньше сила. Он вышел на палубу, встал на носу корабля против ветра, и ему показалось, что он парит над рекой. И вдруг он явно вспомнил свой детский сон: он сначала отталкивался от асфальта, а потом летел над Мойкой, и весь свой сон он боялся зацепиться за трамвайную контактную электрическую сеть. Даже во сне он опасался летать над Невой, потому что река была такой широкой и полноводной, что можно было не долететь. И вся его счастливая прошлая жизнь пронеслась перед ним, и ему стало казаться, что он опять в Ленинграде. Он даже вспомнил вкус булочек и запах кофе в кондитерской на Невском.

Владимир родился в Москве в 1916 году в Брюсовом переулке. Его мама в то время жила у своих родителей вместе с младшей сестрой. А отец Владимира работал в Петербурге инженером на Николаевском вокзале и жил на снятой недорого на год вперед квартире. Получив за женой очень приличное приданое, он купил квартиру в новом доме номер 63 на Большой Морской улице, именно в том месте, где Большая Морская выходила на Мойку. Квартира располагалась на третьем этаже в третьем подъезде, а из окон гостиной и кабинета был замечательный вид на реку. Но квартира была не готова: дом только достраивался, поэтому маленький Владимир с мамой оставался в Москве.

После революции отец Владимира как буржуазный специалист12 стал сотрудничать с новой властью, пережил один в Петрограде тяжелые 1918 и 1919 годы, а в начале 1920 года перевез из Москвы семью в кое-как обжитую квартиру на Большой Морской. Они жили трудно, голодно, но очень счастливо.

В 1924 году отец отвел Владимира в мужское училище на проспекте Маклина, которое работало по так называемой «петроградской модели»: в их классе на первой ступени обучения13 не было девочек. Тенденции к совместному обучению, которые тогда главенствовали в СССР, повлияли на то, что, когда Владимир учился на второй ступени, в классе уже было четыре девочки.

Утром с мамой они шли до училища: сначала через Поцелуев мост, потом через Матвеев мост по набережной Мойки до проспекта Маклина, который мама всегда называла Английским проспектом (в советское время он был переименован в проспект Маклина – прим. ред.). Владимир очень любил Ленинград: этот город влиял на него, формировал его характер. Он избродил все набережные и улочки центра Ленинграда, а особенной радостью были для него прогулки по проходным дворам.

Летом они жили с мамой на даче в Сестрорецке, которая отцу полагалась по службе. К ним приезжали бабушка и мамина младшая сестра, и они дружно опекали Владимира. Отец приезжал в Сестрорецк по выходным, так что Владимир воспитывался в женском царстве.

В 1935 году Владимир по наущению отца поступил в Ленинградский университет на биологический факультет. На занятия в здание Двенадцати коллегий на Университетской набережной Васильевского острова он любил ходить пешком. Он увлекся физиологией и часто по вечерам работал в лаборатории, где изучал жизнедеятельность микробов и микроорганизмов. Когда в летние ночи разводили мосты, он любил работать до утра, а потом, усталый и счастливый, шел домой завтракать. А во время осенних и весенних наводнений он приносил домой рыбу, которая оказывалась в их лаборатории, когда отступала вода. Мама по просьбе Владимира варила из рыбы суп, который они называли лабораторным, и вечером они вместе с отцом ели