Читать книгу "Затерянное небо, книга 2 - Александр Баренберг"

перекрыл собой даже сытое пыхтение трудившегося неподалеку парового трактора. Закончив с суставами, надсмотрщики перешли к половым органам и ребрам. Они не спешили, часто делая перерывы, во время которых наказуемого поливали холодной водой, чтобы не терял сознание. Присутствовавшие чуть в отдалении немецкие офицеры из числа лагерного начальства делали вид, что не замечают ужасной казни. Немцы вообще не сильно вмешивались во внутрилагерные дела, доверив поддержание порядка гномам-надсмотрщикам и ограничиваясь, в основном, постановкой задач и внешней охраной — на окружавших лагерь вышках торчали бойцы Караульных войск, вооруженные карабинами.

Нас уже отпустили обедать, а с плаца все еще доносились ничуть не ослабевающие крики, превратившиеся в совершенно безумный визг. Ну а на вечерней поверке уже можно было полюбоваться на насаженную на частокол размозженную дубинами голову преступника, украшенную все той же табличкой. Да, зрелище данной процедуры напрочь отбивало желание набить морду бригадиру!

Я потихоньку втягивался в жизнь заключенного, тем более что соответствующий опыт, хотя, конечно, не настолько жуткий, имелся. Сначала еще было физически трудно - сказывались последствия ранения, но мои новые друзья старались по возможности облегчить мне жизнь. А вскоре я окреп и стал задумываться о своих дальнейших действиях. Неужели я окончу свои дни рабом в нацистском лагере, не попытавшись бежать? Но как? Я же толком пока ничего не знаю о том, что находится за забором. Да и по эту его сторону, в общем, тоже. Спешить тут не надо, тем более что с пойманными беглецами, по рассказам товарищей, расправлялись тем же самым способом, что и с давешним варваром.

Однако поспешить пришлось. Все началось с того самого обеда...

Глава 3.

Итак, этот обед мало чем отличался от привычных ежедневных трапез. Хотя, конечно, все же отличался. Но основное различие, запланированное заранее, должно проявиться в конце обеда. А пока мы дружно работали челюстями. Я, еще не свыкшийся до конца с мерзопакостным вкусом похлебки, вылакал свою флягу до ее поцарапанного ложками предыдущих, уже покойных, видимо, владельцев днища быстрее всех, чтобы поскорее избавиться от необходимости дегустировать эту гадость. И теперь, наслаждаясь, в некоторой степени, мимолетным, увы, чувством сытости, ненадолго посещавшим каждого каторжника после употребления жирной похлебки, рассматривал более размеренно принимавших пищу товарищей, которых уже неплохо изучил за последние три недели.

Странно, но все они, родившиеся и выросшие уже на чужой планетке, вполне укладывались в привычные мне психотипы. Человеческая натура консервативна и не смогла кардинально измениться за пару поколений. Вот работающие челюстями с той стороны толстого ствола варвары отличаются уже гораздо сильнее. Но даже они не воспринимаются как какие-то инопланетные существа, в отличие от гномов, да и моих бывших приятелей "эльфов" с "ангелами" тоже. Ну а нашу маленькую компанию я вообще мог мысленно представить сидящей на рыбалке в привычном земном лесу, не испытывая при этом ни малейшего психологического диссонанса.

Вот по-крестьянски загребает ложкой, крепко зажав ее всей ладонью, Коля "Ощутилло". Он и вправду земледелец - до сих пор заметны мозоли на руках. Пусть и самый старший среди моих "сокамерников" - ему всего тридцать три, однако выглядит даже старше меня, с моими тридцатью восемью. Нелегкая, видать, доля ему выпала. Три года назад на поле, где он вместе с товарищами пытался защитить урожай пшеницы от вредителей, внезапно выкатилось из леса штурмовое подразделение Патрульной Службы. Защитить самих земледельцев оказалось некому. Впрочем, они пытались сопротивляться, используя сельскохозяйственный инвентарь. С предсказуемым успехом. Штурмовики оказались злые после не очень удачного, видимо, рейда и просто положили всех, даже не думая брать в плен. Коле повезло - оправдывая свое будущее прозвище, он успел спрятаться на краю поля и сигануть в чащу. Гнаться за ним никто не стал. Однако тот от страха забежал так далеко, что заблудился. Блукая около недели в поисках выхода к ближайшему поселению, бывший крестьянин попал из огня да в полымя - наткнулся прямо на колонну варваров, которых подразделение Конвойных войск гнало в Метрополию. Заросшего до неузнаваемости, в остатках драной одежды Николая приняли за беглого варвара и, не разбираясь, присоединили к остальным.

Рядом пристроился на корточках вечно хмурый Крепыш. Он тоже из "простых", деревенских. Родился и вырос в поселке с "говорящим" названием Крокодиловка. Поэтому не земледелец, а охотник. Но в юности отслужил положенное и даже чуть больше в войсках Коммуны, демобилизовался сержантом. В своем небольшом поселении дополнительно исполнял обязанности заместителя командира местных сил самообороны. Крокодиловку спалили враги, а Крепыш, раненый в бою, попал в плен вместе с несколькими десятками выживших во время рейда немецких штурмовиков жителей поселения.

А вот два других невольных члена нашей компании - горожане. Города тут, конечно, те еще, однако разница в привычках все равно сразу видна. Вонюша, уроженец разрушенного до основания бомбардировками с дирижаблей городка Сталинска (ну не везет городам имени усатого вождя что в том мире, что в этом), несмотря на простецкое круглое лицо, усыпанное веснушками, был неплохо образован и, в хорошем настроении, любил сыпать цитатами из классиков марксизма-ленинизма. Тут их до сих пор в школах изучают - других книг в помещениях бывшей зоны во время Переноса не оказалось. Интересно, четвертое поколение родившихся здесь вообще понимает, о чем там речь идет?

Ну а неформальный лидер нашей компании, Везунчик, и вообще являлся настоящей "столичной штучкой", родившись в самом Ленинске. Закончил самую престижную школу Коммуны, за несколько лет службы дослужился до лейтенанта, командира взвода разведки. И уже успешно сдал вступительные экзамены в единственный на планетке Университет (если не считать за таковой немецкую Академию, также занимавшуюся и обучением), однако приступить к занятиям не успел - в последнем своем боевом рейде попал в плен.

Пока я рассматривал товарищей, те тоже закончили трапезу. На лицах "ветеранов" лагерной жизни, уже