Читать книгу "Нехрупкая Лилия - Вийя Шефф"

class="p">Глава 7

Стас удивлённо вздёргивает бровь.

— Зачем?

— Ты же в лесу соврал, когда сказал, что не пьёшь и не знаешь, что такое похмелье.

— Ты меня раскусила. Я действительно иногда пью настойки бабушки Прасковеи. В лечебных целях.

— Каплями?

Отрицательно качает головой и хитро улыбается.

— Это называется — пьёшь.

— Выпиваю. Но никто не знает, кроме деда, бабушки и Дарьи.

— Чё так?

— Осудят. Грех это. Тут крепче браги ничего не пьют.

— А ты грешить не боишься?

— Странно, но нет. У меня ощущение, что меня сюда кто-то для эксперимента поселил. Проверяют: сломаюсь ли я в здешней строгости, прогнувшись под общепринятые ценности. А я умудрился жить в своём особенном ритме, почти не нарушая правил. Юродивый, как меня здесь называют. Поэтому не злятся. Жалеют…

— Мда… Неси свою нычку, — щёлкаю пальцем ему по носу.

Подумав немного, исчезает в сенях и возвращается с бутылкой настойки.

— Ммм… Пахнет малиной, — втягиваю сладкий аромат алкоголя, разлитого в кружки. — Это не та, что была в лесу.

— Нет. У бабули как в КБ — разнообразие.

Угу… Откуда б ты в этой дыре знал о Красное-Белое.

Настойка выбивает у меня слёзы своей крепостью. Задыхаюсь, обожжённое горло отказывается втягивать воздух. Выпучив глаза, открываю и закрываю рот, обмахиваясь руками.

— Воды… — хрипло выдавливаю из себя.

Стас приносит кружку, жадно пью.

— Что это такое было? — возвращается способность говорить. — Её действительно каплями пить надо. И разводить. Хуже абсента.

А он только усмехается, пошленько наблюдая за мной.

— Напрасно сразу всё выпила. Надо было разделить, — показывает свою недопитую настойку в кружке. — Забористая. Выстегнет быстро.

— А предупредить?

— Ты же опытная.

— Не сравнивай то, что продают в наших магазинах, и эту термоядерную смесь на спирту. Ей быков валить можно.

У меня начинает плыть перед глазами, алкоголь ударяет тяжело в голову. Вытягиваю руку и шевелю пальцами, пытаясь проверить реакцию. Всё! Я тормоз! Со ста грамм. А пьяная я — дура, если рядом мужик, который нравится. Во мне просыпается шальная императрица, готовая на всё, что угодно для удовлетворения своих женских потребностей.

Не была я никогда жеманницей. У меня нет времени на романтическую хрень с радужными мечтами и охами-вздохами. В нашей среде принято решать всё быстро и чётко. Это в школе я была девочкой, мечтающей о большой и красивой любви, шикарной свадьбе и парочке милых деток. С возрастом стала понимать, что никому эта розовая лирика не нужна. Все хотят конкретики. И если тебе хочется с кем-то секса здесь и сейчас, то зачем это скрывать? Да, быстро, но жизнь летит гораздо быстрее, и мы за ней не поспеваем. И нужно ловить момент в данности, а не жить в мире грёз и эротических фантазий. К чему они, если можно получить всё в реальности?! А иногда ожидания перерастают в невероятные открытия, ты получаешь кайф, даже изначально не рассчитывая на него.

Но со Стасом все мои убеждения не работают. Для меня он мальчишка, пусть и взрослый. Я привыкла к мужчинам постарше и знаю как себя с ними вести. Да, мне нравятся молоденькие, и они отвечают взаимностью, но это скорее на уровне флирта, дальше я редко захожу. Вот и с Ворониным… Он в свободное время мяч по полю с друзьями гоняет или в догонялки с моими внучатыми племянниками играет. Играл… Раньше…

Внучатыми… Рука-лицо… Хоть и косвенно, но я бабуля.

А ему двадцать девять…

— Продолжим? — подливает мне немного в кружку.

— Споить меня хочешь?

— Возможно…

А у самого глаза хитрые-хитрые. И я зависаю, глядя в них.

Мне сейчас хочется обхватить рукой его подбородок и впиться в губы поцелуем. До пульсации между бёдер. Давно у меня так не было. Как-то обходилась полгода без секса.

Забывшись, опрокидываю алкоголь в рот. Снова задыхаюсь, но быстрее отхожу. Порция меньше. А вот шума в ушах и огонька в глазах всё больше. Обычно я так быстро не пьянею. Это меня близость Стаса так накрывает?

Зачем-то я скольжу ногой, чтобы провести ей по голени Воронина, но случайно наступаю на хвост собаке, сидящей между нами. Взвизгивает от боли.

— Ты ж моя лапа, — подхватываю на руки и целую в нос.

Трезвая я бы никогда такое не сделала. Целовать бродячую псину. Фу, нет! А тут я даже не думаю об этом.

— Я больше не буду, — усаживаю её на колени и глажу. — Хочешь, я тебя к себе заберу? — дурею до такой степени, что с собакой разговариваю. — Будешь жить в шикарной квартире в центре Москвы. Рядом парк, где полно твоих собратьев по утрам и вечерам гуляет. Поедешь ко мне?

Пёсик мило машет хвостиком и доверчиво глядит в глаза.

— Всё! Решено! Со мной поедешь. Куплю тебе ошейник со стразами Сваровски, будешь самой красивой.

— Это мальчик, — наблюдает за мной Стас, подперев рукой голову.

— Ты ж говорил — она, — приподнимаю пса, разглядывая место, которое указывает на принадлежность к мужскому полу.

— Я имел в виду — собака.

— Ну и? Подумаешь! В Москве полно мужиков в стразах. От мужчин, правда, там только это, — показываю на пипиську пёсика. — Но зато весь в блёздках, — коверкаю слово, манерно разводя пальчиками.

Воронин прячет смех в рукав.

— Как семья к новому члену семьи отнесётся?

— Какая семья? Алиска что ли? Так у них свой дом. Там, — машу рукой в неизвестном направлении. — Где богатенькие живут. У них своя собака есть. Чих! Халком кличут. Крыса дрожащая с неконтролируемой агрессией. Ну, ты помнишь…

— Нет…

— Ой! — икнув. — Вспомнил кто-то, запить надо, — изображаю суету в поисках кружки с водой, чтобы отвлечь от вылетевших у меня слов.

Цепляю её рукой, она опрокидывается мне на грудь.

— Твою мать! — подскакиваю, уронив собаку.

Стас ловко подхватывает её, прежде чем она шмякнется на пол и аккуратно выпускает.

— Я сейчас, — исчезает за занавеской и возвращается с полотенцем.

Прикладывает его к моей груди, чтобы впитало влагу из мокрой рубашки.

Кровь начинает стучать в ушах, оглушая звенящим шумом. В районе солнечного сплетение печёт, сдавливая грудную клетку. Пьяно смотрю на Стаса и понимаю, что если он сейчас уберёт полотенце, то заметит отчётливо торчащие от возбуждения соски под тонкой тканью.

И он убирает. А я зажмуриваюсь. Тело становится ватным, рук не могу поднять, чтобы прикрыться.

Лёгкое касание губ к моим губам.

Распахиваю глаза, наши взгляды перехлёстываются. Лукавый прищур и бегающие огромные зрачки.

— Лучше снять, — берётся за пуговицу, намереваясь расстегнуть.

— Зачем? — не соображаю совсем, кладу руку поверх его ладони.

— Высушить, — переходит от одной пуговки к другой.

Все расстёгнуты.

Вижу нездоровый блеск