Читать книгу "Тревожная весна 1918 - Александр Дорнбург"

мои калмыцкие посредники часто тормозят, квалификации у них не хватает. Для подготовки вооруженного восстания требовался совсем другой уровень работы.

Устные доклады я получаю от своих бойцов и агентов пару несколько раз в день, но сегодня мне принесли газетный листок, избегнувший участи пойти на самокрутки. Большевистские "Известия", издаваемые в Новочеркасске, свежие, всего двух дневной давности. Почитаем новости из большого мира:

"Белый генерал" -- сообщала эта газета -- "которого знает вся Россия с августовской авантюры, в данный момент с кучкой бессознательных проходимцев, находится где-то за Кубанью, в глухой деревушке, куда его загнали после Екатеринодара доблестные Советские войска ... Отступая последний раз из Екатеринодара, Корниловский отряд, насчитывающий в своих рядах совершенно ничтожное число бойцов, по пути бросал обозы с продовольствием, фуражом, снарядами и патронами ... Такое обстоятельство и еще то, что некем пополнить поредевшие ряды контрреволюционных отрядов, по-видимому, и приблизили конец Корниловской авантюры и если еще не приблизили настолько, чтобы можно было эту авантюру считать ликвидированной, то, во всяком случае, конец ее близок. И в этом не может быть никакого сомнения"

Понятно, голимая агитация и пропаганда! Главная цель таких официальных сообщений - нагнать больше жути, чтобы в сознании обывателя рухнула и последняя надежда на какую-то помощь извне.

А вот напечатан анонс, что готовится покаянное выступление в Советской печати и обращение к партизанам захваченного в плен генерала М. П. Богаевского, убежденного противника большевизма. Оперативно красные сработали, хорошо у них тут реклама поставлена. Пытаюсь узнать у калмыков дополнительные подробности этого дела. Один из моих старых приятелей коротко стриженный седовласый Аюка, своей фигурой походящий на борца, охотно делится со мной новостями и слухами. Он в теме, так как Богаевский укрывался в доме калмыцкого священника. А «сарафанное радио» делает свое дело очень исправно.

Узнаю следующие факты. После смерти генерала Каледина, М. Богаевский ( он был помощником генерала Каледина по гражданской части) покинул Новочеркасск и со своей супругой, скрываясь от большевиков, скитался по разным станицам. Его судьба, как-то фатально была связана с Голубовым, который сыграл такую гнусную роль и в истории Дона и в жизни М. Богаевского. Еще в конце 1917 года Голубов за свои большевистские деяния сидел в Новочеркасской тюрьме и был оттуда выпущен только благодаря заступничеству М. Богаевского, причем Атаман Каледин согласился на это освобождение скрепя сердцем. И вот, как бы в благодарность за это, Голубов в марте месяце 1918 года арестовывает своего спасителя и предает его большевикам!

Опять и снова этот проклятый предатель Голубов! Какой-то просто злобный демон для Донского казачества! Сволочь первостатейная! Необходимо иметь в виду, что предательство Голубова имело большее значение в судьбе Донского края. Только благодаря этому обстоятельству, события на Дону пошли ускоренным темпом в пользу Советской власти. Но, использовав Голубова полностью, большевики резко изменили к нему свое отношение, быть может, опасаясь его казачьей ориентации.

Действительно, уже вскоре после взятия Новочеркасска Голубова отодвинули на задний план, перестали ему верить, устранили от участия в местных делах и на его глазах на главные посты начали выдвигать новых лиц (Подтелков, Смирнов, Медведев) с меньшими, по его мнению, "революционными" заслугами. Мятежная душа Голубова не могла мириться с таким положением. Обида, ревность, зависть, жажда славы, вновь стали толкать его на авантюры. Чтобы подняться в глазах "власть имущих" и восстановить былое доверие к себе, Голубов предложил большевикам свои услуги -- поймать и доставить в Новочеркасск опасного контрреволюционера, скрывающегося в Задонье и угрожающего спокойствию Донской советской республики.

Вызвавшись на эту роль, Голубов руководился еще тайным желанием побывать в сердце области, выяснить настроение казачества и, в соответствии с этим, взять ту или иную линию поведения. Возможно, что имел также намерение, если обстановка позволит, увеличить свои красные части новыми единомышленниками.

Советская власть приняла предложение Голубова и он с ватагой красных казаков отправился в Задонье, где скоро и напал на след М. Богаевского. Голубов поимку Богаевского приписал себе в заслугу, но фактически это не отвечало действительности, так как Богаевский, будучи измучен физически и нравственно, терпя голод и холод, не в силах был дальше выносить зимние скитание и сам добровольно сдался Голубову. Вначале Голубов своего пленника держал в тюрьме в станице Великокняжеской, а затем доставил его в Новочеркасск. Предваряя дальнейшие события, чтобы закончить с этой темой, расскажу, что последует дальше.

В оккупированном городе, тотчас же стало известно, что Голубов привез Богаевского и что даст ему возможность выступить на "покаянном" митинге в здании Донского кадетского корпуса. Вскоре этот слух подтвердился, и большевики уже открыто говорили, что на днях, известный контрреволюционер М. Богаевский, правая рука Каледина, даст народу отчет о своих преступлениях. Внимание целого города привлекал к себе тогда этот митинг. Очевидцы, присутствовавшие на этом митинге, нарисовали странную и необычайную картину этого собрания. Аудитория была крайне буйно настроена и резко делилась на два враждебных лагеря: первый составлял пришлый элемент, главным образом, матросы, красногвардейцы, латыши и иногородние -- они требовали немедленной расправы с "контрреволюционером" и второй -- были казаки -- они сначала заняли выжидательную позицию, но после яркой речи Богаевского, их симпатии склонились на сторону последнего.

Богаевский говорил три часа: три часа без перерыва звучало слово Донского певца -- его лебединая песня. В глубокой по содержанию и внешне красивой речи, Богаевский дал яркую характеристику донских событий от начала революции до последних дней Он красочно излил все, что было у него на душе, смутив одних, расстроив других и взволновав остальных слушателей. Часть казаков плакала и обещала сохранить ему жизнь.

М. Богаевский так обрисовал свои переживания:

"Ушел из города. Скрывался в станицах. Пришлось мне самому прикоснуться, стать близко, близко,