Читать книгу "Конфидентка - Роман Евгеньевич Суржиков"

с новым временем. Открытки освятите, нарисуйте спираль – никаких больше переносов!

…

- Матушка, беда: цветов не хватило!

- Для чего, дочь моя?

- Для алтаря во дворе! Насыпали розовых лепестков, но они кончились…

- Я сказала: розовой тканью, а не лепестками. Сколько цветов вы ободрали? Неужели все?!

- Ой… Простите, ради Софьи!.. Матушка, что же теперь?!

- Лепестки – собрать и под пресс, сделаем розовую воду, освятим, продадим. Как вернется Люсиль, пусть едет за флаконами. А алтарь накрыть парчой.

…

- Матушка, дароносицу туда или сюда? Здесь упадет, а там об нее споткнутся. Сюда, матушка? Или туда лучше?..

…

- Матушка, Люсиль с Виолеттой вернулись. Муки нет на базаре. Теперь уж совсем нет, даже с переплатой!

- Благословляю вас, сестры, в долгий путь за город, на мельницу Харпера. Напомните мельнику воцерковление племянницы, пускай сделает скидку. Так и скажите, он поймет. Да, дорогою не смейте спать! У сестры Марты возьмите иголки и порванные рясы, пока едете - зашейте!

…

- Матушка, я купила замок! Глядите, какой славный. Дорогой встретила Роуз, дочь винодела. Они опаздывают с поставкой, привезут только ночью.

- Ночью – не беда. Лишь бы не в день Сошествия…

…

Увлекшись кутерьмой, настоятельница почти забыла про эмиссара. Он вел себя на диво тихо: следовал тенью и ни в чем не мешал. Получив минуту передышки, она спросила:

- Милорд, имеете ли замечания к моей работе?

- Тринадцать штук, сударыня.

- О, Софья… Отчего же вы молчали?

- Трудись усердно в меру своих сил. Сил у вас много, вы вкладываете их без остатка. Отрадно видеть.

- Благодарю, милорд.

- А изъяны мелки и простительны, кроме одного: уберите скамьи со двора. Сиденье под солнечным небом – это театр, а не богослужение.

- Сию минуту, милорд.

Мягкость эмиссара порадовала аббатису. Он явно чего-то хотел от нее. Оказать услугу столь знатному лицу – хороший шанс продвинуться по службе. С двойным усердием она расшвыряла дела и выкроила время для чаепития. В уютной тиши кабинета наполнила гостю чашку.

- Я к вашим услугам, милорд.

Он кивнул:

- Вы понятливы, одобряю. Сударыня, я имею сомнения касательно невесты… Будучи знаком с ее отцом, я наблюдал девушку во время роста и формирования. Казалось, все потребные качества были должною мерой заложены в нее. Благочестие, скромность, смирение и трудолюбие девушка проявляла в нужном количестве. Получив письмом предложение от ее отца, я не стал колебаться и ответил согласием.

- Однако, милорд?..

- Третьего дня я прибыл в ваш город, увидел избранницу - и заметил в ней дурную перемену. Девушка стала живо интересоваться вопросами чувства. Мне думается, она влюбилась.

Аббатиса развела руками:

- Юным душам это свойственно. Не вижу беды, милорд.

- Если она любит другого, то сможет предать меня. Станет вражеским шпионом в моем доме!

- Милорд, скажу по опыту сотен свадеб: в половине случаев девушка идет к алтарю с одним мужчиной, а вздыхает по другому. Это не беда. С годами девушка забудет прежнее чувство и привыкнет любить вас.

- Я не могу полагаться на удачу.

- Тогда ухаживайте за нею, милорд. Сперва добейтесь любви, а потом ведите к алтарю.

Он раздраженно рубанул рукой:

- Не имею времени на глупости!

- Простите, милорд, но в таком случае… чего вы просите у меня?

- Во время свадьбы дайте ей Священный Предмет. Боги свяжут ее со мной, и она уже не посмеет предать.

- Конечно, я так и собиралась. Но, простите, милорд, традиции сильны, когда они соблюдаются в точности…

Аббатиса раскрыла доходную книгу.

- А вы своего не упустите, - отметил эмиссар.

Он выложил на стол восемь эфесов, вписал в книгу свое имя и сумму. Аббатиса могла помочь ему бесплатно, и настояла на деньгах вовсе не из жадности. Она успела понять этого человека: он не ценит ничего, что дается даром. Единственный путь к его сердцу – назначить себе высокую цену. Потому она смахнула золотые в ящик стола.

- Благодарю за пожертвование, милорд.

- Влюбленность девицы имеет еще одну неприятную грань. Само чувство, конечно, пройдет без следа. Но скверно, если оно оставило отпечаток на теле. Вы понимаете меня?

- Боюсь, не вполне. Коли девица в положении, родители не стали бы этого скрывать.

- Я хочу знать: сорван ли ее цветок? Применяла ли она право Мириам?

- По закону девушка может держать это в секрете.

- Для воплощения права Мириам она выбрала бы конфидента. Им может быть отец или мать, но оба поклялись мне, что девица чиста. Также конфидентом может стать известный, уважаемый в городе священник… Такой, как вы.

Аббатиса потеребила браслет на руке. Захотелось позвать и погладить кота – он отлично успокаивал в минуту волнения.

Вопрос эмиссара незаконен. Тайна конфиденсии равна тайне исповеди. Только с согласия девушки конфидент может раскрыть секрет, и никак иначе. Если аббатиса скажет: «Да», - она нарушит устав и сразу лишится уважения, станет бесхребетным слизняком в глазах гостя. Но твердое «нет» вызовет гнев.

- По закону, - медленно повторила она, - девица вправе хранить эту тайну.

Брови эмиссара угрожающе сошлись к переносице.

- Я закрыл глаза на многие изъяны вашего хозяйства.

- Милорд, я не просила снисхождения. Готова ответить за все, что делается в монастыре.

- Едва ли вы справитесь с ответом! Все здесь пропитано запахом денег.

- Я служу Софье и Церкви, а не кошельку. Никогда в жизни не поступалась верою ради выгоды.

- Только что вы взяли с меня восемь золотых.

- Ради вашего счастья, милорд.

- Так сделайте для моего счастья еще одно: скажите, чиста ли невеста.

Проклятье! Аббатиса обругала себя. Эмиссар завлек ее в ловушку, теперь осталось лишь два пути: сделка с совестью – или прямой конфликт. Хотя…

Она отперла секретный ящик, вынула книгу учета конфиденсий, раскрыла на чистом листе.

- Милорд, я не имею права нарушить тайну. Однако вы, как судья святой Церкви, можете потребовать сведений, и я буду вынуждена подчиниться.

Он прищурился, глядя ей в глаза. Оба понимали, что это компромисс. Да, высший церковный суд может отменить тайну исповеди – но только в присутствие того, кто был исповедан.

- Я требую, - сказал эмиссар.

Она подала ему перо и чернила.

- Будьте так добры, в письменной форме.

Его губы растянулись в подобие улыбки.

- Мне по нраву ваш стиль работы. Вы думаете